Милена Иванова - Женщина на грани...
На следующий день Винсент появился в конторе. Выглядел он устало, как после незапланированного загула: вид у него был невыспавшийся, глаза красные.
— Привет, Винни! Как дела? Как долетел? В самолете было много народу? Сварить тебе кофе?
Я, как наивная школьница, искренне радовалась и полагала, что, раз американский представитель наконец здесь, мне есть теперь кому излить душу и перед кем облегчить совесть.
— Да, мне, пожалуйста, как всегда, большую кружку со сливками.
Я тут же приготовила ему кофе по-американски, довольно слабый, но в большом количестве. Пока Борхи не было, я, пользуясь моментом, решила переговорить с Винни с глазу на глаз.
— Ты даже представить себе не можешь, как я рада, что ты наконец приехал. Мне нужно обсудить с тобой кучу разных вещей, и главное — мы должны срочно решить, что делать.
Винсент, удобно раскинувшись в кресле, отхлебывал кофе большими глотками. В какой-то момент мне вдруг показалось, что он избегает встречаться со мной взглядом, но я тут же списала это на усталость и трудности перелета.
— О’кей! Можешь выразить свое недовольство, для этого я, собственно, и прилетел, но должен сразу предупредить тебя, будь осторожна, мне не хочется, чтобы ты наделала глупостей. Давай разберемся, что вы тут натворили? Какие у тебя проблемы с Борхой, выкладывай?
— Это не у меня, это у компании проблемы с Борхой. Он абсолютно, абсолютно не выполняет не то что своих прямых обязанностей по руководству компанией, он не занимается просто никакой работой, ничем, кроме своих личных дел. Единственное, что ему интересно, это подписывать ведомость по зарплате в конце месяца. К тому же с персоналом он обращается, как с рабами, свысока, без всякого уважения. Как будто сотрудники — его собственность или домашняя прислуга. Между нами, Винсент, я ни одного дня не видела его на рабочем месте больше пары часов подряд. С другой стороны, есть действительно реальная финансовая проблема: я уже просто не знаю, что делать с его бесконечными личными расходами, которые он пытается списать за счет предприятия. Вот здесь целая папка накопилась: ресторанные счета, вызов такси… Естественно, я не стала передавать их в бухгалтерию. К сожалению, ему ни в чем нельзя доверять. Если ты в чем-то на него рассчитываешь или положился на его слово — варианта два: либо он тебя обманет, либо бросит в самый неподходящий момент или, что хуже всего, выставит в самом непривлекательной виде перед важными или постоянными клиентами — в любом случае подведет. Лично я давно уже поняла для себя, что больше так работать не могу. Так безалаберно работать нельзя. Это не работа, Винсент. Так я только подрываю свою репутацию. Не говоря уже о репутации компании.
Винсент выслушал меня, на мой взгляд, слишком рассеянно и безучастно. Как будто только для виду. На папку с чеками он едва взглянул. Он меня ни разу не прервал, даже вопросом. Складывалось такое впечатление, будто все, что я ему говорю, для него дело давно решенное, будто он просто дает мне выговориться. Поэтому по окончании своего сольного выступления я почувствовала себя более подавленной, чем за все эти трудные дни.
— Кофе еще будешь? — выдавила я из себя.
— О’кей.
Я заварила Винсенту еще одну кружку кофе. Настал его черед говорить и выносить свой вердикт. Его калифорнийский акцент с тянущимися гласными, длинными, как спагетти в кастрюле итальянской домохозяйки, распространился по кабинету, словно запах свежеприготовленной пасты.
— Е-э-а… Я вижу, что у вас возникли определенные трудности в работе. Я вижу, что ты переживаешь. Мы знаем, что ты вкладываешь всю душу в эту работу, и руководство компании очень ценит твои усилия. Но тем не менее, несмотря на это, ты знаешь, одно другому не мешает, мы внимательно следим, чтобы в первую очередь и главным образом не пострадали интересы компании в целом, и в связи с этим мы не можем позволить, чтобы здесь разворачивались какие-то войны и интриги или имелись внутренние разногласия, ты и сама понимаешь. В вашем случае я вижу явное несоответствие характеров, конфликт личностей. Вы оба — лидеры, характеры у вас сильные, уступать никто не собирается, и никакими средствами эту проблему не решить. Тут время не лечит. К тому же, как я вижу, наша компания, в хорошем смысле, не совсем такая, какая тебе подходит. Я уверен, что ты со своими способностями и личностными данными найдешь гораздо более интересную работу. Наверняка, я в это верю, перед тобой откроются большие возможности и за пределами нашей организации. Все, что ни делается, к лучшему, как говорится.
