Дикое желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Юри понимала его страх. Она действительно понимала. Опыт с волтурианкой потряс его. Но она искренне верила, что он не причинит ей вреда. Каждый раз, когда она издавала звук дискомфорта или боли, каждый раз, когда прикасалась к нему или произносила его имя, он всегда выходил из того, что называл Хруком — из своей Ярости.

Даже когда он сел на нее верхом и обхватил рукой горло, на самом деле он не причинил ей боли. Да, его член был большим, и она испытывала дискомфорт, когда ее лоно растягивалось, чтобы приспособиться к нему — что абсолютно нормально, учитывая, что она была девственницей, — но все было в порядке. По правде говоря, его реакция чертовски завела ее. Даже его рука, сжимавшая ей шею. Юри нравилось, что он подавляет ее. Блядь, ей понравилось это.

Это не означало, что она не восприняла его рассказ о волтурианке всерьез. Как бы сильно Юри хотелось не думать о своем воргале с другой женщиной, она могла понять, что этот опыт, должно быть, был пугающим и травмирующим для волтурианки, особенно если она этого не ожидала. Юри видела, как Ярость Таргена копится день за днем, но она также видела, как она могла вспыхнуть в одно мгновение. Это была изменчивая сила.

Очевидно, для волтурианки это было плохим опытом, и Тарген принял это близко к сердцу, как доказательство того, что он поврежден. Каким бы самоуверенным он ни был, он не доверял самому себе. Юри сочувствовала этой безликой волтурианке — но Юри не была этой женщиной.

Она все еще хотела Таргена, несмотря на риск, который, по его мнению, он представлял для нее.

Прямо сейчас, когда Юри следовала за Таргеном сквозь деревья, ее взгляд был практически прикован к его заднице. У него была такая красивая задница. Округлая и подтянутая, а узкие брюки обтягивали ее, как вторая кожа. Все, чего хотела Юри, это протянуть руку и взять ее в ладони. Может быть, даже шлепнуть.

Воспоминание о том, как он шлепнул ее по заднице, пронзило возбуждением прямо до глубины души. Она хотела снова почувствовать это жжение, хотела, чтобы за ним последовал прилив тепла, хотела, чтобы его успокаивающая ладонь погладила нежную плоть, чтобы облегчить затяжную боль.

Юри закатила глаза и едва сдержала стон. Даже ее проклятые соски заныли.

Я серьезно собираюсь умереть.

Трахни меня.

Чуть впереди Тарген опустился на колени, чтобы проверить что-то на земле — вероятно, следы. От этого ткань только туже натянулась на его заднице.

Трахни меня, пожалуйста?

Через мгновение он фыркнул и встал.

— Мы проверим еще несколько ловушек и отправимся обратно. Скоро стемнеет.

Казалось, что изготовление ловушек заняло все их время — большие и маленькие, грубые и упрощенные, некоторые были сделаны для ловли дичи, но большинство предназначалось для более крупной добычи. Для людей. Они с Таргеном расставили больше ловушек, чем она могла сосчитать, на территории вокруг их пещеры.

Нет, неверно. Она могла сосчитать их. Тарген заставил ее помогать с каждой ловушкой, заставил запомнить их расположение и способ работы. Он сказал, что хочет, чтобы она могла пройти по лесу в темноте, не попавшись ни в одну.

Тарген был одержим идеей защитить пещеру — защитить ее. Эта миссия, казалось, стала выходом для всего его разочарования и дискомфорта. Несмотря на то, насколько он должен был устать, он никогда не подавал признаков утомления, даже когда копался в жесткой, спутанной корнями грязи или рубил куски дерева одним из топоров жесткого света.

Когда он бросил взгляд на Юри через плечо, она игриво улыбнулась ему.

— Мы могли бы остановиться у реки и начать раздеваться.

Юри отказывалась сдаваться. Она хотела его, и, черт возьми, она была полна решимости сделать его своим.

Его плечи напряглись, ноздри раздулись, а губы твердо сжались.

— Могли бы. И я мог бы медленно провести руками по твоему телу, смывая всю грязь и пот, убеждаясь, что каждая частичка тебя чиста, — он отвернулся и продолжил идти — совсем не в направлении реки. — Но нет. Шевели своей задницей, землянка.

