Большой оххх (ЛП) - Эштон Никки

— Чарли!

— Нет, Джонни. Самое время ей понять, что я не испытываю к ней никаких чувств, и если бы не тот факт, что ты был в это время в доме, я бы не беспокоился, даже если бы он сгорел дотла.

Когда Тереза встала во весь рост, я сделал еще один шаг к ней. Мое сердце колотилось в такт с головой, эмоции, которые я отчаянно пытался сдержать, переполняли меня и вот-вот должны были выплеснуться наружу, смешавшись с гневом.

— Чарли, ты же не серьезно. — Джонни протянул руку и положил ее на мою руку, которая висела сбоку.

Я с трудом сглотнул и покачал головой.

— Я никогда в жизни не был так серьезен. Я ненавижу тебя за каждый раз, когда мы были голодными в детстве, за каждый момент, когда мы были до смерти напуганы, прячась в своей спальне из-за того дерьма, которое ты приносила в дом. Я ненавижу тебя за то, что ты всегда ставишь себя и выпивку превыше всего, и я ненавижу тебя за то, что ты позволила случиться этому дерьму с моим братом. Моим братом, которого я должен был защищать. — Мой голос сорвался, и слезы, которые я так старался сдержать, начали медленно течь по моим щекам. — Он — мой младший брат, а из-за тебя и из-за того, какая ты, я не ответил на твой звонок, а вместо этого он пошел и…

— Чарли, нет, — сказал Джонни хриплым голосом, схватив меня за запястье. — Хватит. Это ничего не изменит, и ты, черт возьми, ни в чем не виноват.

— Нет, это она, — сказал я, и мой крик сменился вздохом, когда я указал своим дрожащим пальцем на Терезу. — Она виновата в том, что меня не было рядом, но я также виноват в том, что не стал лучшим человеком и не ответил ей.

Моя грудь вздымалась, а из глаз текли слезы, и когда Джонни обнял меня за талию, я практически рухнул на него. Мы оба рыдали, выплескивая всю обиду и страдание, которые испытывали почти с той минуты, как родились у женщины, которая не заслуживала называться матерью.

— Я старалась быть хорошим родителем, — сказала Тереза, и это заставило меня резко отстраниться от Джонни.

Я шмыгнул носом и покачал головой, прежде чем издать пустой смешок.

— Извини, я уверен, что слышал, как ты сказала, что старалась быть хорошим родителем.

— Да, но вы оба были такими упрямыми, маленькими сорванцами. Вы понятия не имеете, каково это — быть матерью-одиночкой.

Джонни издал низкий рык.

— Ты довела папу до ручки своим пьянством, и вы были с Чарли одни всего год или около того, а потом тебе помогала бабушка, но ты испортила и эти отношения.

Тереза растерянно переводила взгляд с меня на Джонни, в то время как ее ладони скользили вверх-вниз по плечам.

— Да, так.

Он посмотрел на остатки ее пальто на обгоревшем полу и на кресло, где кожа расплавилась, и вздохнул.

— Знаешь, это место — самый лучший дом, который у нас когда-либо был, и он у нас есть, потому что мы с Чарли усердно работаем, чтобы сделать его таким, и потому, что ты позволила своей последней интрижке столкнуть меня с гребаного балкона, но при этом считаешь, что имеешь право быть здесь, потому что ты нас родила.

— Я не позволяла ему, — воскликнула Тереза, широко раскрыв глаза.

Джонни глубоко вздохнул.

— Он прижал меня к балкону и пригрозил столкнуть вниз, если ты не вернешь ему деньги и часы, которые украла у него из-под кровати.

У меня внутри все оборвалось, когда я посмотрел на Джонни, а затем на Терезу.

— Ч-что? — я запнулся, почувствовав, как к горлу подступила желчь.

Джонни повернулся ко мне со смирением в глазах.

— Она забрала у него кое-что, и он хотел это вернуть. Несмотря на то, что он прижал меня к балкону, а сам был под кайфом, она все равно отрицала, что взяла его вещи, но, — сказал он и повернулся к Терезе, — я знал, что брала. Я видел это по ее глазам. Я умолял ее, черт возьми, умолял ее вернуть это, но она продолжала отрицать. Он дал ей последний шанс, оттолкнув меня назад и вцепившись в мою футболку, но когда она снова отказалась, он толкнул меня.

