Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова
‒ Иди, открой. Это она. Только не пугай ее, ради Бога. Нет. Я сама пойду.
А он и не собирался вставать. Пусть сама и открывает.
‒ Катя? Здравствуйте. Заходите. Проходите, проходите, я не укушу. Вить! Катя пришла, проводи ее в комнату.
Пришлось подниматься и встречать гостью, ‒ Ирка оставила ее ему на попечение, прошмыгнув на кухню.
‒ Пошли, не стесняйся, ‒ взял он ее за руку и повел в большую комнату. Вместе с ее сумочкой. Только босоножки успела сбросить. ‒ Давай, располагайся.
‒ Штаны снимать? ‒ спросила она, и он вдруг понял, что она только что дербалызнула. То ли для храбрости, то ли для наглости. И запах в ее словах сразу ощутил. Запах коньяка он испокон своего века чувствовал, как кот валерьянку. Иринка, кстати, тоже.
‒ Потом. Куда спешить?
‒ У нас все из холодильника. Такая жара… ‒ заговорила вошедшая с гостевым подносом Ирина. И сразу почувствовала, что нужно что-нибудь говорить, говорить…
‒ Детей отправили, в доме как пусто стало. Это наша комната, те две поменьше ‒ Светланкина и Сережкина. Гостей мы всегда здесь принимаем. Так приятно, что Вы согласились зайти. Можно, мы на "ты" будем? На Витьку не обращайте внимания, он при гостях как сам в гостях. Иди, принеси остальное.
Он сразу вышел, предоставляя жене свободу слова. Но задерживаться на кухне не стал, ‒ в Катькином взгляде сквозила плохо скрываемая агрессивность ‒ совершенно ей не свойственная ‒ и он понятия не имел, во что это может вылиться.
Когда он вернулся со вторым подносом, Ирина все еще упражнялась монологом, а гостья молча слушала ее. Потом вдруг выпалила:
‒ Ирина, это Вы надоумили его дарить мне трусы?
‒ Да, я, ‒ опешила та.
‒ А Вы не боитесь таким образом его потерять?
‒ Нет. Не боюсь. Он не из тех, кого можно потерять.
‒ Разве он не сказал Вам, что я к нему неравнодушна?
‒ А ты неравнодушна?
‒ Да.
‒ А он?
‒ А это Вы у него спросите.
‒ Зачем? Мы сами все друг другу говорим. Без спрашиваний. Я знаю, что ты ему очень нравишься. С ним это впервые за все годы нашей совместной жизни. Что в этом плохого? Да и не удивляюсь я этому, глядя на тебя.
‒ Но почему именно трусы?
‒ Не знаю… Сама не знаю… Скажи что-нибудь, ‒ повернулась она к мужу. ‒ Что ты молчишь?
‒ Снимайте штаны. Меряйтесь. Или пошли отсюда.
Последние слова он направил в Катькину сторону, и та от неожиданности втянула голову в плечи.
‒ Не груби ей! ‒ отрезала Ирина. ‒ Сам иди!
И он вышел. Ушел на кухню, достал из холодильника запасную бутылку, открыл и глотнул прямо из горла. Свирепая жидкость обожгла пищевод, и ему сразу полегчало. Он сел и стал ждать, когда его гостья вылетит из комнаты. Или без лишнего шума выйдет в сопровождении хозяйки и потопает к выходу. Что-нибудь такое.
Вместо этого минут через десять-пятнадцать он услышал спокойный зов жены:
‒ Вить, иди сюда на минутку.
Она стояла перед трюмо, разглядывая себя то в фас, то в профиль.
‒ Ну как? ‒ смущенно улыбаясь, осведомилась у него. ‒ Идут? Катя говорит, что хорошо. И мне вроде нравится. Я в них совсем как девчонка.
Катька сидела в одной блузке и злополучных трусиках, тесно прижав друг к дружке тонкие коленки.
‒ Ты не думаешь извиниться? ‒ намекнула как бы между прочим Иринка.