— Эй! — Юри ускорилась, делая по два-три шага на каждый его шаг. — Ты хочешь сказать, что от меня воняет? И я не покрыта потом и грязью.

— Тогда нам действительно не нужно идти к реке.

Черт возьми.

— Подожди! Я солгала, — поспешила сказать Юри. — Я грязная. Мне срочно нужно помыться. Тебе нужно будет обтереть меня своими руками. Мою грудь, задницу, между моими…

Резко остановившись, Тарген развернулся лицом к Юри, заключил ее в объятия и затянул в поцелуй, от которого она откинулась назад, поддерживаемая только им. Ее глаза округлились, прежде чем закрыться, и она ответила на его поцелуй. Окруженная его жаром и силой, бессильная против его голодного рта, она потеряла всякое представление о том, где находится и что происходит. Чувств было достаточно.

И, черт возьми, он был приятен на ощупь, вкусно пах и имел восхитительный вкус.

Мурашки осознания пробежали по ее коже, и удовольствие разлилось по позвоночнику прямо к сердцевине. Эта жаждущая боль только усилилась, оставив ее скользкой между бедер. Она застонала ему в рот, прикусив нижнюю губу, в то время как ее руки вцепились в пояс его брюк.

Тарген прервал поцелуй так же быстро, как и начал. Когда она потянулась за ним, одна из его рук схватила ее за волосы, удерживая голову на месте.

Она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, как раз в тот момент, когда его язык скользнул по нижней губе. В его глазах заплясал огонь.

— Это все, что ты получишь, землянка.

Сукин сын…

Юри впилась взглядом в Таргена.

— Ох, ты так грязно играешь, воргал.

Его ухмылка была в равной степени порочной и вымученной.

— Мы оба.

— Я могу показать тебе грязную игру, — ухмыльнувшись, она запустила руку ему в штаны.

Тарген зарычал и сильно притянул ее к себе, зажав ее руку между их бедрами, прежде чем она смогла продвинуться дальше.

Она усмехнулась.

— Или ты мог бы вместо этого засунуть руку мне в штаны и почувствовать, какая я горячая и влажная для тебя.

Он тяжело вздохнул, и слабая дрожь пробежала по его рукам. Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи и плеча и глубоко вздохнул.

— Блядь, Юри, ты…

Где-то недалеко хрустнули ветки, и растительность затряслась от взрыва звука. Голова Таргена дернулась вверх, тело напряглось, а бешено колотящееся сердце Юри пропустило удар. Прежде чем воцарилась тишина, чтобы заверить ее, что там ничего нет, что все хорошо, что это всего лишь упавшая старая сухая ветка, кто-то закричал от боли.

Ее глаза расширились, встретившись со взглядом Таргена. Эти звуки доносились снизу по реке — в том направлении, откуда они бежали с разбившегося корабля, в том направлении, где они расставили большинство своих более крупных ловушек.

— Это была одна из ям? — она прошептала, и даже этот шепот показался слишком громким сейчас.

Тарген выпрямился, заставив и Юри встать прямо, и повернул голову в сторону источника шума.

— Да.

Она чувствовала себя бесполезной, пока он копал эти глубокие ямы. Земля была слишком твердой, чтобы она могла что-то сделать, даже с лопатой, которую они отобрали у скексов несколько дней назад. Но она внесла свою лепту, собрав длинные ветки и пучки листвы, чтобы скрыть ямы, и заострив несколько толстых палок, чтобы он мог воткнуть их в землю на дне этих ям.

Палки, которые легко протыкают плоть, когда кто-то падает в яму.

Ужасающая мысль охладила кровь Юри, заставив ее задрожать.

— Тарген, что, если это был один из рабов? Что, если мы…

Он прижал большой палец к ее губам.

— Шшш.

Между деревьями раздался еще один крик, не такой громкий, но такой же полный боли. Еще менее отчетливым был голос, ответивший ему мгновением позже, слишком слабый, чтобы Юри смогла разобрать слова. Заостренные уши Таргена дернулись.

Юри едва различала журчание реки, которое было ровным под шумом легкого ветерка, шелестящего в кронах деревьев. И где-то вне поля зрения — бормотание напряженных голосов.