Ярослав Питерский - Падшие в небеса. 1997
Но современный автозак все такой же очень мрачный транспорт, как правило, это автомобиль марки ЗИЛ 130 и серая будка. Все уже давно знают, что возят в этих фургонах совсем не живую рыбу…
«Как поменялось у нас общество? В страшные времена репрессий даже власти стеснялись этих страшных машин. Словно не было преступности, словно не было людей, которые чужды обществу. Поэтому, наверное, власти и маскировали «черные воронки»… Но время шло, и вот уже никто не удивляется, что по улицам и дорогам страны, тысячи автозаков возят арестантов. Мы, стали грубей? Получается, что люди согласились, что рядом с ними есть место для насилия и зла?» – вдруг подумал Вилор.
Внутри автозак это просто клетка, в которой есть лавки для сиденья. Решетка, которая делит автокамеру и помещения для конвоя, с очень мелкими делениями, чтобы арестанты, не могли просунуть руку. Но по сути дела во время движения и арестанты и конвоиры находятся в примерно одинаковых условиях, правда, арестанты лишены возможности видеть улицу, окошек в клетке у них нет, в отличие от конвойных. Поэтому ехать в закрытом железном коробе неприятно. Не видя дороги и окружающую обстановку человек теряется в пространстве, точнее в пространстве города и не может понять, что вообще происходит и где его везут. Лишь короткие остановки подсказывают, что автозак тормозит на светофорах.
Вилор молчал и смотрел на потолок камеры, там, в железной крыше был небольшой люк, который открыли, что бы внутри было, не так душно, в щель виднелось небо и облака. Они, как показалось Вилору, то стояли неподвижно, то двигались вместе с машиной, как бы сопровождая ее, чтобы дать насладиться арестантам видом свободного неба. Иногда виднелись троллейбусные провода и верхние этажи жилых домов. Щукин пытался рассмотреть, хоть что ни будь в окнах, но ему это не удавалось, дома мелькали слишком быстро…
«Интересно, кто-то сейчас в этих квартирах варит себе обед, читает газету или даже занимается любовью. Все эти люди не понимают и не догадываются, что где-то тут, внизу, уродливая серая машина везет дюжину человек, чтобы надолго изолировать их от этих улиц домов квартир. От этого свободного мира, в котором люди так равнодушны друг к другу. Люди так ненавидят друг друга. Странно, но ты не замечаешь всего этого. Сколько раз я ходил по улице и мимо меня проезжали похожие автозаки? Не знаю, да и вообще я не обращал на них внимания. Я не думал, а сейчас, сейчас я только и думаю о том, как смотрят люди на эту серую некрасивую грузовую машину, да и смотрят ли на нее вообще?»
А машина между тем зашипела тормозными шлангами, затем раздался мощный сигнал.
– Приехали, здравствуй тюрьма-мама,… – грустно пофилософствовал человек в углу камеры.
Послышались какие-то странные звуки, скрип и медленное жужжание, лязгнуло железо.
– Это ворота открывают, – шепнул сосед Щукина.
У Вилора часто забилось сердце. Тревога и страх, одно только понятие тюрьма напугали и заставили вздрогнуть.
Дверь в будке автозака раскрылась громко и противно, с какой-то обреченной жестокостью к ушам вновь прибывших арестантов, словно своим стуком ставя точку или запятую в их судьбе.
Конвоиры стояли возле ступеней и махали рукой:
– Выходить и строиться в одну шеренгу… с вещами. Вещи не забывать!
Арестанты лениво выпрыгивали из машины. Странно, но они, все как один, словно сговорившись, пытались рассмотреть здание тюрьмы. Но тут, во внутреннем дворе, это сделать было невозможно. Виднелась лишь часть серо-белой стены с маленькими окнами с решетками и большими коробами, закрывавшими их снизу.
Через несколько минут все пассажиры автозака уже стояли и смотрели на конвойных, те считая своих арестантов, передавали документы сотрудникам тюрьмы. Миссия автоконвоя была закончена, они с чувством выполненного долга могли ехать дальше, за новыми «клиентами».
Вилор смотрел на милиционеров экипажа автозака, ему, почему-то захотелось представить, как живут и работают эти люди?
«Они, ведь каждый день возят вот так, как нас и других арестантов. И каждый день вот так передают в руки тюремщиков людей. И так день за днем, месяц за месяцем и год за годом. Что чувствуют эти люди? Да нет, они ничего не чувствуют, вернее, наверное, некоторые из них думают, что делают нужное дело, и работа у них очень почетна и важна. Странно, но я сейчас им завидую, ведь они через несколько минут сядут в машину и уедут за ворота, туда на свободу. На волю!»
Их завели в помещение тюрьмы. Вилор осмотрелся, вверх вела большая лестница, словно в подъезде жилого дома, а прямо начинался длинный коридор. Он был похож на коридор старой больницы, широкий и просторный, но в отличие, от лечебного заведения двери в палату тут были железными, с большими крепкими засовами и замками. Маленькие бойницы окон и какие-то изящные полусферы арок, что держали протолок. Вилор присмотрелся и заметил, что арки выложены из кирпича, никаких железных перекрытий…
Арестантов словно группу туристов, посещавших старинный замок, медленно провели несколько метров по этому коридору и остановили.
– А ну, в шеренгу по одному становись! Раздеться по пояс! – скомандовал один из конвойных.
Пассажиры автозака недовольно заворчали, некоторые сразу начали снимать с себя рубашки и майки, но кто-то раздеваться и не думал. Вилор тоже решил не торопиться. Это заметил один из тюремщиков:
– А ну, что встали?! Снять верхнюю одежду и заголиться по пояс! А то вместо камеры сразу в карцер пойдете. Раздеться по пояс, медицинский осмотр будет!
Щукин решил не искушать судьбу и стянул с себя рубашку. В помещении коридора было прохладно, и главное тут был сквозняк, по каменным стенам тянуло как в трубе. Вилор поежился. К шеренге арестантов подошел человек в белом халате, накинутом на стандартную форму тюремщиков. Этот медик держал в руках журнал, он лениво осмотрел арестантов и гаркнул:
– Ну! Бандерлоги, есть ли среди вас больные?
– Нет, гражданин начальник! – буркнул кто-то в ответ.
– Кожные венерические и прочие заболевания есть ли у кого?
– Нет, гражданин начальник!
– Так, хорошо, есть ли жалобы просьбы пожелания?
Медик ходил и рассматривал тела людей, которые стояли словно новобранцы перед боем. Некоторых арестантов он щупал и заставлял сгибать руки в локтях.
– Я повторяю, жалобы есть? – брезгливо спросил врач.
Но ему никто не ответил. Пауза затянулась, тюремный медик уже собрался уходить, как из шеренги вышел молодой парень в рубашке и трико, он жалобным голосом сказал:
– Понос у меня гражданин начальник! Понос, живот крутит!
В коридоре вдруг раздался гомерический смех, некоторые арестанты ржали, как кони после скачек. Хохотали и конвойные. Медик тоже проникся смешливым настроением и ехидно улыбнувшись, полез в карман халата, оттуда достал горсть таблеток и упаковок, словно издеваясь, он протянул их парню:
