Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс
Обзор книги Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс
Захватывающее романтическое фэнтези с кельтскими мотивами.
В Гибернии сидхи — магические расы — безжалостно уничтожаются Двором людей. Аланне это известно как никому другому. Уже двадцать лет она скрывается от преследований из-за магии, что течёт в её крови, и в жизни у неё есть только две цели — оставаться незаметной и защищать свою младшую сестру Каэли. У неё нет времени ни на что другое: ни на несправедливую политику королевства, ни на чужие проблемы. По крайней мере, до тех пор, пока Дикие Охотники, главные убийцы сидхов, не заявляются в пекарню, где работают сёстры.
Всё кардинально меняется, когда богиня войны Морриган забирает её сестру. Аланна вынуждена вступить в союз с Братством — повстанческой организацией, борющейся против Двора и спасающей сидхов по всему королевству. Аланна клянётся, что это временное решение, пока она не спасёт Каэли и не вернётся к своей прежней жизни, но происходит непредвиденное, когда она и один из охотников впервые встречаются взглядами.
И от этого ей, наверно, будет не так легко убежать.
Мэддокс — ходячая проблема. Он замешан в делах, о которых Аланна не хочет даже слышать, и постоянно копается в её самых тёмных секретах. Он слишком высок, слишком привлекателен и обладает двумя вещами, которые сулят ей ещё больше бед: крыльями.
Двумя огромными и внушительными крыльями дракона.
Нира Страусс
Эпоха королей
Оригинальное название: La era de los reyes
Автор: Нира Страусс / Nira Strauss
Серия: Триада #1 / La Tríada #1
Переводчик: nasya29
Редактор: Darlar
Для всех нас,
ждущих своего крылатого красавчика
Пролог
Давным-давно…
Всё началось с праздника.
Но это был не просто праздник. Это были крестины. И не обычные крестины, а крестины троих детей двух богов, которые, несмотря на взаимную ненависть и постоянную борьбу за собственные интересы, в конечном итоге обрели ослепительную любовь в объятиях друг друга. Это была такая любовь, которая не предвещала ничего хорошего, которая наполняла воздух сладким, приторным ароматом, липнущим к гостям, заставляя их сглатывать, моргать или беспокойно ерзать на месте.
Как раз перед началом великой войны.
По крайней мере, именно так это помнил Фионн. И хотя некоторые злые языки с готовностью заявляли, что его воспоминания, вероятно, искажены его страстью к виски, есть события, которые навсегда остаются в памяти, словно выжженные огнем.
Тот момент, когда Тараксис и Теутус держались за руки, переплетя пальцы, и украдкой обменивались взглядами при каждой возможности, был определенно одним из таких событий. Так же, как и первый раз, когда Фионн заглянул через край колыбели из ясеневого дерева и увидел тех существ, чье место (и предназначение) в мире никто не мог понять. Кто-то постарался украсить каждый пруток колыбели омелой, а каскад резных деревянных фигурок парил над розовощёкими лицами тройняшек, мелодично звеня и отвлекая их внимание, пока вдруг малыши не увидели Фионна.
Когда эти три пары глаз уставились на него, бессмертный готов был поклясться — и веками впоследствии клялся, — что земля под его ногами задрожала. Он подавил в себе те ощущения от первого впечатления, чему поспособствовал хороший глоток виски. Да помогут им звезды. Эти двое дураков привели в мир нечто запретное. «Они красивы, — подумал он, глядя на вздёрнутый носик одного и на удивительную шевелюру другого, — но их существование нарушает равновесие».
Об этом, разумеется, думали все, хотя никто не рискнул высказаться вслух.
Даже дерзкая Морриган. Она пересела за несколько столов от колыбели, прячась за десятками гостей, но это была лишь попытка отсрочить неизбежное. Ей тоже предстояло выразить почтение и еще тысячу подобных глупостей младенцам. Как и всем присутствующим.
Паральда, король фей, уже обдал младенцев своим божественным дыханием, благословив их, конечно же, такими абсурдными вещами, как красота и умение играть на музыкальных инструментах. Ну да, конечно, ведь именно это спасет им жизнь в бою. Мда.
Затем к колыбели подошёл Гоб, король гномов, вечно неразлучный со своей свитой. С присущей ему помпезностью Гоб рассмеялся над худобой существ и громогласно объявил, что внешность обманчива, а в их венах таится сила тысячи гор.
