Случайный свидетель (ЛП) - Мариано Сэм

— Ты ублюдок, — сообщаю я ему, все еще чувствуя себя немного неловко.

— В полном смысле этого слова. Наконец он подходит к двери и распахивает ее. — Когда будешь выглядеть прилично, возвращайся. Скоро мы закончим с этим, и я отвезу тебя домой.

Это немного сюрреалистично, и я все еще боюсь в это верить, но какой у меня сейчас выбор?

--

Возбуждение этой ночи улеглось, и к тому времени, как я с трудом возвращаюсь в спальню Винса, болтая каблуками на пальцах и сильно пахнущая сексом и сигарами, нервозность перешла на место, где хранилась вся моя надежда, когда я заключила сделку с дьяволом.

Я не знаю, правильно ли поступил. Я не знаю, что случится сегодня вечером. Не знаю, к чему я вернусь домой.

Сейчас почти три часа ночи, так что мне не стоит удивляться, когда я вижу его спящим на диване, не справившимся со своей задачей дождаться меня.

Я так рада. Сняв одежду и засунув ее в корзину для грязного белья, я на цыпочках иду в ванную и пользуюсь возможностью оттереть Матео с кожи. Я остаюсь в душе, оттирая, пока моя кожа не становится красной и возбужденной, позволяя горячей воде бить по мне, пока от нее ничего не остается. Мой разум плывет от вины и страха, но я не хочу настраивать себя. Я сказала Винсу, что разбужу его, когда приду домой, так что мне все равно придется встретиться с ним сегодня вечером, и я не знаю как.

Я надела одну из его футболок, чтобы поспать, часть меня немного боялась, что это мой последний шанс. Уравновешивая вес мира на моих узких плечах, я подошла к дивану и опустилась на колени рядом с ним. Я просто хочу посмотреть на него. Его лицо было таким умиротворенным во сне, напоминало мне о времени, которое казалось таким давним, когда он пробрался в мой дом, просто чтобы обнять меня. Я тоскую по двум детям, которые прижимались друг к другу в постели, такие блаженно не осознающие этого. Я тоскую по девушке, которая думала, что он просто не хочет быть связанным, и именно поэтому он отказался давать ей ярлык. Эта девушка никогда не могла бы быть там, где я сейчас. Эта девушка не потратила бы 40 минут, пытаясь отодрать от себя другого мужчину, она бы не позволила ему трахнуть себя, пока она носила каблуки за 800 долларов, которые он ей купил.

Эта девушка могла свободно поужинать спагетти с Винсом за 5 долларов, могла смотреть ему в глаза без чувства вины, даже не подозревая, насколько это дорого.

Я больше не та девчонка.

Я — эта девушка.

И я надеюсь, что этого достаточно, потому что это все, что у меня есть.

Протянув руку, чтобы нежно убрать прядь темных волос со лба Винса, я даю себе еще одно мгновение, прежде чем слегка встряхнуть его руку.

Он открывает глаза, сначала щурится на свет, а потом видит меня. Отряхивая сон, он приподнимается на сиденье и оглядывается в поисках телефона. — Который час?

— Поздно. Или рано, я полагаю, — говорю я ему с неуверенной улыбкой.

Его взгляд скользит по мне, впитывая все, что он может. — Ты в порядке?

— Ммммм, — говорю я, кивая. — Я в порядке.

— Он причинил тебе боль?

Я качаю головой, встречая его взгляд, но чувствую, как мое сердце падает. Я пытаюсь быть убедительной, зная, что мне придется это продать — он никогда не узнает, что на самом деле произошло, и теперь, когда я знаю, что нам больше не нужно об этом беспокоиться, я бы предпочла, чтобы он просто думал, что ничего не произошло.

Он хмурится, словно не убежден.

Я уже предвидела это, поэтому, все еще стоя на коленях на полу, я касаюсь рукой его бедра. — Что-то хорошее произошло сегодня вечером.

— Что-то хорошее?» — скептически спрашивает он.

Кивнув, я говорю: — Я не сказала тебе в понедельник, потому что мы так хорошо проводили время, и я просто хотела, чтобы мы получили удовольствие, но по дороге в школу меня остановили эти двое парней. Копы.

В его глазах появляется беспокойство, и я не уверена, за кого — за свою семью, за себя, за меня? — Копы?

