Запретный французский (ЛП) - Грей Р. С.

Он не выглядит счастливым, глядя на меня. Эммет чем-то обеспокоен. Возможно, из-за неправильности ситуации. Веселье покинуло нас, и теперь мы просто две беззащитные души. Снаружи продолжается фейерверк, каскад взрывов.

Решив, что с него хватит, Эммет отпускает мои ноги и начинает выбираться из ванны. Он тянется к моей руке, но я уже ухватилась за бортик, чтобы вылезти. Не желая показаться грубой, отпускаю бортик и тянусь к его руке. Затем все происходит так быстро: я случайно теряю равновесие, не успев схватить его за руку, хватаюсь за все подряд, и это оказывается ручка крана. Она легко поворачивается, и внезапно холодная вода выплескивается на мою спину и ноги.

Я взвизгиваю и спешу выключить кран, но уже слишком поздно. Ущерб нанесен, платье сзади полностью промокло. Вот что я получаю за игру в ванне.

Эммет чертыхается под нос и нетерпеливо хватает меня, быстро поднимая и вытаскивая, словно я набита перьями, а не костями. С меня на мраморный пол капает вода, я слишком ошеломлена, чтобы чем-то помочь. Именно он находит полотенце, чтобы вытереть меня. Эммет разворачивает меня, чтобы оценить ущерб. Он тяжело вздыхает и снимает пиджак.

— Нет…

Протест еще не успел сформироваться, как его предупреждающий взгляд встречается с моим.

— На улице холодно, и я не позволю тебе стоять на палубе и дрожать.

Его властный тон так не похож на тот, к которому я привыкла. Это тот самый мужчина, который только что щекотал мне коленки в ванне…

— Люди будут удивляться.

— И ты им ничего не скажешь. Это никого не касается. Вряд ли ты первый человек в истории, который одолжил пиджак.

И на этом спор окончен. Эммет победил.

Он проверяет, что мне удобно и сухо, и, кивнув, мы направляемся обратно на вечеринку, к которой, похоже, никто из нас не горит желанием присоединяться. Он держит меня перед собой, успокаивающе положив руку на плечо, а затем, когда поднимаемся по узкой лестнице на главный этаж, перекладывает ее на поясницу.

Как только оказываемся наверху, Эммет отстраняется, и мне остается довольствоваться теплом одолженного пиджака. Мне нравится его тяжесть. Пьянящий аромат кедра и герани кажется роскошным — аромат, который я хотела бы сохранить надолго, свеча, которую я бы жгла всю ночь. Подол на дюйм длиннее моего платья. Если бы я остановилась, чтобы застегнуть его до конца, это выглядело бы так, будто под ним вообще ничего нет, и когда я перевожу взгляд на Эммета, кажется, что ему только что пришла в голову та же мысль.

Я готовлюсь к предстоящей неловкости при виде гостей, но главный зал пуст. Как и предполагалось, все собрались на палубе, наблюдая за фейерверком, за исключением нескольких членов экипажа, расположившихся возле бара и раздвижных дверей. Прекрасно обученные искусству быть незаметными, они ведут себя так, словно даже не замечают нас. Раздвижная дверь распахивается, и небо озаряется вспышками фейерверка. Несколько человек восторженно восклицают, но мой взгляд прикован к Виктору, который стоит у задней стенки, отвернувшись от собравшейся толпы. Он наблюдал, как мы шли по залу, возможно, даже заметил, как поднимались по лестнице, и от его озорного взгляда сводит живот.

Глава 17

Лейни

Мы зашли слишком далеко, это точно. Какую бы цель ни преследовал Эммет, добиваясь дружбы, мы перешли границу, которую я тщательно оберегала. Не может быть, чтобы люди не заметили нас вместе. Прошлой ночью на яхте, надев его пиджак, мне казалось, что я ношу его значок. С таким же успехом на безымянном пальце могло сверкать его кольцо. Бабушка была недовольна.

На следующий день я осторожничаю. Всячески избегаю его. Я завтракаю, втиснувшись между Флоренс Кармайкл и бабушкой. Принимаю приглашение покататься на скоростном катере с Ройсом и еще несколькими людьми, а затем быстро сбегаю с ужина, пока все остальные переходят в гостиную, чтобы выпить. За весь день я ни разу не взглянула на Эммета. Моя единственная задача — следить за тем, где он, и избегать этого места, как чумы.

