Запретный французский (ЛП) - Грей Р. С.

— О, не будь такой.

Интересно. Я прекрасно знаю, что Миранда не интересуется Харрисоном. У нее более утонченные вкусы. Последние несколько лет она ясно давала понять, что согласится на свидание, если только я попрошу, но я этого не сделаю.

Миранда красивая и утонченная, и во многом похожа на любую другую женщину, которую я когда-либо встречал. В ней нет ничего плохого, но и ничего запоминающегося. Или, возможно, я груб, потому что у меня плохое настроение. Я снова смотрю на Лейни, не в силах остановиться. Я хочу знать, что она задумала, как она может стоять с такой широкой улыбкой на лице и изображать, что она не самый злой человек в комнате.

Она делает маленький глоток шампанского, едва касаясь губами края. Мужчина, с которым она стоит, наблюдает за ней с пристальным вниманием, без сомнения, представляя, как ее губы обхватывают что-то совсем другое.

— Что заставило Эммета разозлиться? — спрашивает Харрисон.

Я не утруждаю себя ответом, ухожу, огибая столики, пока не оказываюсь в поле зрения Лейни. Она замечает меня через плечо своего спутника, и я вижу, как судорожно сглатывает, словно внезапно занервничала.

О нет, Лейни. Теперь нет смысла играть со мной в кротость.

— И я нахожу аукционы старых мастеров гораздо более интересными, чем вечерние распродажи, но, очевидно, они проводятся гораздо реже. Вам удалось побывать на них?..

— Я хотел бы поговорить со своей невестой, — говорю я, прерывая мужчину.

Он замолкает на полуслове, поворачивается ко мне с широко раскрытыми от смущения глазами.

— Извините, я…

— Уходите. Прочь. — Я выдавливаю из себя слова, слегка наклоняясь к нему, чтобы никто не мог ошибиться в моем тоне.

Он моргает, моргает, моргает, как гребаный идиот, прежде чем до него, наконец, доходит. Он, запинаясь, быстро прощается с Лейни и уходит.

Я стою перед ней и смотрю, совершенно не в силах справиться со своим гневом. Как бы то ни было, она встречает мой взгляд с дерзкой уверенностью и вызывающим выражением лица.

— Ты выглядишь сногсшибательно. — Хотя это не похоже на комплимент.

Выражение ее лица ожесточается.

— Ты отпугнул того человека, только чтобы сказать мне это?

— Конечно, нет. Тебе не кажется, что нам стоит поговорить, милая?

— Не называй меня так.

Уголки моих губ приподнимаются. Я уже наслаждаюсь.

— Какое ласкательное имя ты бы хотела? Маленькая мышка?

Вспышка боли сменяется яростью. Она делает шаг ко мне, и ей приходится поднять голову, чтобы встретиться взглядом.

— Если ты намерен опозорить меня здесь, на публике, я этого не допущу. Прибереги свои детские игры для другого места.

— Не здесь? Хорошо. Куда тебя отвезти? — Мой голос полон жестоких намеков.

С нее хватит. Она пытается пройти мимо, но я хватаю за локоть, заставляя оставаться на месте. Я насмешливо цокаю по-французски и точно знаю, что, если бы мы не были на людях, ее ладонь уже коснулась бы моей щеки. Она покраснела от гнева, и это к лучшему, теперь мы квиты.

Не ослабляю хватки на ее руке. Я все еще не уверен, что она не сбежит, если представится такая возможность.

— Я полагаю, ты видела сегодняшние новости. В них было все, на что ты рассчитывала?

Она сжимает челюсть.

— Это были прекрасные фотографии, которые предоставила твоя бабушка. Вы выбрали их вместе? Тщательно решали, какие из них представят тебя в лучшем свете? Кажется, в тебя уже все влюбились. Похоже, мы — пара года.

Мой тон сочится сарказмом, и все же выражение ее лица смягчается.

— Неужели все так плохо?

Хрупкости в ее голосе достаточно, чтобы разозлить меня.

— Не надо, — предупреждаю я.

— Прости меня.

Ее большие зеленые глаза наполняются грустью.

Не знаю, почему она расстроена. У нее есть все, что она хочет. Кроме меня.

Я этого не допущу.

Наконец я отпускаю ее, жалея, что не могу выбросить Лейни из головы и покончить с этим.

— Прибереги свои извинения, Лейни. Они мне не нужны.

Ее взгляд становится умоляющим.

— Я так же беспомощна, как и ты.

— Это не так, — огрызаюсь я.

