Милена Иванова - Женщина на грани...
Была обычная суббота, ничем не отличающаяся от тысячи других в моей жизни. Под окнами гулял Хуэртас, пьяный, обкуренный, в эйфории от наркотического или алкогольного перевозбуждения.
Народу в чате было немного, и я занималась тем, что следила за обменом незначительными репликами, лишенными какого-либо реального содержания, попивая небольшими глоточками свежесваренный кофе, как обычно, черный, горький и холодный.
На моем экране то и дело выскакивало и открывалось еще одно окно, это означало, что меня приглашают початиться на другой сайт. По некоторым признакам я догадалась, что одного из участников зовут Секрет.
— тебе какие сны снятся: цветные или черно-белые? — отважилась я.
Ответ оказался настолько непосредственным, что заинтриговал меня:
— день на день не приходится
— что делаешь дома?
— то же, что и ты
— не гуляешь?
— не сегодня. ты что делаешь?
— время теряю в вашем чате
— два, это уже лучше! веселее
— тебе два года?
— морщины + седые волосы «правильным путем идете, товарищ»
— поздравляю, нашего полку прибыло
— приятно познакомиться. откуда ты?
— Мадрид
— вечер совпадений!
— где живешь?
— Чуэка. а ты?
— Хуэртас
— стихи любишь?
— не особо, но если у тебя есть что-нибудь под рукой
— в другой раз. щас я в «коме», моя девочка ушла от меня всего пару месяцев назад
«Моя девочка» звучало довольно ласково, романтично и многообещающе, и я заинтересовалась не на шутку:
— расскажи, что там с твоей девочкой
— увела у подруги, красивая, с длинными волосами, кудрявая, сама не знаю, что на меня нашло…
По неопытности общения в чатах до этих пор я так и оставалась в неведении, с кем общаюсь: с парнем или девушкой. Но «девочка», которую отбили у подруги, наконец указала мне верный след. Анонимное общение удобно еще и тем, что можно без лишней скромности задавать нескромные вопросы:
— ты лесбиянка?
— как себя помню. а ты?
Я не знала, что ответить: врать не хотелось, но и прекращать общение тоже. Если я прямо скажу, что нет, она может закрыться, выйти из чата, и я больше никогда не смогу с ней пообщаться. Это в лучшем случае…
— я — да. а ты?
Секрет повторила вопрос, чтобы дать мне понять, что она ждет ответа.
— нет. но ты не уходи, пожалуйста, потому что мне очень нужно поболтать с кем-нибудь. я тоже в «коме»
— и не собиралась. расскажи что-нибудь о себе. тебя парень бросил?
— меня некому бросать. у меня нет парня. я одна с таких давних пор, что уже и сама не помню, когда была не одна
— сочувствую. не знаю, что лучше. я думала реально не переживу. ты хоть не брошенная
— не брошенная, п. ч. ничья. у тебя хоть есть что вспомнить
— подруг тоже нет?
— с ними скучно
— встретимся?
— когда?
— прям щас
Приглашение застало меня врасплох, я не была готова раскрыть свое инкогнито.
— страшновато. может, на след. неделе?
— ок. только держись на линии. продолжаем разговор
В три утра я вышла из Сети и выключила компьютер. Глаза у меня лезли на лоб от усталости, но на душе было приятное, давно забытое ощущение, как после общения с кем-то по-настоящему близким. Мое сердце наконец-то было наполнено чем-то еще, кроме сожалений о собственной упорно неудающейся личной жизни. Отныне каждый вечер после работы я возвращалась прямиком домой и в девять ноль-ноль уже сидела, пройдя по знакомой ссылке, в чате. Мы с Секрет погружались в бесконечную, только нам одним понятную болтовню о жизни и любви, с ее неудачами, ошибками и разочарованиями, о каких-то повседневных незначительных вещах: отношениях на работе, соседях по этажу, квартплате, моде и любимых фильмах, конечно. Мы стали так близки, как будто знали друг друга уже тысячу лет, и через пару недель, когда Секрет снова предложила мне встретиться, я незамедлительно ответила ей согласием.
2
Квартал Чуэка чем-то напоминал мне Гринвич-Виллидж[16] в Нью-Йорке, только он был гораздо меньше, укромнее и компактнее и, конечно, более многолюдным.