У меня чуть ноги не подкосились, когда до меня дошли слова, сказанные моим братом. Она стояла в стороне и позволила какому-то психу причинить боль одному из ее детей, и все это ради денег и часов. Мысль об этом была как удар под дых, мне пришлось согнуться и упереться руками в колени, пока я глотал воздух.

— Это было не так просто, — неуверенно произнесла Тереза. — Я… я…

— Заткнись на хрен и вали отсюда, — заорал я, все еще согнувшись. — Собирай свои чертовы вещи и убирайся из этого дома через пять минут, или я вышвырну тебя на хрен и сожгу твое барахло.

Я приподнялся, чтобы посмотреть ей в лицо, и подумал, не мелькнет ли в ее глазах раскаяние, но все, что я увидел, был страх — страх перед тем, как она справится без меня или Джонни.

— У тебя есть пять минут, Тереза, — предупредил я.

— Джонни?

— Нет, Тереза. Я с тобой покончил. Прошлой ночью ты могла убить меня, а теперь превратила нашу жизнь в ад на долгие годы. Хватит. Как сказал Чарли, у тебя есть пять минут.

Мы оба пристально смотрели на нее, пока, в конце концов, она не прошла мимо нас и не толкнула меня плечом.

— Почему ты мне не сказал? — прошептал я.

Джонни пожал плечами.

— Я знал, что ты разозлишься и выгонишь ее, а я в некотором роде нуждался в ней.

У меня защемило в груди, и у меня отвисла челюсть, когда я уставился на него.

— Она была моей мамой, возможно, дерьмовой, и, возможно, отчасти была виновата в этом, но я был напуган, Чарли. Я был в ужасе и, как большой ребенок, нуждался в своей маме.

Я положил руку ему на голову и прижал его к своему животу, так как изо всех сил хотел повернуть время вспять и ответить на этот чертов звонок.

— Мне так жаль, брат, — сказал Джонни, запрокинув голову, чтобы посмотреть на меня.

Я отпустил его и сел на диван так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Тебе не за что извиняться. Прости, что я не ответил на ее звонок в тот вечер. Прости, что у меня не хватило смелости рассказать учителю, когда мы были детьми, или попросить бабушку взять нас к себе. Прости меня за все, Джонни.

— Ты тоже был ребенком, и не в твоей власти было обеспечивать нашу безопасность.

Я не ответил, потому что у меня не было слов. Я знал, что чувствую по этому поводу, и это всегда разрывало меня изнутри.

После нескольких секунд молчания Джонни схватил меня за руку.

— Ты не можешь расстаться с Уиллоу. Не позволяй Терезе испортить это.

Я покачал головой.

— Нравится тебе это или нет, но ты для меня важнее, и наши отношения с Терезой на этом не закончатся. Она так просто не сдастся, и я не могу ожидать, что Уиллоу придется пройти через все это.

— Почему? Она — твоя девушка, которая, уверен, без ума от тебя, так что, конечно, она бы согласилась.

Я вздохнул.

— Я знаю, что она бы так и сделала, без всяких претензий, но Уиллоу заслуживает большего. Не знаю, может быть, через пару месяцев, когда мы окончательно убедимся, что Тереза ушла из нашей жизни, может быть, тогда я посмотрю, захочет ли она встретиться снова.

Я произнес эти слова, но сам в них не поверил. Я знал, что через пару месяцев Уиллоу будет с кем-то другим. Такая женщина, как она, не сможет долго оставаться одинокой. Я только надеялся, что тот, с кем она будет, сделает ее счастливой и увидит ту улыбку, которая озаряла весь гребаный мир.

Глава 37

Исследования показывают, что только 30 % женщин испытывают оргазм во время полового акта, потому что им действительно нужна стимуляция клитора. Лучшее прикосновение — это движение вокруг него.

Самое время сказать своему партнеру, чтобы он перестал нажимать на него, как на дверной звонок, иначе вы никогда не кончите.

Уиллоу

— Да ладно тебя, — уговаривала Полли. — Будет весело.

Это была ее попытка уговорить меня пойти с ней в город и немного выпить. В конце концов, это был субботний вечер и праздничный выходной, поэтому кто знал, какие развлечения и шутки меня ожидали.

— Нет, я тебе уже три раза сказала, так что отвали.