‒ Прости, Катя.
‒ Катенька, ‒ поправила его Иринка.
‒ Катенька, ‒ согласился он.
А Катенька смотрела на него странным, непонятным ему взглядом и молчала.
‒ Ну что ты молчишь, Вить?
‒ Я не молчу. Любуюсь.
‒ Правда? ‒ искренне обрадовалась Ирина. ‒ Нравится? Слышь, Катя, ему тоже нравится. В эту же субботу идем брать. А я их тебе не растянула? Вить, успокой ее, она меня не очень слушается.
И стала стягивать брюки, обнажая голую попу. На ней были такие же трусики, как и на Катьке.
‒ Давайте немного выпьем, ‒ вышел из положения Виктор, не понимающий, как он должен успокаивать Катьку в присутствии жены.
‒ А ты уже, небось, приложился?
‒ Немножко.
‒ Так там же водка. Что же ты вино себе теперь льешь?
‒ Оно сухое.
‒ Какая разница? Не смешивай, а то нам придется тебя откачивать. Я сейчас.
Она положила на банкетку аккуратно расправленные брюки и шмыгнула к кухне. Катька опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом:
‒ Извини, Витя. Я сама не знаю, как такое наговорила…
‒ Кать, ты что будешь? ‒ спросила уже прилетевшая Ирка, держа в руках начатую Виктором бутылку.
‒ Пожалуй, немножко водки. У меня от вина голова потом болит.
‒ Это сигнал о том, что она все еще на плечах, ‒ неуклюже сострил Виктор. ‒ Давайте за мир. Во всем мире. И в нашем, в частности.
‒ Ты так и не переоделся с работы, ‒ укоризненно заметила Ирка, когда они приступили к закуске. ‒ Хоть рубашку сними. Мы почти голые сидим и то жарко. Сходи в душ, мы пока на женские темы поговорим.
Он так и сделал. Ощущение неловкости все еще не покидало его. Зато холодный душ с апельсиновым мылом быстро смыл с него стеснительность, и он вернулся к ним в одних шортах на босую ногу.
‒ Мы тебя не дождались, еще по одной выпробовали.
И обе от этих слов захихикали, будто на самом деле выпробовали по три или четыре.
‒ Ой, и мне туда пора, ‒ продолжая хихикать, встала со своего места Катька и быстро потопала в туалет.
‒ Хорошенькая она, правда? А ты как истукан. Чего ты ее не обнимешь? Или это я должна, по-твоему, все успевать?
‒ А ты ревновать не будешь?
‒ Конечно буду. Ну и что?
‒ Тогда обниму.
‒ Только не обидь.
Катька тоже вернулась влажная и пахнущая апельсиновым мылом.
‒ Ну у вас и ванна… ‒ восхищенно отметила она. ‒ И смеситель забойный. Где вы такой откопали?
‒ Витька из Киева привез. Так, теперь моя очередь. Я уже еле сижу.
И Ирка смылась.
Осмелевший Виктор прогладил еще не просохшее Катькино бедро, когда та пробиралась мимо него к своему креслу.
‒ Не трогай меня, ‒ оттолкнула она его руку, но без злости, скорее даже кокетливо. А когда уселась, лукаво улыбнулась:
‒ Узнаешь трусики?
‒ Узнаю, ‒ сокрушенно вздохнул он, ‒ я их теперь всю жизнь помнить буду.
А она весело засмеялась.
‒ Ничего не будешь. Мне очень нравится твоя жена. Я хотела бы иметь такую подругу. Ты меня понял?
‒ Не знаю. В каком смысле?
Она засмеялась еще веселее.
‒ Я не лесбиянка. В самом прямом. С нею очень легко. Я тебе завидую.
‒ Да. Я тоже. Мы очень любим друг друга.
‒ Зачем же тогда ко мне… влез?
Она вовсе не укоряла его. Совсем наоборот. Игриво закусила нижнюю губу и посмотрела из-под бровей самым лукавым вариантом своего взгляда.
