Случайный свидетель (ЛП) - Мариано Сэм

— Я могу придумать, как ты сможешь меня отблагодарить, — игриво говорит он, его губы касаются мочки моего уха, посылая дрожь удовольствия по всем моим нервным окончаниям.

— Матео…

— Не волнуйся, я могу лишить тебя выбора, — говорит он, притягивая меня к себе. — Я предпочитаю этого не делать. Признаюсь, я не ненавидел себя ни разу, когда трахал тебя, Миа, но мне бы хотелось почувствовать, как ты трахаешь меня, потому что хочешь этого, на самом деле зная, что внутри тебя мой член.

Я выдыхаю, зная, что мне нужно убраться от него подальше. Этот чертов грязный рот делает со мной то, чего не должен, и я не хочу его, я хочу Винса.

— Ты сказал, что это все игра. Игра окончена, — напоминаю я ему.

Потирая свой член рукой, он говорит мне: — Всегда есть другие игры.

— С тобой, да, я уверена, что так и есть, — говорю я с дрожащим, неубедительным смехом.

Я не отдернула руку, хотя, вероятно, могла бы. Он все еще держит меня за руку, но если бы я попыталась вырваться, не думаю, что он бы меня остановил.

Так почему же я все еще его глажу?

Почему я чувствую волнение?

— Мне нужно идти, — тихо говорю я.

— Я отвезу тебя домой после игры, — говорит он, двигаясь между моих ног.

— Матео, — говорю я, мое сердце колотится от смеси паники и чего-то еще. Проблема в чем-то другом. — Тебе нужно остановиться.

— Зачем откладывать неизбежное? — спрашивает он, скользя рукой по внутренней стороне моего бедра. — Винс — хороший парень, но он всего лишь парень. Тебе нужен мужчина.

— Нет, — говорю я, выдергивая руку из его члена, чтобы схватить ту, что шевелится у меня между ног. — Что мне нужно, так это сбежать о тебя.

— Вернуться и жить в моем доме, где ты будешь видеть меня изо дня в день. Я трахну тебя, Миа, это лишь вопрос времени.

— Господи Иисусе, — бормочу я, и хотя контролирую ситуацию, я не могу не верить ему.

Я не знаю, как объяснить, что чувствую к Матео. Это не тоска, это не желание. Я бы даже не назвала это похотью, но он зовет меня каким-то образом. Я не хочу его, но я все равно в ловушке.

Чувствовать — это даже не то слово. Это не эмоциональный отклик, это сила природы. Матео Морелли — черная дыра, и неважно, что я чувствую, неважно, чего хочу, я не могу избежать того, чтобы меня не засосало в него.

Пока я об этом думаю, его палец проникает мне в трусики.

— Остановись.

Он этого не делает, посасывая мою шею, прежде чем сказать: — Нет, не говори мне остановиться. Мы уже играли в эту игру. Я хочу сыграть в другую.

— Для меня это не было игрой, — напоминаю я ему, трезвость пронзает любую херню, которую он сейчас на мне практикует. — Для меня это было реальностью.

Его рука снова обхватывает мою шею, и это так нежно — слишком нежно. — Давай, милая. Не держи обиду.

Я чуть не зашипела на него, сводя это к обиде, но потом он целует меня, и я не знаю, что делать. Я толкаю его в грудь, но он толкается между моих ног, и из меня вырывается стон.

— Блядь, — говорю я, толкая его сильнее. — Прекрати. Прекрати! Прекрати играть со мной в игры.

— Просто сдайся. Играй со мной, а не против меня.

Я качаю головой, подбираясь ближе к двери. — Я возвращаюсь туда. Я закончу эту дурацкую игру в покер, но это единственная игра, в которую я играю с тобой сегодня вечером.

Он вздыхает, но не пытается остановить меня, когда я берусь за ручку двери. — Тогда еще одна ночь.

Я замираю.

Я могу двигаться. Я хочу двигаться. Он не останавливает меня, но его слова удерживают там, где я стою.

Потому что я не смогу играть в эту игру еще одну ночь.

Я не знаю, куда это приведет, или каковы будут новые ставки, или кто будет уничтожен в этом, но я знаю, что кто-то будет. И я считаю крайне маловероятным, что это будет он.

Нет, это будем я и Винс. Снова. Это всегда будем я и Винс. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с этим человеком в любом качестве, будь то всерьез, в битве умов, воли… он всегда собирается уничтожить нас. Может быть, даже не специально. Это просто то, что он делает. Как он играет. Он лев, пытающийся играть с котенком — котенок всегда будет ранен.

