Случайный свидетель (ЛП) - Мариано Сэм

Посвящение

Николь Думан. Ты, по сути, моя родственная душа по Морелли. Так весело видеть твою реакцию на все мои любимые моменты Морелли! Ты столько раз делала мой день, что определенно заслуживаешь посвящения.

Благодарности

Я хочу выразить огромную благодарность моим бета-ридерам, Саре Джимкоски-Санчес, Эшли Уильямс и Соне Вон. Вы, ребята, первыми увидели мою книгу, когда я рвала на себе волосы от страха, что она никому не понравится, и вы, ребята, были так полезны! Большое, огромное спасибо за ваше время и ценные отзывы — вы молодцы!

Я также хочу поблагодарить Эвелин Саммерс за то, что она такой потрясающий редактор! Тебе всегда удается уловить то, что я упускаю, даже после того, как я прочитал рукопись так много, что могу практически пересказать каждую сцену! (Поразмыслив, я понимаю, что, наверное, поэтому, ха-ха.)

И последнее, но не менее важное: замечательные читатели и блоггеры ARC, которые так много делают, чтобы эта книга попала к новым читателям. Когда вы так сильно любите книгу, вы просто хотите, чтобы люди ее открыли, и без вас, ребята, они, вероятно, никогда этого не сделают!

Глава первая

Мама всегда говорила мне не попадаться в ловушку «плохого парня».

После того, как я всю жизнь наблюдала, как они ее используют и бросают, можно было бы подумать, что я чему-то научилась. Когда я надеваю туфли и выползаю через заднюю дверь — содрогаясь от скрипа, который она издает, когда я пытаюсь ее открыть, — чтобы позвонить Джейсу Брэдфорду, дружелюбному плохому парню из района, который флиртовал со мной время от времени в течение нескольких недель, все выглядит не так уж и хорошо.

Даже когда я приседаю у каменных ступеней, плотнее запахивая дешевое пальто из-за холодного порыва ветра, который развевает мои грязные светлые волосы по лицу, я пытаюсь отговорить себя от этого. В конце концов, он едва вышел из двухнедельного загула с Дебби Рейес. Прекрасная, прекрасная Дебби Рейес. Курящая сигарету одну за другой, крутая секс-бомба, чье выражение лица ограничивается стервозными вариациями скуки и убийственности.

Вероятно, она будет убийственно смотреть на меня, если я пойду за ее неаккуратными секундантами.

Но у него такие замечательные глаза. И как он смотрит, когда улыбается мне…

— К черту, — бормочу я, вытаскивая телефон из кармана и делая пару шагов вперед, оглядываясь на дом, на затемненное окно спальни моей матери. В доме такие тонкие стены, что можно услышать, как струя мочи течет в унитаз; ни за что я не позвоню парню, которого моя мать не одобрила бы, так поздно в школьный вечер в этих стенах. Ни за что.

Я заранее репетировала, что мы можем сказать зеркалу, и пока мои пальцы прокручивают его контактное имя («Джейн, няня» на случай, если мама увидит его номер на экране), я представляю, как он, скорее всего, ответит хриплым «как дела?».

Мое внимание привлекает мерцающий свет в окне соседнего дома. Там живут наркоманы, и они всегда приглашают гостей поздно ночью, так что мне не стоит так пугаться. Даже в восемнадцать лет я немного боюсь темноты.

Все мысли о моем незаконном телефонном звонке вылетают из головы, когда я наблюдаю, как оранжевая подсветка поднимается по краю окна, поглощая занавеску, и мой мозг медленно осознает, что я смотрю не на свет, а на пламя.

Огонь.

Мои глаза расширяются, и на секунду я не знаю, как реагировать. Я оглядываюсь в поисках взрослого, кто-то, кто знает, что делать, но, конечно, никого нет. Обойдя дом сбоку, я бросаю взгляд на их крыльцо — как будто они стоят снаружи, смеясь над какой-то шуткой? — но там пусто. Я замечаю машину, припаркованную через дорогу, но это не редкость, особенно возле этого дома.

Сердце колотится в груди, я нащупываю телефон, но тут слышу приглушенный шум изнутри дома, и паника снова заставляет меня оцепенеть, уставившись в окно. Есть ли внутри люди? Стоит ли мне попытаться помочь?

