Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Я тоже, — подумал я.

— Где он?

Ответ пришёл не от Гвен. К нам подошла Веледа.

— Там, где и пал, — ответила она.

Но выглядела… иначе.

Взгляд — отрешённый, с каким-то новым, жёстким светом. Каштановые волосы растрёпаны, пальцы сжаты в кулаки у бёдер.

Может, всё дело было в том, что я никогда раньше не видел её вне стен замка Сутарлан. Тем более — не на поле боя.

Будто её высокая, изящная фигура не вписывалась в разрушенный, выжженный пейзаж.

— Собирают гематитовые клинки и всё, что может пригодиться.

— Пусть захоронят гематит. Чтобы больше никто не смог его использовать, — сказал я почти машинально. — А его…Сжечь вместе с солдатами.

Обе кивнули.

Никто не стал бы перечить моим решениям, когда дело касалось короля.

— Звучит разумно.

Веледа бросила тёмный взгляд на неподвижную фигуру Аланны.

Что-то в её глазах померкло.

— Похоже, я была не единственной, кто чувствовал себя в ловушке, — тихо пробормотала она.

Глава 2

Мэддокс

Как лучше всего заманить лепрекона?

Закопайте в землю кувшин, набитый сокровищами.

Жадное чутьё приведёт его прямо к вам.

Из запрещённой книги «Двор Паральды»

Когда занялась заря, выжившие из На Сиог собрались у кипарисовой рощи. Их было немного. И все — разбиты.

Некоторые всё ещё исподтишка бросали на меня взгляды, полные растерянности. На мои крылья. На рога. Никто и представить не мог, что я — дракон. Все верили в мою легенду: сидх из Братства, внедрённый в Охоту.

Плач Секваны эхом отзывался снова и снова. Старая мерроу, что успела привязаться к Аланне за то короткое время, что мы провели в На Сиог, видела слишком много смертей, слишком много войн. Танте и Мэй, владельцы таверны и постоялого двора, молча держались за руки.

Они потеряли единственного сына. Единственную нить, что связывала их.

Что тут скажешь?

С теми немногими пожитками, повозками и лошадьми, которые удалось спасти, они были готовы к отбытию.

Проблема была в том, что мы не знали — куда.

Пвил, Абердин, Гвен, Веледа и я стояли возле Эпоны и Аланны.

— Мы не можем вернуться в замок Сутарлан, — начал Пвил. Несмотря на засохшую кровь у виска, он был цел. Курил обломанный самокрут, а руки у него слегка дрожали. Как и у меня.

— Он больше не безопасен. После смерти…

Он не договорил, но остаток фразы впился в нас, как нож.

Смерть Игнас и Плюмерии.

После тягостной паузы, в которой воздух буквально пропитался болью, фей продолжил:

— Хоп сразу уйдёт в подполье, если кто-то из Двора появится. Он умеет себя прятать, — он имел в виду брауни, который жил в замке и присматривал за ним. — Он укроется с Дедалерой и будет нас искать.

Абердин стоял сразу за ним, обняв Пвила массивной рукой, покрытой узорами древних татуировок в сине-чёрных чернилах. Его тёмные волосы были собраны в узел, борода частично скрывала выражение лица. Он был на голову выше Пвила.

— Мы не можем пойти и в Эйре. И вообще туда, где полно солдат или охотников, — прогремел он. Его голос — обычно пугающий для незнакомых — будто разогнал давящий воздух у меня в груди.

— Сейдж и Персиммон, скорее всего, уже там. Сообщают о нападении нашим людям в столице. Если они уже отправились… что ж, уверен, они будут винить себя за то, что не успели вовремя.

— Сейдж свихнётся оттого, что упустила возможность расчленить солдат, — пробормотала Гвен. — Но мы не можем ждать их.

Я перевёл взгляд туда, где раньше стояла деревня.

Отсюда её не было видно — но я знал, что образ той бойни будет преследовать меня всю жизнь.

Оберон и Мидоу появились, когда солнце уже перелезло через Хелтер и окрасило светом всю Долину Смерти. К тому моменту вонь от разложения и порченного оива, что вытекал из мёртвых слугов, стала невыносимой.

По выражению их лиц я понял — поймать Брана им не удалось. Они гнались за ним, когда он сбежал с поля боя — сразу после того, как Веледа отрубила ему руку. Эта рука сгорела в одном костре с телом короля.