Хиппи восьмидесятых благополучно сменились здесь представителями тяжелого панк-рока, которые спустя десятилетие в свою очередь подверглись переселению, мирно уступив место пестрому сообществу однополых меньшинств. Атмосфера в районе была вполне непринужденная, беззаботная, творческая — короче говоря, полный космополитизм. В этом уголке Мадрида даже воздух был другой, и вдыхался он как-то по-другому. Свежие запахи, все цвета радуги, цветы на балконах. Некогда пустынная и безлюдная площадь, забросанная использованными наркоманскими шприцами, сейчас была застроена уютными террасами всевозможных кафе: захват территории произошел, по всей видимости, естественно, в результате эволюции окрестных баров.
Секрет ждала меня в кафе «Акварель». Я узнала ее сразу и безошибочно. Приятная, культурная девушка, из тех, кто никогда не выставляет напоказ первому встречному и поперечному своих интимных наклонностей. Она разменяла тридцатник, но одета была по молодежному, как подросток. В узкие облегающие джинсы и полосатый топик цвета мальвы, без лифчика. На ней были стоптанные туфли с протертыми носами, как будто специально для того, чтобы показать голубые ногти. Ну так, краткая информация для тех, кого интересует. У нее была короткая стрижка, под мальчика, и волосы, торчащие во все стороны, имели тот самый знаменитый, непричесанный вид, который достигается не за один десяток минут, проведенных у зеркала.
— Привет, вот я и здесь, как видишь.
— Привет, красавица, наконец-то я тебя увидела. Не могу передать, как я рада, что ты все-таки решилась прийти. Что пить будем, красавица?
— Да выпью стаканчик чего-нибудь для начала.
Секрет подала официанту знак рукой, и передо мной тут же появился бокал с пивом. Похоже, она была здесь своя, и официант — ее старый знакомый.
— За нашу дружбу, — подняла свой бокал Секрет.
— За знакомство, — сказала я осторожнее, — и за нас.
Мы чокнулись.
— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
— Да ничего особенного. Я об этом как-то не думала. Но раз уж я в твоем районе, давай развлекай меня. Сегодня ночью я в твоих руках.
— Ты уже ужинала?
— Нет. Такая жара, что ничего в рот не лезет. Но пить я хочу! Жажда у меня сегодня, как у портового моряка.
— Отлично. Тогда устроим питейное турне по Чуэке.
Сказано — сделано: четвертый заход по пиву мы совершили на террасе «Сохо», напротив «Акварели», с седьмой кружкой уже сидели в «Прополке», — но в общем и целом за всю ночь мы вряд ли передвинулись в совокупности больше чем на полсотни метров. Все это время Секрет постоянно здоровалась с кем-то и целовалась со своими знакомыми. Наше победоносное шествие было в самом разгаре, когда мы снова вернулись в «Прополку» — кафе оказалось из тех, что необъяснимым образом притягивают народ. Воздух был напоен привычными запахами табака, духов и пота от разгоряченных человеческих тел. Мы спустились в подвал потанцевать. Я чувствовала себя свободной, раскрепощенной, полностью отключившейся от всех проблем. Мне было наплевать, как я выгляжу со стороны, нравлюсь — не нравлюсь кому-нибудь, и чихать с высокой колокольни на то, как танцую, красиво — некрасиво, правильно — неправильно. Большинство танцующих было уже в трансе, вокруг меня на танцполе люди двигались, как зомби, под кайфом и абсолютно без тормозов. В невротическом мелькании лазерных лучей, в мгновенных вспышках света то тут, то там появлялись и исчезали чьи-то сплетенные языки, они блестели, словно маленькие змейки. Отовсюду были слышны вскрики и взвизги удовольствия, стоны эйфории. Повсюду по-дружески или влюбленно целовались. Со всех сторон меня окружали знаки взаимного внимания, откровенного флирта, проявления ласк или страстного желания. Секрет танцевала здорово, очень пластично, она гнулась и скакала как гуттаперчевая. Я присоединилась к ней, и наши тела слились в одном ритме. Когда дыхания не хватало, мы выскакивали на поверхность, на улицу, глотнуть свежего воздуха. На лестнице во время спусков и подъемов Секрет всегда обнимала меня за талию. В ответ я чмокала ее в обнаженное плечо.
Несмотря на три часа утра, народ продолжал стекаться, и жизнь била ключом.
— Куда тебя проводить, принцесса? — спросила Секрет, протягивая мне сигарету.
— Понятия не имею. Давай пока останемся здесь, а там посмотрим. Меня маленько развезло, я уже забыла, когда в последний раз пила столько пива…
Мы стояли, прислонившись к стене, там, где еще оставалось для этого свободное место, и просто молча курили.