— Что я такого плохого сделала? — кричит она. — Как ты умудрился вывернуть все так, чтобы выставить меня злодейкой? Я не пойду против воли бабушки, Эммет. Я просто делаю то, о чем она меня просит. Неужели ты не понимаешь?

— Неужели я не понимаю? — Моя вспыльчивость вот-вот доконает меня. — Кто лучше меня понимает твою ситуацию? Ты думаешь, что только тебе приходится подчиняться диктатору? Попробуй вырасти с моим отцом.

Ей нечего на это сказать, и мы стоим, тяжело дыша, сцепив взгляды в молчаливом противостоянии. Я чувствую, как мое раздражение поднимается огромной волной. Я так близок к тому, чтобы поддаться этому гневу раз и навсегда.

Лейни не убегает. У нее вообще нет здравого смысла. Если бы он у нее был, она бы никогда не предала меня вот так.

Я засовываю руки в карманы и делаю шаг назад, намеренно увеличивая дистанцию между нами.

— Значит, мы зашли в тупик.

— Полагаю, да, — говорит она, быстро оглядывая толпу, словно пытаясь сдержать эмоции.

— Ты знаешь, я ошибался в тебе, Лейни. Мужество, которое, как мне казалось, я видел…в тебе его нет.

Она грустно усмехается себе под нос, но в ее голосе слышится непреклонная твердость, когда она с яростью смотрит в ответ.

— О, правда? Я слабая? Я ведь противостою тебе прямо сейчас, не так ли? Стою на своем, когда ты, кажется, пытаешься запугать меня, наказать, как будто ты судья, присяжные и палач. — Она делает шаг вперед и с силой прижимает палец к моей груди, продолжая с безудержной яростью: — Я всю жизнь работала, чтобы заплатить за ошибки матери, чтобы напомнить бабушке о том хорошем, что во мне есть. И не хочу все испортить. Если ты решил расторгнуть помолвку, расторгай, но перестань обвинять меня. Ты заблуждаешься, если думаешь, что не заслуживаешь такого наказания. Ты играл со мной в Италии, прекрасно понимая, что это оттолкнет Ройса. Ты думаешь, люди — это игрушки? Ты думал, что не будет никаких последствий? Мне не жаль тебя, Эммет.

— Все это притворство.

Она пожимает плечами, ее это не волнует.

— Тогда пусть будет так, — бросает она вызов. — Ты француз — веди себя соответственно. Окружи себя стайкой блондинок, вроде той, с которой я тебя только что видела, и забудь о моем существовании.

— С удовольствием.

Она потрясенно открывает рот, как будто мне наконец удалось глубоко ранить ее.

Бл*дь.

Я почти дотягиваюсь, чтобы обнять ее. Поднимаю руку, но она отворачивается, уходит обратно в толпу, оставляя меня, словно я не ее будущий муж, словно она мне не принадлежит. Никак не могу справиться с гневом. Я не могу вырваться на свободу. Она в сговоре с моим отцом и своей бабушкой, и это предательство глубоко ранит. Она выбрала свою сторону, а я выберу свою.

Война — кровавая штука, Лейни. Надеюсь, ты готова.

Глава 24

Лейни

Хотя прошлая ночь была невыносимой, я не позволю Эммету и дальше разрушать мою жизнь. Мне нужно хоть какое-то подобие нормальной жизни, поэтому я решаю отложить вылет в Бостон до вечера воскресенья. В музее Уитни проходит ретроспектива Джеффа Кунса, подготовленная Скоттом Роткопфом, куратором, которым я восхищаюсь. Я давно хотела посмотреть выставку, и, похоже, сейчас самый подходящий момент.

Прежде чем отправиться в город, надеваю желто-коричневое кашемировое платье, которое сочетается с плащом. Пояс от Hermès стягивает талию и объединяет весь образ. Интересно, смогу ли я сегодня сходить в музей Гуггенхайма? Я сотни раз видела их постоянную коллекцию, но не могла устоять перед искушением посмотреть на «Женщину с желтыми волосами» Пикассо. На картине изображена Мария-Тереза, одна из возлюбленных Пикассо. Когда они встретились, Пикассо был женат, а Марии-Терезе было всего семнадцать лет. Они скрывали свой бурный роман, но его ранние годы запечатлены в работах Пикассо. На самом деле, на пяти картинах 1927 года, содержатся монограммы «MT» и «MTP» как часть композиций, которые загадочно возвещают о появлении Марии-Терезы в жизни художника.