Евгений Кабанов - МИССИОНЕР
Аполлону даже показалось, что её встречные толчки стали акцентироваться вверх. Его предположения вскоре подтвердились.
– Глу-у-убже… – услышал он среди стонов томный голос Клавы, – па-алец глу-у-убже… – снова выдохнула Клава.
Аполлон понял, что находится на верном пути в своём увлекательном сладком исследовании самых глубин Клавиной натуры. Он вынул палец из её попы, отчего она, похоже, разочарованно замерла, сунул его себе в рот, обильно смачивая слюной, затем вновь медленно ввёл его в её задний проход, на этот раз до самого упора. Клава счастливо застонала, насаживаясь сразу двумя своими дырочками на Аполлона:
– О-о-о… Да-а-а… Та-ак… О-о-ой, ма-а-амочка…
Он ощутил под своим пальцем двигающийся взад-вперёд свой же собственный хуй, и включил свой перст в работу в том же ритме.
Клава застонала ещё громче, и в каждом стоне уже слышалось всхлипывающее протяжное "о-о-ой". Вскоре она, уже не сдерживаясь, счастливо плакала, рыдала, не переставая повторять:
– Ой, как хорошо… Как хо-оро-шо… Миленький мой… Апол-лон… Хо-оро-шо… Ещё… Ещё… Силь-не-ей… Так… Да-а-а… О-о-ой…
При этом она сама всё ускоряла и ускоряла темп своих встречных толчков попой. Это было что-то невообразимое.
Наконец, она замерла, вдавившись ягодицами в пах Аполлона, и он почувствовал, как его член и палец сжало как тисками, отпустило, снова сжало, затем пробежало несколько конвульсивных сжатий послабее, и Клава, громко рыдая, зарылась лицом в траву.
Аполлон, кончивший одновременно с ней, в изнеможении склонился ей на спину. Вытянув руки вперёд, она заскользила, опускаясь всем телом на траву, продолжая всхлипывать, как маленькая девочка. Аполлон опустился рядом с ней, бережно целуя её волосы и лицо, пока она совсем не успокоилась.
– Знаешь, мне никогда в жизни не было так хорошо, – после долгого молчания, вызванного неземным блаженством, сказала, наконец, она, и с такой нежностью, с такой любовью посмотрела на Аполлона, что он даже слегка смутился.
– Мне тоже, – сказал он, одаривая её не менее нежным и любящим взглядом.
– Правда?- с надеждой в голосе спросила она.
– Правда, – ответил он, и это не было ложью – с каждой женщиной ему было так хорошо, как ни с какой другой.
Он осторожно поцеловал её в кончик носа. Она дурашливо поморщилась и сказала:
– Что я тебе, ребёнок?
– Да, ты так плакала, – сказал он, улыбаясь.
– Это плохо? – с затаённым страхом спросила она.
– Нет. Это хорошо… Это прекрасно… – поспешил он её успокоить.
– Со мной ещё никогда такого не было…
Она помолчала, как бы заново переживая только что случившееся.
– Ну и дура же я была, – сказала она вдруг с весёлой ноткой в голосе, – тебя только покалечила.
Она взяла его забинтованный палец, и осторожно коснулась губами грязной марли.
Они лежали ещё некоторое время молча. Потом Клава мечтательно, но тоном, не терпящим возражения, сказала:
– Жить будем у меня.
Аполлон вспомнил разносолы, которыми она его потчевала, чистоту и уют в её доме, даже её бесстыжую корову, и не стал возражать – подумаешь, лишних полчаса придётся прогуливаться по свежему воздуху до завода и обратно… Надо будет купить машину… Зато выгоды налицо – никаких забот о стирке, кормёжке, и всегда под боком такая супервумен. Если она не врёт, что с ней такое было в первый раз – а она не врёт, ведь ещё какую-то неделю назад ей диким казалось подпустить к себе мужчину сзади, – то она очень способная и старательная ученица, с ней можно будет такие штучки вытворять…
– Как ты думаешь, – прервала его раздумья Клава, – удобно мне будет идти в сельсовет в белом платье?
Аполлон, не понявший, о чём идёт речь, весело ответствовал классической цитатой:
– Во всех ты, душечка, нарядах хороша!
– Ты всё шутишь, – притворно обиделась она. – Ну скажи серьёзно… Всё-таки не девочка, и не первый раз замуж выхожу.
Аполлон сначала хотел по инерции ответить опять каким-нибудь афоризмом, но до него вдруг дошёл смысл сказанного ею. Улыбка медленно сошла с его лица.
– Ты замуж выходишь? – наклонился он над ней. – За кого, Клава?
– Как за кого? За тебя, – просто ответила Клава, с любовью посмотрела на него и в свою очередь чмокнула его в нос.
– За меня? – воскликнул Аполлон и привстал на четвереньки.
Такого поворота событий он не ожидал. Зачем же жениться, когда можно жить просто так? Не-ет. В его планы такое в отношениях с Клавой не входило. У него загудело в голове.
– За тебя, за тебя, – подтвердила Клава. – А за кого же ещё? За Жува, что ли?
– А ты знаешь, это мысль, – обрадовался он такой подсказке, – выходи за Жува.
– За Жува?! – возмутилась она. – Что ты такое говоришь, Аполлон?! Я же тебя люблю.
Аполлон хотел сказать, что любовь – это понятие растяжимое, как пизда, но сдержался. Нужно было попробовать убедить Клаву выйти за Тарахтелкина, иначе не отстанет ведь.
– Послушай, Клава, вот ты сказала, какая ты раньше дура была…
– Конечно, дура. Я это только сейчас, с тобой, поняла.
– О! – воскликнул Аполлон. – А с Жувом ты поймёшь, что ещё со мной дурой была…
– Аполлоша! Что ты говоришь?! Меня ж покойный муж, Славик, царство ему небесное, за месяц столько не… – она запнулась, но тут же нашла подходящее цивилизованное слово, -…не ублажал, сколько ты за какой-то час… И всё по новому… И так нежно…
Она мечтательно вздохнула, блаженно заулыбалась, и сказала, смущённо покраснев:
– Я раньше даже и не думала, что так можно… Покойный Славик меня ж только спереди… И без всяких особых поцелуев…
Она ещё больше засмущалась и прямо-таки зарделась.
– Вот! А ты знаешь, как тебя Жув будет ублажать?
– Знаю! – уверенно ответила она. – Что с него взять? Одно только, что непьющий.
– Откуда ты знаешь? Ты же в мужчинах разбираешься, извини, как твои свиньи в апельсинах, – ввернул он слышанную среди шоферов мудрость.
– Я-а-а?! – возмутилась Клава. – В тебе ж разобралась! – с гордостью аргументировала она.
– А ты знаешь, что у мужиков – какой нос, такое и то, что в штанах между ног болтается?
Клава обескураженно заморгала.
– Нет, – созналась она. – А кто тебе такое сказал?
– Ну что я, не мужик, что ли? В баню хожу, повидал… Да это давно всем известно, ещё с каменного века, – Аполлон выразительно посмотрел на неё. – Люди тогда голые ходили, ну, и естественный отбор тогда легче было сделать. Древние женщины сразу видели самых лучших производителей. Потому и выжили в ледниковый период.
– Правда, что ли? – всё ещё неуверенно спросила Клава.
– Ты ещё спрашиваешь! Ну зачем мне тебя обманывать?.. А у Жува носяра какой? А у меня? Ты посмотри хорошенько, да мой нос его носу и в подмётки не годится… Просто шибздик какой-то…
