Милена Иванова - Женщина на грани...
— Послушай, Борха, нам с тобой работать еще не один день вместе, компанию поднимать, поэтому давай-ка раз и навсегда проясним некоторые существенные моменты. Мне абсолютно не важно, приношу я кофе или нет, я с удовольствием сделаю это не только для тебя, но и для Пепе, и для Пако, как, впрочем, и для любого сотрудника нашей компании, благо им это будет в помощь. Но я делаю это исключительно по доброй воле, когда сама хочу оказать любезность своему товарищу, а не по принуждению. В мои профессиональные обязанности, если ты внимательно читал мой контракт, не входит быть ни твоей личной девочкой на побегушках, ни нянькой. К тому же ты сам понимаешь, что никто из нас двоих не выиграет, если коллеги, да и американцы тоже, узнают про наши трения. Отсюда вывод: давай лучше по-хорошему сосредоточимся каждый на своих прямых обязанностях и поможем друг другу как следует заработать.
— Если ты забыла, напомню, что директор этой компании я. И это, как тебе ни странно и как тебя ни раздражает, дает мне право на некоторые вещи. И чтобы мне приносили кофе в том числе, и звонили, куда я скажу, не вмешиваясь в мои указания, и беспрекословно выполняли еще множество подобных поручений, о которых, как я вижу, ты даже понятия не имеешь. А поскольку ты единственная женщина в компании, я думал, что ты и сама понимаешь, кто должен всем этим заниматься.
— Если ты не в состоянии сам налить себе чашку кофе и кто-то должен этим заниматься, я найму тебе секретаршу. Я же сказала, что, если тебе чего-то будет не хватать, обращайся. А поскольку, как ты правильно заметил, пока я единственная женщина в компании, прошу избавить меня в дальнейшем от необходимости оказывать тебе подобные услуги.
— Лучше поостерегись в дальнейшем не выполнять мои поручения. Они не обсуждаются подчиненными! — Борха впервые повысил на меня голос, и в его тоне я явственно уловила нотки угрозы.
— Послушай, дядя, этот тон прибереги, будь добр, для своего дома. А если тебе хочется, чтобы именно я впредь выполняла твои «поручения», включи их в мой трудовой договор и проиндексируй мне зарплату соответственно. — Убедившись, что сожгла за собой все мосты и не оставила сопернику ни кусочка на вертеле, с гордо поднятой головой я вышла из кабинета.
Я отлично понимала, что после этого разговора мы оба, каждый со своей стороны, будем жаловаться американцам. Самое время было предусмотрительно позаботиться о своей защите. Пораскинув мозгами, я пришла к несложному выводу, что наилучшим решением будет по-прежнему безупречно выполнять свою работу, так, чтобы никто, даже мой худший враг, даже при большом желании не мог ни к чему придраться.
«Будет день и будет завтра» — хорошая поговорка, только каждое новое завтра, систематически, изо дня в день, стало приносить мне все новые и новые неприятности.
Снежана, жена Борха, почти каждый день наведывалась в офис с видом царицы Савской, ожидающей, что подданные ее мужа будут исправно приветствовать ее верноподданническими комплиментами и заискивающими улыбками. Бывали моменты, когда ее непроходимая глупость меня даже забавляла. Например, чего стоил только случай с редкими экзотическими растениями, которыми она решила украсить кабинет своего мужа, синьора Короля. Что бы она ни приносила, все вяло в первые же дни. И в этом не было ничего удивительного, ведь при покупке она даже не удосуживалась поинтересоваться, как за ними ухаживать. Какое ей было дело, предпочитают они тень или открытый солнечный свет? И правда, подумаешь, какая разница?! Главное, чтобы они стоили не менее пяти тысяч, остальное для нее была не проблема. И как назло, мы с ней совершенно не переносили друг друга. Я была абсолютно убеждена, что моя ненавистная персона занимала как минимум половину всех их домашних разговоров. Уверена, что Борха в домашних условиях жаловался на меня не переставая, а она, насколько я уже успела ее узнать, лишь от души подливала масла в огонь.
Я готовила пакет документов для участия нашей компании в открытых торгах и буквально утопала в гарантийных обязательствах по имуществу и финансам, в выдержках из Гражданского кодекса о пенсионном и социальном страховании, в счетах и расписках, когда Снежана вошла в нашу комнату и наводнила ее ароматом своих драгоценных духов. Из тех, что стоят по меньшей мере пятнадцать тысяч песет за флакон. В чем самом по себе нет еще ничего плохого. Вопрос только в том, умеют ли ими правильно пользоваться. Наша краля, судя по всему, руководствовалась известным принципом: чем больше брызнешь, тем лучше пахнет. Пепе с перекошенным от отвращения лицом встал из-за рабочего стола и поспешил поскорее открыть окно. Как только его физиономия скрылась за монитором, он тут же зажал нос. Снежана, ничтоже сумняшеся, уселась поудобнее возле моего рабочего стола, положила ногу на ногу и стала пялиться во все глаза на то, что я делаю. Я дала ей фору в пару минут, чтобы она успела спокойно подсчитать примерную стоимость каждой детали моего туалета. И пока решила ее не трогать. Когда прошло достаточно времени и ее нескрываемое любопытство уже ни в какие ворота не лезло, я наконец спросила, не отрывая взгляда от работы:
— Могу я тебе чем-нибудь помочь, Снежка?