Я не знала, верить мне своим ушам или нет. Все, что он только что сказал, в переводе на испанский язык означало, что я уволена. Мое сердце наполнилось смертельной обидой, а рот горечью. Я закурила, чтобы немного успокоиться и взять себя в руки, поднялась со стула и подошла к окну.
Там, снаружи, все шло своим чередом, жизнь продолжалась: машины на стоянке были припаркованы в два ряда, люди спешили по своим делам, встречались друг с другом или проходили мимо, малолитражки развозили кока-колу и молоко в квартальные магазинчики, нетерпеливые шоферы в пробке жали на сигнал… А я рвала и метала в душе и даже не имела права это показывать. Для меня время будто остановилось, мир рухнул и жизнь кончилась. Она ломалась прямо здесь и сейчас, на моих собственных глазах. Я даже не знала, кого теперь больше ненавижу: придурка Борху или Винсента, которого считала своим партнером, коллегой по работе, разве что не другом. Степень человеческой и партнерской неблагодарности просто не укладывалась у меня в голове, да и нигде не укладывалась, Все это не шло ни в какие ворота. Это было настолько вне моего понимания, что у меня скрутило желудок, как от приступа боли. Это был настоящий удар. Я чувствовала себя униженной и глубоко задетой. Комок подкатил к горлу. Я вдохнула глубже. Я не собиралась доставлять ему удовольствие: он не увидит меня плачущей или испуганной. Сделав последнюю затяжку, я отвернулась от окна и просверлила его взглядом:
— Винсент, ты, наверное, просто хотел сказать, что увольняешь меня?
У меня в голове не осталось больше подобающих случаю эвфемизмов, и я перешла прямо к самой сути. Температура в кабинете упала сразу градусов на сто вниз. Винсенту все это тоже давалось нелегко, но я не видела вразумительных причин, по которым вдруг должна была облегчать его участь.
— Я только хотел сказать, что в интересах компании, чтобы вы, как два лидера, не работали вместе и не находились в прямом подчинении один у другого. Разумеется, мы примем соответствующие меры, компания пойдет тебе навстречу, и ты сможешь поработать у нас еще несколько месяцев, как раз пока мы не найдем кого-нибудь на твое место, чтобы ты могла передать свои дела и ввести в курс дела — подготовить себе замену. Просто дело в том, что пост, который занимает Борха, важнее для нашей компании.
— Не стоит так беспокоиться. Я ухожу прямо сейчас. Не хватало еще, чтобы такая авторитетная компания тратила на меня свое драгоценное время, — выпалила я, даже не удосужившись смягчить свой ироничный тон. — Я уже поняла, что ошиблась. Откровенно говоря, я думала, что ты окажешься проницательнее — дело-то шито белыми нитками. Но вышло не так, как я предполагала. Что ж, я тоже не намерена разыгрывать из себя добрую самаритянку. Я не собираюсь оставаться здесь больше ни минуты, как бы много мне ни платили. И тем более не собираюсь никого ничему обучать. Говори, если у тебя есть, что добавить, в противном случае я немедленно иду собирать свои вещи.
— Нет. Я уже все сказал. Только, пожалуйста, не вмешивай коллег в эту историю, они как-нибудь обойдутся без лишних подробностей. Можешь сказать им, что ты хочешь попробовать себя на новом, более интересном поприще. Единственное, на чем я настаиваю, это чтобы ты отработала обязательные две недели, как и положено по закону, и передала свои дела новому сотруднику, как полагается.
Я устало улыбнулась:
— Как быстро тебя выучили испанским законам, Винни. Я ухожу. И ты не сможешь мне помешать. Уволишь меня без расчета? Оставь мою зарплату за две недели себе или подари ее Борхе, которого ты должен был бы гнать из компании в шею, как прибавку к жалованью. Будет чем поощрить его за сверхурочные, которые он тебе отработает в избытке в мое отсутствие.
Складывая в коробку свои личные вещи и канцелярские принадлежности, я уязвленно думала о том, что истории, в которых зло получает по заслугам, встречаются только в кино. Мир, каким был, таким и остался. А еще ведут какие-то речи о каком-то равенстве полов! Мужчина и женщина равны? У меня желудок сжался от боли и вечной несправедливости. Из глаз чуть не брызнули слезы. Мне стоило титанических усилий удержать их. Винить себя саму во всем происшедшем, может быть, было и верно, но абсолютно непродуктивно в данном случае. Несправедливость царила в мире со времен грехопадения, просто на этот раз пуля попала в меня. Ну вот, теперь полюбуйся, красавица моя, что ты сделала со своей жизнью. Ситуация с работой не пугала меня нисколько, я была совершенно уверена, что найду интересное место, и найду быстро. В определенной степени я чувствовала даже облегчение, хотя бы по той простой причине, что больше никогда в жизни мне не придется видеть отвратительную самовлюбленную физиономию Борхи.