Но кульминацией праздника и причиной, по которой многие, вероятно, приняли приглашение, стало прибытие Ширра — короля огненных существ, Древнего Дракона. Те, кто надеялся увидеть его радужные перья или хвост с шипами, сильно разочаровались, потому что он пришел без крыльев. Даже в уменьшенном виде каждое из них было шире кроны ясеня, и одного прикосновения хватило бы, чтобы оставить серьёзные ожоги. Честно говоря, Фионн вздохнул с облегчением, когда увидел короля в его человеческой форме. Высокий, мускулистый, с шипами, выступающими из плеч и локтей, высокими чёрными рогами, от которых исходил дым, и когтями вместо пальцев. А на его рогах красовалась знаменитая корона из драгоценных камней — особый подарок от его девяти дочерей и сыновей. У самого Фионна до сих пор оставалось несколько шрамов с тех времён, когда они с Ширром странствовали вместе. Славные были времена.
Некоторые феи и банши вздрогнули при виде короля драконов, испугавшись. Он наклонился к изголовью колыбели, чтобы взглянуть на младенцев, и под недоверчивым взглядом Теутуса поклялся никогда не причинять им вреда. Тараксис, конечно, сияла от радости, ведь она была хорошей подругой Ширра.
И вот остался последний правитель, ещё не выразивший своё почтение. Вот только он находился там, откуда сделать это было затруднительно.
— Вот ты где, старый волк, — воскликнул женский голос справа от него. «Мелодичный», «искристый» и «восхитительный» — вот первые слова, которые пришли ему в голову для описания этого голоса, и это была уже целая поэма для такого грубияна, как он.
— Никса, — поприветствовал он её, и тут же поднёс к губам кубок.
Чёрт! Вино закончилось.
А чтобы добраться до кубков, ему нужно было обойти эту чёртову женщину. Раздосадованный, он поднял на неё взгляд и по её широкой улыбке сразу понял, что она раскусила его намерения. А, к чёрту. Он никогда не славился своей учтивостью.
— Ты будешь смеяться надо мной, но я всё равно признаюсь, что удивлена. — Королева морского народа поправила своё изящное платье цвета морской волны, которое облегало её фигуру, словно чешуя рыбы. Она подошла к Фионну так близко, что их разделял лишь шаг. — Я была уверена, что ты не придёшь.
Это было действительно удивительно, учитывая пророческие способности королевы Никсы и её привычку вмешиваться в чужие жизни. Однако он по личному опыту знал, что у любой способности есть ограничения, да и к тому же прийти сюда он решил в самый последний момент. А предсказания в конечном счёте основывались на решениях.
И Фионн уже сильно жалел о своём.
— Надеюсь, удача отвернулась от тебя. — Он поднял пустой бокал и изобразил некое подобие улыбки, которая, несомненно, затерялась в его неухоженной бороде. Несколько гостей бросали на него осуждающие взгляды за то, что он не привёл себя в порядок к событию тысячелетия. Наивные. Пусть радуются, что он хотя бы штаны надел. — Прошу меня извинить…
— Я знаю, почему ты здесь.
Фионн сжал зубы так сильно, что у него заболели виски.
— Сомневаюсь, моя королева.
— Ах… Давно ты меня так не называл. Я скучала по этому.
— В этом я ещё больше сомневаюсь.
Смех Никсы окутал его шею, словно звездная пыль, электризуя, возбуждая; сильнее, чем это мог сделать алкоголь. Если бы это было возможно, его борода встала бы дыбом. Но, впрочем, это было не удивительно; с Никсой всё всегда было связано с её голосом. Она однажды пела ему у Муирдриса, много лет назад, когда они оба лежали на мягких вересках и смотрели на луну и звезды, и его глупое сердце дрожало от истин тысячи легенд, иллюзий и света сотен снов.
Они тогда были так же глупы, как, вероятно, сейчас были Тараксис и Теутус, игнорируя великую истину: любовь — это дело смертных. Они пришли в этот мир не за этой чепухой и тем более не для того, чтобы поддаваться её чарам и обманам. Они должны быть выше этого. Быть проводниками судеб.
Бла, бла, бла.
Он мысленно вздохнул, когда понял, что те немногие душевные силы, которые он нашёл в себе для этого праздника, иссякли. Что тщетное пламя надежды, зародившееся в его груди, когда он услышал о плоде любви двух богов, было всего лишь миражом. Оно даже не успело его согреть.
Он повернулся спиной к Никсе, к колыбели, к помосту с двумя тронами, когда услышал вздох королевы. И он знал оттенки этого звука.
Она смотрела на младенцев.
Нет, не просто на них.
Она смотрела сквозь них.
В зале воцарилась мёртвая тишина. Ни музыки, ни шума, ни разговоров — ничего. Только шелест одежды, и затем голос Теутуса:
— Что происходит, женщина?
У Фионна на языке уже крутился ответ для этого ублюдка. Он повернулся к нему и к Тараксис и слегка покачнулся на пятках. Ладно, видимо, он выпил больше, чем следовало. Теутус не обращал на него никакого внимания, его глаза были устремлены на неподвижную фигуру Никсы. И прямо за своим великолепным мужем, всё ещё не вставая со своего места, Тараксис подала знак Фионну.