Я хочу Винса, я хочу увидеть, кем мы можем стать, но одно я знаю наверняка: мы не переживем Матео. Мы можем бороться так сильно, как хотим, но он всегда победит. Что бы мы с Винсом ни обещали друг другу, независимо от того, чего мы хотим, Матео всегда все испортит.

Поскольку я не двинулась с места, он спрашивает: — Уже передумала?

— Я не выдержу еще одну ночь. Я качаю головой, глядя в пол, сбитая с толку тем, как я могла оказаться в такой ситуации прямо сейчас. — Что со мной не так? Я знаю правду о тебе, так почему я все еще хочу верить в ложь?

— Потому что ты человек, — говорит он, подходя ко мне сзади. Его руки снова ложатся мне на бедра. — И ты милая. И молодая. И такая идеалистка.

— Это несправедливо по отношению к Винсу. Почему бы тебе просто не остановиться? Просто оставить нас в покое? Давай посмотрим, сможем ли мы что-то построить вместе.

— Это то, чего ты хочешь?

— Да .

Он обдумывает это около минуты, прежде чем сказать: — Возможно, у меня есть к тебе предложение.

Это уже похоже на ловушку, поэтому я вздыхаю, опуская голову. — Что теперь?

— Мы оба знаем, что в конце концов ты снова окажешься в моей постели — скорее раньше, чем позже, если быть реалистами. И болезненно для Винса. Ему придется снова наблюдать, как все это разворачивается. Я уже очаровывал тебя раньше; ты же знаешь, если я захочу, я сделаю это снова.

— Этого я не знаю, — бормочу я.

— Конечно, — говорит он, не убежденный. — А что, если мы пропустим всю прелюдию? Я получу тебя сегодня вечером. Один раз. Ты отдашься мне в последний раз и тем самым избавишь Винса от множества пыток. Это услуга, правда.

— Нет, — говорю я. — Я тебе не доверяю.

— Умница.

Я закатываю глаза.

— Я дам тебе и Винсу отдельное жилье.

Повернувшись к нему лицом, я спрашиваю: — Что?

— Близость со мной изматывает тебя. Ты живешь в моем доме, ты под моим контролем. Ты идешь туда, куда я говорю, когда я говорю, и делаешь то, что я говорю, когда ты приходишь туда. Это не было игрой; это твоя жизнь в моем доме. А что, если бы ты не жила в моем доме? А что, если бы я дал тебе и Винсу твое собственное пространство, позволил бы вам съехать?»

Давай уйдем от него.

В голове всплывают слова Винса: «Я хочу чего-то своего, чего-то, что… вытащит меня из-под его каблука».

Вспоминается вечер понедельника, как чудесно было, когда мы вдвоем были в квартире Джоуи, готовили ужин, прижимались друг к другу и смотрели фильмы, никакого давления. Матео там даже не было.

— Нам вообще не пришлось бы тебя видеть?

— Ну, ужин в воскресенье вечером. Но ты приходишь, ешь, уходишь, когда будешь готова — это не то же самое, что жить там. Я не буду раскачивать твою лодку. Если хочешь попробовать с Винсом… вот как.

Боже, как это заманчиво. — Я… я не могу так поступить с Винсом.

Вздохнув, словно он с трудом выносит мою обыденность, Матео спрашивает: — Знаешь, почему люди лгут, Миа?

— Потому что они трусы, — отвечаю я.

Он улыбается оскорблению. — Потому что так проще. Перестань делать все по-плохому. Просто солги ему. Он будет любить тебя за это.

— Ты бы ему все равно сказал, — бросаю я в ответ.

— Я бы не стал. Я не буду. Даю тебе слово.

Я фыркаю, и он хмурится.

Схватив меня за поясницу, он дернул меня к себе. Я задыхаюсь, застигнутая врасплох, и он говорит: — Ну, ну. Я никогда раньше не давал тебе слова. У меня есть честь.

— Если бы ты это сделал, я не думаю, что ты бы сейчас упирался в меня своим членом.

— Если бы я этого не сделал, я бы вообще не предложил тебе выхода и мог бы приставить к тебе свой член, когда бы мне этого захотелось.

Я не могу с этим спорить.

Точно так же, как я не могу спорить с тем, как мое тело реагирует на него. Когда у меня есть все основания испытывать к нему отвращение, эта чертова штука каким-то образом вместо этого включается. Я хочу верить в себя, в Винса, но слишком много доказательств обратного. Реакция Винса на то, как Матео одел меня сегодня вечером — первый раз, когда Матео снова с ним трахается, и он реагирует именно так, как Матео и намеревается. Он не может перестать пускать его под свою кожу.