Мои ноги нервно двигаются, пытаясь решить, что делать. Я подхожу ближе к крыльцу, мои глаза перескакивают с окна на крыльцо, пальцы крепко сжимают телефон. Мой мозг говорит мне позвонить в 911, что каждая минута на счету, но что-то меня останавливает.

— Пошли, — тихо и хрипло позвали.

Неясная фигура медленно отступает от входной двери, заглядывая внутрь. Я не могу сказать, как он выглядит, но по его лохматым волосам я знаю, что это не моя соседка и не ее лысый парень.

Я открываю рот, чтобы позвать его, но что-то в том, как он двигается — спокойно, но быстро, сгорбившись, словно пытаясь спрятаться на открытом пространстве, — заставляет меня остановиться.

Вместо того, чтобы протиснуться сквозь кусты и проверить человека, выходящего из дома, я опускаюсь, надеясь, что густые ветви послужат достаточным укрытием. Рука, сжимающая телефон, дрожит, когда я нажимаю на вкладку сбоку, чтобы убедиться, что он находится в беззвучном режиме. Я открываю приложение камеры, переключаю его на видео и проталкиваюсь сквозь ветви кустарников. У меня достаточно четкий вид на человека на крыльце — во всяком случае, на его спину. Он смотрит налево, затем снова в мою сторону. Ледяная вода льется по моим венам, но я не двигаюсь, и он не замечает меня своим быстрым взглядом.

Из дома появляется вторая фигура, заставляя первого парня двигаться. Еще одно «пошли», и затем первый парень спускается по ступенькам крыльца, направляясь к припаркованной машине.

Второй парень задерживается у двери дольше первого, заглядывая внутрь. Он стоит там достаточно долго, чтобы мои бедра начали сильно гореть от моего сгорбленного положения. Я слегка двигаюсь, чтобы облегчить боль, но теряю равновесие, падая вперед в кусты.

Второй парень дергается в мою сторону, и я быстро вдыхаю, мое сердце замирает. Его глаза встречаются с моими через ветви, и я роняю телефон, охваченная ужасом, когда он удерживает мой взгляд в течение нескольких секунд.

Я знаю это лицо.

Не очень хорошо, но я видела его раньше в школе, слышал истории о его семье.

Он на моем уроке английского языка, и когда он делает шаг в мою сторону, я не могу понять, что происходит.

Он колеблется, смотрит на машину, затем снова на кусты, где я валяюсь. Я спешу обратно, вскакивая на ноги и бегу так, словно от этого зависит моя жизнь, к задней двери, почти срывая ее с петель и бросаясь внутрь. Моя грудь довольно сильно вздымается и опускается, когда я захлопываю дверь, запирая и ручку, и засов. Я бегу к входной двери, проверяя, что обе заперты, — не то чтобы несколько замков мне помогли, если они будут штурмовать мою входную дверь.

— О, Боже, — тихонько скулю я, медленно продвигаясь к входной двери. Мне нужно посмотреть, пошел ли он к машине. Если нет, то он где-то возле моего дома.

До этого момента я никогда не испытывала страха.

Машина исчезла, и я вижу ее — задние фары на дороге.

Его больше нет.

Я рассматриваю свой телефон, лежащий в кустах.

Я думаю о соседнем доме и о пожаре, который только что видела внутри.

Если я выбегу на улицу и схвачу его, то смогу позвонить в 911.

Если бы я это сделала, они бы поняли, что я это увидела их первыми. Они бы задавали мне вопросы, расследовали бы, что произошло.

Мне пришлось бы сказать полиции, что Винсент Морелли из известной преступной семьи Морелли находился в доме, когда начался пожар.

Такое ощущение, будто мое сердце колотится в моих бурлящих внутренностях, когда я принимаю решение и возвращаюсь в свою спальню, как будто ничего не видела, и отчаянно надеюсь, что кто-то еще позовет на помощь.

Глава вторая

Мои глаза горят, а живот сводит, когда я стою у открытого шкафчика и тупо смотрю на книги внутри.

Прошло три дня с тех пор, как я в последний раз ела и спала.

Пожар случился в пятницу. После вечности, проведенной в скорченном состоянии в спальне, я наконец услышала сирены.