Запретный французский (ЛП) - Грей Р. С.

В конце концов, я останавливаюсь на чем-то банальном.

— Потому что нам неприлично находиться здесь вдвоем.

Вот так.

Он не выглядит озабоченным соблюдением приличий.

— Ты уже нарушаешь правила… а теперь расскажи мне, что нашла. Судя по верхней палубе, уверен, что это безумие. Вся яхта наполнена древними реликвиями.

Возможно, позже я пожалею об этом. Вместо того чтобы предпринять последнюю отчаянную попытку противостоять ему, я сдаюсь.

— Здесь есть ванна, которая выглядит так, будто сделана из чистого золота.

В его глазах загорается озорство.

— Не может быть. Она будет слишком много весить.

— Клянусь. Иди посмотри.

Веду его обратно в ванную комнату главного номера, и он встает рядом, пока мы смотрим на поистине отвратительную ванну. Это мечта Либераче.

— Возможно, — говорит он, удивленно наклоняя голову.

— Видишь?

— Как ты думаешь, сколько человек может в ней поместиться? Она выглядит огромной. — спрашивает Эммет.

— Залезай, и мы проверим, — говорю я, уже шагая внутрь, помня о коротком подоле. Если он и заметит что-то, чего не следует видеть, пока я перелезаю через бортик ванны, у него хватит ума не сообщать мне.

Я сажусь и вытягиваю длинные ноги, выжидающе смотря на него. Он не двигается.

— Что? — Мой вопрос полон насмешливой невинности.

— Я ошибся с размером. Ты едва помещаешься.

— Неправда. Мы оба легко поместимся.

— Думаю, ты не осознаешь, какой я высокий.

— Осознаю. — Затем я беру его за руку. — Ну же, давай. Не будь таким трусом.

Он закатывает глаза, но все же позволяет затащить его в ванну. С его стороны не было неуклюжего карабканья. Он ловко забирается внутрь, затем опускается и садится напротив меня. Поначалу нам тесно, и я боюсь, что он будет злорадствовать из-за своей правоты. Затем он берет мои лодыжки и приподнимает их, чтобы поудобнее устроиться. Наконец, он кладет мои ноги поверх своих.

Мы прижимаемся друг к другу.

Это так невероятно интимно и неуместно, и, что еще хуже, я не осознаю этого, пока не становится слишком поздно. То, что казалось забавным и глупым, теперь кажется безвкусной попыткой сблизиться с ним. Я ничем не лучше хихикающего фан-клуба, который окружал его весь день.

— Удобно? — спрашивает он.

Мне остается только кивнуть и одернуть платье в тщетной попытке прикрыть ноги. Я не могу достаточно крепко сжать бедра, когда он держит меня за лодыжки.

Как будто он понимает, о чем я думаю, насколько я уже на взводе, он начинает медленно скользить руками вверх по моим икрам. Знаю, он не хотел посылать каскад мурашек по моему позвоночнику, но они есть, и я уверена, что он это понимает.

— Может, добавить воды? — поддразнивает он.

Мои глаза расширяются от тревоги.

— Не смей.

От его озорной ухмылки внезапно ощущаю сильную боль внизу живота. Мы здесь совсем не к месту. Его дизайнерский костюм так странно смотрится в золотой ванне.

— Не искушай меня. Я не такой святой, каким ты меня считаешь.

— О, пожалуйста. Ты и мухи не обидишь. Ты вернул мне книгу, с запиской, написанной от руки.

— И какую благодарность я получил?

— Какой благодарности ты хочешь?

Спичка вспыхивает так внезапно, что мы замираем.

Дразнящее подшучивание так легко сменилось сексуальным подтекстом, что я могу только сидеть с покрасневшими щеками и молиться, чтобы он сменил тему, и поскорее.

Вместо этого в его карих глазах такая искренность, Эммет снова повышает ставки.

— Что ты готова дать?

У меня нет ответа. Если открою рот, это только навлечет неприятности. То, что я хочу сказать прямо сейчас, мне незнакомо. Неизведанная территория — это еще мягко сказано. Я играю с огнем, а Эммет не отпускает мои ноги, его хватка настолько крепка, что создается впечатление, будто он не отпустит, даже если я этого захочу. Как будто он поймал меня в ловушку, а я, невинная добыча, даже не осознаю.

Из меня вырывается назойливый вопрос.

— Что вы делали с Мари сегодня днем?

Его взгляд ожесточается.

— То же самое, что и вы с Ройсом, — гуляли.

— Кажется, у тебя есть любимый типаж.

Его изогнутая бровь — приглашение продолжить.