Я киваю. — Они задали мне кучу вопросов, желая, чтобы я тебя предала. Обещая мне безопасность, если я это сделаю.

— Господи, Миа, — говорит он, приподнимаясь еще выше, его тревога растет.

Я тороплюсь с выводами, не желая вызывать у него еще больший стресс. — Они были на зарплате у Матео. Он их послал. Очевидно, я этого не знала, но…

Он опускается на диван, страх растет, а не рассеивается. — Он проверял тебя.

Я снова киваю. — Но я справилась.

Его глаза все еще устремлены на меня, полные тревоги и замешательства. — Итак… что это значит?

— Это значит, что я порадовала Матео. Удивила его, — поправляюсь я, морщась от своей неуклюжей формулировки. — Он сказал, что теперь может мне доверять. Если бы я заговорила, это было бы тогда, когда все было так… ужасно.

Он опускает взгляд, вероятно, вспоминая, как он сам помог мне сделать все ужасно тем утром.

Я тянусь к его руке, привлекая его внимание обратно ко мне. — Но самое, самое лучшее, что он возвращает мне свободу. Моя жизнь больше не связана с ним, и… и он вознаграждает нас.

Зная Матео, он, похоже, не убежден. — Как?

— Он даст нам собственное жилье. Он позволит нам съехать, так что все будет не так сложно. Так что у нас будет шанс просто… быть друг с другом. У нас будет что-то свое. Что-то, чего он не тронет.

— Что-то, к чему он не прикоснется? — повторяет он с понятным сомнением.

— Он дал мне слово. Сказал, что игра окончена.

Винс все еще хмурится. — Игра окончена?

— Мы будем ходить на воскресные обеды, но это все. Больше никакого… всего этого.

Я жду, что он примет это, но он этого не делает. Я могу понять, почему. Это займет время, возможно, для нас обоих. Я просто хочу, чтобы мы действительно получили это время.

— Если ты не хочешь , я, наверное, могу вернуться к маме. Я знаю, что они скоро переедут к Брэксу, так что у них не будет для меня комнаты.

— Нет, — говорит он, качая головой. — Нет, я… я хочу, я просто… я не понимаю, зачем он это сделал. Это не в его стиле. Матео не отпускает людей без большой платы. Это по большей части беспрецедентно, и единственный раз, когда я могу вспомнить, чтобы он действительно это сделал, это в обмен на пять лет чьей-то жизни. Он отпускает нас, потому что ты не заговорила? За молчание нет награды, только штраф, если заговоришь.

Я ерзаю на коленях, желая, чтобы он не копался в этом. — Я думаю, он чувствовал себя плохо из-за всего, через что он заставил нас пройти.

Это только заставляет его хмуриться еще сильнее. — Он не чувствует угрызений совести.

— Я не знаю, что тебе сказать, — наконец говорю я. — Но можем ли мы просто наслаждаться этим? Какая разница, почему?

Он встречается со мной взглядом, ища что-то, и я в ужасе от того, что он что-то найдет. Я не могу скрыть страх в своих глазах. Я пытаюсь с опозданием скрыть его, но начинаю чувствовать себя плохо, зная, что была недостаточно быстра.

Как только он находит то, что ищет, или прекращает поиски, он откидывается на спинку дивана, запрокидывает голову и смотрит в потолок. Мне жарко во всем теле, и не от обжигающего душа, который я только что приняла. Я не могу зайти так далеко, сделать так много, только чтобы потерять его прежде, чем у нас появится хоть какой-то шанс.

Но я даже не могу его винить, если он не может сделать это со мной. Это слишком сложно, и мы слишком молоды для этого дерьма.

Не глядя на меня, все еще смотря в потолок, он говорит: — Скажи мне кое-что, Миа.

В груди пустота, я знаю, что грядет. Я не хочу лгать, но и не могу сказать правду. Слова Матео возвращаются ко мне, и я чувствую себя настолько противоречиво, что мне становится плохо.

— Конечно, — бормочу я, ненавидя свою нерешительность.

Теперь он снова садится вперед, опираясь на бедра, и смотрит мне прямо в глаза. — Ты меня любишь?

Облегчение накатывает на меня, что это вопрос. — Да, — говорю я немедленно, хватая его руку своими. — Да, это так.

— Ты хочешь оставить Матео позади?