Между нами, девочками, для любого нормально слышащего человека это означало: «Чего уставилась, дурища? Отдохни — глазенки сломаешь. А то как бы и не мозги, что еще хуже». Но у Снежаны шкура была толще, чем у заправского бегемота. Сквозь жир до ее нервных окончаний такие светские тонкости не доходили.
— Я тут принесла кое-что. Мне надо, чтобы ты это срочно перепечатала на машинке. — С этими словами она достала из своей сумочки пачку исписанных от руки листов. — Когда будет готово, сделай, пожалуйста, по пять копий с каждого экземпляра и, как закончишь, положи их на стол к Борхе. Тогда, как раз когда будет уходить, он захватит их домой. Кстати, а где мой Борхито?
— Понятия не имею. Только что был в переговорной, общался с клиентом, — ответила я без отрыва от производства.
Затребованная ею услуга была из разряда «без комментариев». Так я ее и оставила — некогда было время терять на подобные глупости. Я хотела только одного, чтобы она не стояла у меня над душой и как можно скорее ушла. Снежана тем временем налила себе кофе и стала ходить по офису, заглядывая в мониторы моих коллег, наших ребят. Пыталась разгадать своими тараканьими мозгами, чем же мы тут все-таки занимаемся. Наконец она испарилась. Как только она вышла из комнаты, я сгребла все ее бумаги в кучу и отнесла их в кабинет к начальнику, естественно, даже не подумав ими заняться. Я положила листочки в нетронутом виде прямо на рабочий стол горячо любимого шефа.
После переговоров Борха вернулся в свой кабинет, и не прошло и десяти минут, как он вызвал меня к себе на ковер. Он был красный как рак и гневно потрясал рукой с пачкой автографов своей женушки. Я даже не стала присаживаться — разговор обещал быть недолгим.
— Что-нибудь случилось?
— Что делают эти бумаги на моем столе?!
— Твоя жена принесла их. Сказала, что это нужно напечатать и сделать по пять копий с каждого экземпляра.
— А, понятно. Хорошо, и когда они будут готовы?
На этот раз я знала, что ему не в чем меня упрекнуть, второй раз я не попадусь на один и тот же крючок и этого так не оставлю — это перешло все мыслимые границы.
— Я и не собиралась ничего делать. У меня достаточно работы, мне некогда тратить время на всякую ерунду. Услуги личного плана я оказываю исключительно в свободное время и исключительно тем, кому сама сочту нужным. Приказы и просьбы подобного рода я не принимаю ни от кого и ни при каких обстоятельствах, в том числе ни от тебя, ни тем более от твоей жены. А сейчас, извини, вынуждена тебя покинуть — у меня много работы, надо все закончить до конца рабочего дня.
На этот раз я была уверена, что выйду победителем, — так оно и вышло. Борха, чего с ним, думаю, отродясь не бывало, засиделся допоздна у себя в кабинете перед компьютером, где, высунув язык, как запыхавшаяся от старания собака, тыкал пальцами в клавиатуру в поисках нужной буквы или цифры, выполняя команду жены, словно дрессированная домашняя шавка. Одновременно я вынуждена была констатировать, что светлая эра наших блистательных дипломатических отношений, к сожалению, подошла к концу, чтобы не сказать к своей драматической развязке. Дипломаты были высланы, посольства закрыты, час войны пробил.
4
Я была настолько огорчена и вымотана тем, что происходило в конторе, что у меня исчезло всякое желание подниматься утром с постели и идти на работу. Я не испытывала ни малейших иллюзий по поводу того, что меня там ждет. Война характеров истощила меня до такого предела, что я желала теперь только одного: лишь бы все это поскорее закончилось. Как-нибудь, мне было глубоко все равно, в чью пользу. Тем более что Борха, со своей обычной наглостью, продолжал подкладывать мне свои личные счета за такси и рестораны, чтобы я включила их в представительские расходы компании. Все это время я настоятельно требовала и убедительно просила Винсента, американского представителя компании, почтить наш филиал своим присутствием, в тайной надежде, что, оказавшись на месте, вышестоящий администратор сумеет наконец принять решение, подобающее случаю: или Борха, или я. К моей великой радости, через несколько месяцев Винсент действительно прилетел в Мадрид. Борха, почуяв неладное, перехватил у меня инициативу и поехал встречать его в аэропорт. Я тут же сообразила, что этот роковой демарш отнимает у меня все преимущества.