— Блондинки.

Он улыбается и опускает глаза, словно оценивая какую-то шутку.

— Угадала?

Его темные глаза насмешливо смотрят из-под бровей.

— Почти…

— Тогда я продолжу, посмотрим, смогу ли точно определить. — Я начинаю загибать пальцы, перечисляя характерные черты. — Высокие. Безупречно одеваются. Хорошо образованы и происходят из хороших семей. Полагаю, все они говорят, как минимум на двух языках, имеют опыт работы в какой-нибудь престижной компании от пяти до десяти лет… и все они хорошо владеют Excel.

Он смеется.

— Какое сексуальное создание ты нарисовала.

Зацикливаюсь на слове «сексуальное», хотя знаю, что он просто дразнит.

— Ты говоришь так, будто я каждую ночь разъезжаю по городу с разными женщинами. Последняя девушка была у меня три года назад.

— Три года назад? Ты настолько разборчив? Или это связано с твоей боязнью обязательств?

— Я был занят.

— Ах да. Нет времени на секс, ты замышляешь мировое господство.

— Я ничего не говорил про…

Эммет нежно проводит рукой по моей ноге, дразня заднюю часть колена, пока я не начинаю извиваться.

— Прекрати, — говорю я ему, сжимая тыльную сторону его ладоней, пытаясь оттолкнуть их.

Он улыбается, как завоеватель, затем откидывается назад, снова устраиваясь поудобнее. Его руки остаются на месте, прикасаясь ко мне таким восхитительно неправильным образом.

— Интересно, какой будет твоя следующая девушка… — Размышляю я, подхватывая нить нашего разговора. — Очевидно, она должна быть невероятной, замечательной, чтобы заслуживать тебя.

Он знает, что я пытаюсь его подколоть, но все же соглашается.

— Да, именно так. Она должна заинтриговать меня, соблазнить, а иногда даже перехитрить. Мне нужен партнер, а не игрушка.

— Я обязательно оповещу прессу, чтобы женщины уже сейчас занимали очередь.

Устав от моих поддразниваний, он в отместку тянет меня за ноги, и я опускаюсь в ванну еще ниже. Платье задирается, открывая верхнюю часть бедер и небольшой вид на трусики.

— Эммет.

Он игнорирует мое предупреждение.

— Это расплата за утро? Ты пытаешься отыграться?

Я улыбаюсь, позволяя ему так думать. Это проще, чем признать настоящую правду: что я испытываю невыносимую ревность к гипотетической женщине, которая завоюет его внимание. Мари, Миранда или любая другая женщина в будущем — я буду ненавидеть их всех.

— Раз уж тебе так хочется знать, Мари нашла меня, когда я выходил с виллы после обеда, и попросила отвести ее к пруду. Я пытался отказаться, но она настояла. Прогулка длилась двадцать минут, но мне показалось, что она растянулась на десять часов. Ну вот, видишь, как легко быть честным? А теперь попробуй ты.

Я сглатываю, не уверенная, что он имеет в виду.

— Я была честна.

Выражение его лица говорит: «Была ли?»

— Тогда задай мне вопрос…

— Ройс когда-нибудь целовал тебя?

— В щеку? Постоянно.

Щеки горят красным пламенем.

Он ждет, заставляя меня ерзать.

Отвожу взгляд. Я не такая сильная, как он. И не могу сказать правду, встречаясь с ним взглядом.

— Нет.

Это слабое признание, и мое смущение перерастает в настоящее раздражение. Не вижу смысла уклоняться. Поворачиваюсь и смело смотрю ему в лицо.

— Ты хочешь знать правду? Меня целовали мужчины, но никогда так страстно, чтобы захотелось повторить. Я скучная и замкнутая по сравнению с теми блестящими личностями, которыми ты себя окружаешь, и не горю желанием это менять. Мне нравится моя жизнь.

В завершение моей тирады раздается протяжный свист, за которым следует оглушительный ВЗРЫВ, заставляющий меня подпрыгнуть. Вскоре следует еще один ВЗРЫВ, и начинается шоу фейерверков. Уверена, что Виктор спланировал все до мелочей, собрав всех в специальном месте на палубе. Жаль, что мы пропускаем. Надеюсь, не будет заметно, что нас нет. Я изучаю рот Эммета, восхитительный изгиб верхней губы и дразнящую полноту нижней. Любуюсь гладко выбритой челюстью и тем, как напрягаются мышцы, когда он сглатывает. Я художник, изучающий живой объект, пытающийся определить, как возможно, чтобы человек вызывал у меня такие чувства.