К ночи я вымоталась, но заснуть не могу. Лежу поверх одеял с открытым окном, и мягкий осенний ветерок колышет шторы.

Бабушка давным-давно легла спать, и когда я встаю и подхожу к двери, то слышу ее тихий храп.

Комната вызывает у меня странное ощущение ловушки, совсем как в Бостоне. Только здесь нет балкона. Я едва могу передвигаться. От стены до стены всего несколько шагов.

Подхожу к окну и смотрю на мерцающие вдали огни, на безмятежную воду и на одинокую фигуру, сидящую на краю пирса.

Эммет.

Вместо ночной рубашки на мне бледно-розовая комбинация, но я боюсь, что, если потрачу время на переодевание, он уже уйдет.

Я даже не стала обуваться.

Подбегаю и берусь за дверную ручку, осторожно поворачиваю, пока не чувствую, что защелка поддается. Слабый скрип вызывает панический страх, но бабушка продолжает безмятежно спать.

На цыпочках прокрадываюсь мимо. Это волнующе и глупо. Я не должна чувствовать себя ненормальным подростком только потому, что хочу выйти на ночную прогулку, и все же, не могу избавиться от этого чувства. Еще раз бросаю взгляд на спящую бабушку, прежде чем осторожно открыть дверь, ведущую в холл, и выскользнуть наружу.

Не все спят. Снизу доносятся голоса; ночные гуляния еще не закончились. Сбегаю вниз по центральной лестнице, держась за перила и скользя по холодному мраморному полу, а затем бросаюсь к двери, ведущей на задний двор.

Понимаю, что за мной могут наблюдать. Из многих спален открывается вид на озеро, пирс и сады, но подозреваю, что все, кто не пьет в гостиной, уже спят. Кроме Эммета.

Мои босые ноги бесшумно ступают по траве, я огибаю клумбы и гравийную дорожку, затем спускаюсь по склону к пирсу. Он сидит в купальных трусах, согнув одно колено так, чтобы можно было опереться на него локтем.

— Если ты пытаешься напугать меня, это не сработает. Я услышал твои шаги за милю.

Я замираю.

Он медленно оборачивается через плечо, лениво скользя взглядом по моей короткой комбинации и обнаженным ногам.

— Как ты узнал, что это я?

— Никто другой не посмел бы побеспокоить меня в такое время.

— Если я побеспокоила, то могу уйти…

Его искренний взгляд перехватывает мой.

— Не заставляй меня просить тебя остаться. Я так и сделаю, и от этого никому не станет лучше.

Он поворачивается обратно к воде. Я колеблюсь всего мгновение, прежде чем прошлепать босиком до конца пирса, прямо к нему. Наклоняюсь и сажусь, свешивая ноги с бортика, так что ступни погружаются в холодную воду по щиколотку.

— Значит, ты прячешься весь день, только чтобы навестить меня ночью? — спрашивает он, касаясь моей ноги под водой.

— Не могу уснуть.

— Я никогда не могу.

Я болтаю ногами взад-вперед, наблюдая за рябью на воде.

— Ты собирался поплавать?

— Думал об этом. На этой неделе я плавал в бассейне, но не могу устоять перед искушением поплавать в открытой воде.

— Ты же не попытаешься переплыть весь водоем?

Он тихо смеется.

— Тебе не стоит беспокоиться. Слишком далеко. Хотя я когда-то переплывал озеро в Сент-Джонсе.

Я знаю — хочу сказать я.

Вместо этого просто киваю.

Затем он подталкивает меня.

— Поплаваем вместе.

У меня вырывается недоверчивый смешок.

— Ни в коем случае. Холодно.

— Чуть-чуть

— Это глубокое ледяное озеро.

Он выглядит не впечатленным, но мне все равно.

— Иди купайся. Я посижу.

— Какая подходящая метафора: ты всегда сидишь на краю жизни, но никогда не набираешься храбрости, чтобы наслаждаться ею.

Я вздрагиваю от его оценки, понимая, насколько он близок к тому, чтобы попасть в яблочко.

— Оставь обратную психологию. На меня это не подействует.

— Ты когда-нибудь плавала ночью?

— Нет, и все отлично, спасибо.

— А как насчет купания нагишом?

Мои глаза расширяются.

— Нет! Потому что, в отличие от тебя, не поддаюсь давлению сверстников.