Оберон спрыгнул с седла.

— На севере, вверх по реке, его ждала лодка, — процедил он. — Будь моя воля, пусть воды сожрут его, а манан-лир выплюнут на берег его раздробленные кости и сгнившие кишки. Мне не обязательно самому его убивать — лишь бы увидеть, как он сдохнет.

Гвен закатила глаза от такой красочной тирады, но я лишь нахмурился.

Я смотрел на сияющую водную ленту, что разрезала Гибернию с севера на юг, рассыпаясь на сотни рукавов, прежде чем влиться в воды Ваха.

С тех пор как Никса Красная лишилась трона, большинство манан-лир одичали.

Более разумные представители, вроде мерроу, иногда предпочитали жить на суше — хоть и тосковали по глубинам.

Лучше было скучать — чем каждый день сражаться за выживание.

Для остальных сидхов и людей Вах и Муридрис были вражеской территорией. Торговые корабли рисковали всем, пересекая эти воды. Ходили только по строго определённым маршрутам, обвешанные гарпунами из гематита.

Но не это привлекло моё внимание.

Похоже, Абердин подумал о том же.

— Значит, у него был план побега.

Я вспомнил, как Бран натягивал тетиву. Готовился выстрелить.

И как в его глазах отразилась лихорадочная решимость — он был уверен, что вот-вот вернёт мне ту боль, которую я непреднамеренно причинил ему когда-то. И я… я не был уверен, что смог бы отойти.

Будто какая-то часть меня считала, что я заслужил эту чёртову стрелу. Что я должен был расплатиться за всё, что он носил в себе все эти годы. За ту боль, которую я слишком долго игнорировал.

Я откашлялся, вырываясь из воспоминаний, и почувствовал, как на меня смотрят. Ждали слов.

Потому что именно я знал, как устроена жизнь королевской семьи.

Потому что я был одним из них.

— Он явно хотел иметь путь к отступлению, чтобы бы ни случилось. Бран понимал, что король полностью выйдет из себя, когда узнает о предательстве Сутарлана и поймёт, кто я на самом деле. Не думаю, что он рассчитывал на то, что король окажется настолько идиотом, чтобы добровольно снять с себя корону в порыве безумия, но он точно ожидал, что между нами произойдёт столкновение. И рассчитывал, что это сыграет ему на руку. В крайнем случае — надеялся стать наследником. Он увидел шанс и воспользовался им.

Пвил нетерпеливо выпустил облако дыма из самокрутки.

— После того как он всадил стрелу в глаз собственному отцу, обвинил Братство в убийстве. И именно эта версия разлетится по всему королевству, в этом я уверен.

Я кивнул.

— Охотники, сбежавшие вместе с принцем, будут вынуждены подтвердить его ложь или умрут. Готов поспорить, Бран отрубит им головы, как только окажется в безопасности при Дворе — чтобы не допустить новых предательств. А затем распространит свою версию событий. — Я невольно усмехнулся — без тени веселья. — Сиротливый принц, раненый в бою, — его обнимут и будут боготворить перед лицом человеческого народа. А вот подлый принц, убивший родного отца, — такой не удержит верность подданных.

Оберон провёл рукой по пепельным волосам, взъерошив заплетённые пряди, покрытые копотью и кровью. Её было так много, что удивительно было видеть его целым. Видимо, большая часть принадлежала Даллахан.

Кровь и мозги забрызгали всё — воздух, землю, каждого поблизости, когда фей проткнул ей череп мечом. Я задумался, что же он сделал, чтобы успеть отыскать голову к началу битвы. Может, именно поэтому он с Мидоу исчез сразу после того, как мы прибыли в На Сиог и увидели бойню? Ушёл в Спорайн — искать то место, где Всадник закопал свою единственную уязвимость?

Фей бросил взгляд на Веледу.

— Уверен, этот придурок даже представить не мог, что библиотечная крыса сделает его калекой.

Девушка перевела на него взгляд. Движение было пугающе спокойным. По идее, она не умела сражаться. Не больше, чем выучила за несколько уроков, которые Аланна успела ей дать в замке. А парочка трюков с кинжалами не слишком помогает в открытом бою, когда враг повсюду.