Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова
‒ Кать, возьми ‒ это тебе.
И положил на край стола сверкающий блестками оконного света пакетик.
Она, безусловно, сразу разобралась, что находится в пакетике, и не дотронулась до него, видимо ожидая какого-то подвоха.
‒ Ты это серьезно?
‒ Конечно. Я твои тебе, наверное, тогда слегка подпортил…
‒ Издеваешься?
‒ Да нет, что ты. Возьми. Совсем я не издеваюсь.
‒ И что потом?
‒ Ничего. Просто возьми и все. Это вроде как подарок…
Ее глаза смеялись, и ему стало страшно неловко. Черт его дернул на это мероприятие… Сейчас засмеет.
Но она не засмеяла. Взяла со стола пакетик и как бы с пренебрежительным любопытством вынула из него содержимое. Вместе с бумажным ярлычком, на котором английским, немецким и французским отпечатаны полагающиеся советы.
‒ Надо же. Точно такие же. Ты специалист по женскому белью?
‒ Это не я. Я в этом не разбираюсь. Это Ирка. Жена.
Она расширила от удивления глаза и недоуменно повела головой:
‒ Жена? При чем здесь жена?
Но в глазах у нее он прочитал и еще что-то, совершенно ему непонятное ‒ какое-то столпотворение мыслей, разнополярных чувств, опасений и предположений. Столпотворение, постепенно оформившееся в достаточно ясную для него конечную мысль: стибрил, мол, паскуда шлифованная эженины трусы и теперь, мол, мне подсовываешь…
И бросила обжигающий руки подарок на стол, даже не заправив его в упаковку.
‒ Да ты что, Кать?! ‒ испугался он. ‒ Она сама именно для тебя их выбирала. Я то в этом ничего не смыслю.
Своих следующих слов она не знала. Смотрела на него, как на полоумного, шевеля краешками зрачков, словно кошка, изготовившаяся к прыжку.
‒ Она видела на вокзале.
‒ При чем здесь вокзал?
‒ Трусики твои видела сквозь брюки.
‒ Ну и что, что видела? Все видят. Ты что, все ей… рассказал?
‒ А что тут такого?
Она села, ‒ нет, почти провалилась на скамейку.
‒ Издеваешься, да? ‒ не то жалобно, не то зло, не то с какой-то непонятной тайной надеждой спросила она.
‒ Да нет, что ты. И в мыслях не было.
‒ Придурок, что ли?
‒ Почему придурок? Просто ей тоже понравились твои брюки. Понимаешь? Она тоже такие хочет. Хочет примерить сначала. Боится, что будет как-то не так выглядеть. Может, зайдешь к нам? Прямо сейчас. Или завтра. Увидишь, что у меня и в мыслях нет издеваться. Ты слишком нравишься мне, чтобы я себе такое позволил.
‒ И для этого нужно дарить трусы?
Она не верила теперь ни одному его слову. Встала со скамейки и пошла прочь, к своему рабочему месту, мимо опустевших столов уже успевших смыться по домам сотрудников лаборатории.
Он намерился было смять и выбросить в кейс злополучные трусы, как вдруг она повернулась и быстро устремилась на возвращение.
Сейчас врежет. Ей-Богу врежет. Ну и пусть. Давно пора. И он даже подставил ей левую щеку, чтобы потом подставить правую.
Но она не врезала. Опять не врезала. Схватила со стола подарок, сверкая не то злым, не то озорным вызовом в глазах и высказалась:
‒ Хорошо. Я приду. Завтра. Брюки одену на завтра и приду. В этих самых… подарочных. Ну что?
‒ Конечно. Спасибо. Извини, что я так… наговорил.
‒ Я из-за этих трусов только что чуть сквозь землю не провалился, ‒ зло сказал он Ирине по возвращении домой. И рассказал все, как было, не утаивая ни единой мелочи. Но Ирка от его рассказа так расхохоталась, что вскоре и он успокоился. И смог нормально поесть.
‒ Господи, какой же ты у меня… неумеха, ‒ то и дело продолжала посмеиваться над ним жена, и ему показалось, что она, наконец, полностью отошла от мучивших ее призраков.
На следующий день Решетилова и в самом деле пришла на работу в брюках, но коробка так и не понадобилась ей, и она за целый день так и не подошла к его столу ближе, чем на пять метров, и ни разу не прицелилась в него своим огнестрельным взглядом. И только в самом конце рабочего дня подошла и равнодушно, без лишних запятых осведомилась:
‒ Так ну что? Идем?
‒ Да. Я тоже уже.
‒ Тоже уже?
‒ В смысле закончил.
‒ Ну тогда пошли.
Их контора располагалась совсем недалеко от его дома, и он всегда ходил пешком, даже когда очень спешил, поскольку никакого удобного транспорта все равно не было.
‒ Мне называть тебя при ней на "вы" или как?
‒ Лучше на "ты", как и называешь. Она вообще не любит притворства.
‒ Хорошо. А ты не врешь, что она сейчас дома?
‒ Не вру.
Она шла независимой от него походкой, той самой, на которую обычно оглядывается большинство встречных прохожих мужской национальности. Изящную сумочку, накинутую тонким ремешком на плечо, она так же изящно придерживала рукой, а тонкие и длинные пальцы с коротко остриженными ногтями каким-то странным образом создавали впечатление почти детской невинности.
Только у самого дома ее походка вдруг изменилась, стала неуверенной, будто она забоялась споткнуться. А потом она и вовсе остановилась.
‒ Знаешь что. Я не пойду.
‒ Почему? Мы же уже совсем пришли. Вот мой дом.
‒ Не пойду. В другой раз.
Он стоял в полной растерянности, не зная, какие слова он теперь должен говорить.
‒ Ну хорошо. Я приду отдельно, ‒ вдруг как бы согласилась она. ‒ Через пятнадцать минут. Какой этаж?
‒ Шестой. Вон в том подъезде. Квартира семьдесят один.
‒ Ну иди.
А сама направилась на другую сторону улицы. Вернувшейся к ней роскошной походкой неотразимой девственницы.
Он понял, что сегодня ее уже не увидит. Ну и ладно. Вот только Ирка снова поднимет на смех.
Ирка на смех не подняла. Только спросила ехидно:
‒ Мне пойти привести ее самой?
‒ Как хочешь.
‒ Ну что ж, пойду.
‒ Куда?
‒ Она в кафе напротив.
Конечно. Она все видела из окна. И увидела небось больше, чем он с тротуара.
‒ Не надо. Она сказала, что сейчас придет. Может ей просто неудобно со мной.
‒ Есть будешь? Или, может, выпьем?
‒ Пожалуй, что выпьем.
‒ Я накрою. А ты пока проследи, когда она совсем уйдет. А то еще и вправду нагрянет.
Но он не стал этого делать. Еще чего.
А Ирка как бы стала себя успокаивать:
‒ Съездим в субботу в магазин, что на улице Гагарина. Я там вроде как такие видела. Там есть примерочная. Правда, обойдется гривен на тридцать дороже.
‒ Это мелочи. А можно и не покупать там. Только примериться, а купить потом на рынке.
‒ На рынке и примерю. Разденусь до трусов прямо в проходе и стану мерить, пока подходящие не выберу. И мужики советами помогут.
Они не успели досмеяться, как зазвонил звонок.
‒ Иди, открой. Это она. Только не пугай ее, ради Бога. Нет. Я сама пойду.
