Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова
‒ Подожди! Переодень трусы, они же в крови. Там у тебя в шкафу еще есть точно такие, новые. А эти спрячь там где-нибудь. Я завтра постираю.
Ирка лежала попой вверх совсем голая и не прикрытая, уткнувшись лицом и руками в подушку.
Он подошел и погладил ее по спине, потом по ягодицам. Она отвела его руку, будто испугавшись, что он дотронется между ног…
И не повернулась к нему.
Он долго ворочался с боку на бок, а она так и не сдвинулась с места…
В среду, девятого июля они проводили детей в лагерь. На вокзал пришла и Елена Андреевна. Она так странно обнимала Светку, что Виктору показалось, что она что-то почувствовала. Или знала.
Подошел поезд, к которому должны были прицепить два уже загруженных вагона с детьми. Среди выходящих из прибывших вагонов пассажиров вдруг мелькнуло знакомое лицо. Впрочем, он мог и ошибиться, было достаточно далеко. А как ему не хватало сейчас этого человека, почти случайного знакомого по фамилии Гуляев. Вот он, по-видимому, смог бы помочь разобраться в себе и в том, что произошло с ним в эти последние три недели.
У него даже возникла короткая мысль догнать и окликнуть, но вдруг он услышал внутри себя какой-то необъяснимый протест: не зови, не ходи туда, там горе, неизбежное и страшное горе…
Он глянул на жену, будто хотел услышать ее объяснений.
Но его жена никаких объяснений дать не могла. Ее как бы и не было рядом.
4. Катя Решетилова
Во вторник 15 июля Виктор собрал пятый световод из того материала, который у него оставался после последней встречи с Костей, когда тот передал ему целую щепоть кристаллов этого прозрачного минерала, назвав его чистейшим уральским корундом, как будто Виктор не понимал, что такое корунд. Теперь у него уже почти ничего не осталось ‒ только мелкие кристаллики отходов, которые он, естественно, не стал выбрасывать, а решил на всякий случай показать, что ничего для себя не отмурыжил. Он ведь достаточно хорошо понимал цену этому минералу. Ничего подобного ему до сих пор не встречалось и встретиться не могло ‒ он знал, что работает не просто с уникальным, а с невозможным на самом деле материалом.
Световод получился просто великолепным. Недаром перед ним маячили Катькины оборочки и рантики, то прикрывающие, то обнажающие ее удивительно изящные формы. А его произведением можно было восхищаться с еще большим наслаждением, чем ее закантованной попкой ‒ так точно были отшлифованы все поверхности и так мягко они улеглись в собственную систему соприкосновений.
Все по-настоящему великолепное чем-то связано друг с другом. И Катькина задница, и юная Светланкина ясочка, и лебяжья Иринкина осанка, и формула зависимости массы от энергии, и полонез Огинского, и крест на вершине горы, и вот теперь сотворенный им ‒ Виктором Фроловым ‒ таинственный световод, чем-то напоминающий собою миниатюрный глаз июльской стрекозы…
Костя все не заявлялся ‒ а жаль, на деньги, которые Виктор мог получить за дополнительные световоды, они с Иринкой могли бы кое-что очень нужное приобрести…
Размечтался.
Почти всю предыдущую неделю его жена Ирина казалась затрансованной, смотрела сквозь вещи неизвестно куда, и сквозь него смотрела неизвестно куда, хотя до этого сквозь него она могла увидеть только саму себя. Без малейших, хоть как-нибудь читаемых интонаций, отвечала на его дежурные вопросы, произносила свои дежурные замечания и сообщения, совсем не задумываясь над смыслом высказываемых фраз. Несколько раз он пытался ее растормошить, но ему это не удавалось, и только после посещения минувшей субботой мамы она слегка приободрилась и даже стала улыбаться своей, так похожей на мамину, улыбкой. Может быть, на нее благоприятно подействовало общение с Борисом Алексеевичем, чей бархатный голосина чаровал ее уши так, что она и не пыталась этого скрывать. А может мамина особенная ласковость, которой она обхаживала ее весь вечер.
Елена Андреевна, конечно, сразу почувствовала что-то неладное, несколько раз с немым вопросом обращала взор на Виктора, а потом на кухне, где они оказались с ним наедине, прямо об этом спросила, а когда он так и не придумал подходящего ответа, еще более взволнованно сообщила, что Ирка попросила у нее… одну из ее этих… игрушек, имитаторов, от чего у Виктора глаза чуть не выкатились на стол, но он все же пообещал, что не проболтается жене и не станет донимать ее вопросами. И чтобы Елена Андреевна не тревожилась, мягко обнял ее свободной рукой, мол, все будет нормально, а она сразу прислонилась к нему, отведя в сторону свою руку, чтобы та не мешала касаться грудью его груди.
Полвоскресенья они с женой провели на пляже, подставляя себя солнцу и разглядывая ‒ то как бы украдкой друг от друга, то совместным развеселенным взглядом ‒ безумно привлекательных, почти совершенно голых молоденьких девчат, крепких телом и загорелых до самолюбования парней, пузатеньких тетушек и дядюшек, резвящихся на мокром песке голеньких малышей… И с какой-то странно опьяняющей гордостью он улавливал вожделенные взгляды парней и мужиков, направленные на его Иринку, облаченную в великолепно откровенный суперкупальник, приобретенный неделю назад по настоянию Светланки…
О такой осанке можно только мечтать ‒ читал он в девчачьих взглядах, провожающих ее до самой воды…
Вот и мечтайте.
‒ Ты вернул ей трусики? ‒ спросила она его в тот вечер как бы между прочим, и на самом деле между прочим, поскольку говорили они совсем о других материях.
‒ Какие трусики?
‒ Я ложила тебе в дипломат.
‒ Не было там никаких трусиков.
Она подняла брови, открыла его кейс и изъяла из бокового кармана приятно шелестящий прозрачный пакетик.
‒ Верни. И пригласи ее к нам. В брюках. Скажи, что я мечтаю о таких же и хочу примерить.
Он не посчитал необходимым что-нибудь ответить.
А когда она ушла в ванную, почти без удивления отметил, что нижний ящик комода, куда она складывала все свои интимные вещи, закрыт на ключ.
Раньше она никогда его так не закрывала. В их семье не было прецедентов шастанья в не своих личных вещах.
Виктор тщательно вычистил кисточкой шлифкамеру, предварительно прикрыв колпачком объектив, ‒ он чуть ли не фанатично следил за чистотой изобретенного и собранного им самим уникального аппарата. Уложил в кейс коробочку со световодом, бросил взгляд на боковой карман и ухмыльнулся про себя, ‒ легкая на невольный помин Катька как раз направлялась в его сторону со своей коробкой.
Дождавшись момента, когда она, примостив ее на верхний ярус стеллажа, слезла со скамейки, он сказал:
