Переплетенные судьбы (ЛП) - Робертс Тиффани

Тепло на его коже превратилось в покалывание, и это покалывание постепенно переросло в электрический гул. Тепло Киары передалось ему, и ее гладкие голые ноги коснулись его. Его член пульсировал. Волкер застонал, сильнее прижимаясь к ней бедрами.

Киара замерла. Скользнув руками между их телами, она оттолкнулась, прерывая поцелуй, но не прерывая контакта между их телами.

— Что ты делаешь, Волкер? — спросила она, ее тихий голос был пронизан болью и неуверенностью. Ее кожа светилась отраженным светом его кхала.

— Ты моя, Киара, — сказал он, прижимаясь своим лбом к ее лбу, — и я должен был идти за тобой. Я никогда не должен был покидать тебя.

— Но ты действительно ушел и не вернулся. Все эти годы прошли, а ты обвинил меня в…

— Я знаю, — прохрипел он, — и я навсегда запомню эти слова и эти впустую потраченные годы как свои величайшие ошибки. Позволь мне потратить то время, которое у меня осталось, на то, чтобы наверстать упущенное. Позволь мне искупить свою трусость. У меня действительно ничего нет без тебя.

Он отстранился от нее, взял ее руки и прижал к своей груди, положив ладони на кхал.

— Ты помнишь, когда мы встретились в первый раз? Ты помнишь, как засветился мой кхал, когда ты прикоснулась к нему?

Ее темные глаза, мерцающие его светом, встретились с его глазами.

— Да. Он напомнил мне звездный свет.

— Он сиял для тебя. Я не понимал этого тогда, но понимаю сейчас. Даже в детстве часть меня осознавала, что ты моя истинная пара. Что ты моя.

Она высвободила руки, и он отпустил ее. Дрожащими пальцами она слегка провела по кхалу на его груди, затем вверх по плечам.

— Но я человек. Как я могу быть ею?

— Это не имеет значения, — сказал он по-английски, — важно только то, что так и есть.

— А как же твоя родословная и чистота твоей расы? Я знаю, как много это значит для вашего народа.

Волкер покачал головой.

— Ты значишь для меня больше, чем все это. Больше, чем они. Я был обязан служить. Я вызвался служить дальше только потому, что думал, что уже потерял тебя. Мой народ… — он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Это была правда, которую его отец никогда не хотел бы услышать, правда, которая навлекла бы на Волкера позор и критику среди его вида. — Мой народ всегда был — и всегда будет — на втором месте после тебя. Я бы никогда не уехал, если бы мне дали выбор.

Слезы наполнили ее глаза.

— Но у тебя был выбор вернуться, Волкер.

Он стиснул челюсти и на мгновение зажмурился.

— И я сожалею об этом, невыразимо сожалею. Это не оправдание, но… меня бы убило увидеть тебя в объятиях другого. Видеть тебя счастливой с другим. Увидеть собственными глазами, что ты сделала выбор, и что твоим выбором был не я.

— Мне жаль, Волкер. — сказала она напряженным голосом. — Я так сож…

Он открыл глаза и прижал большой палец к ее губам, заставляя ее замолчать. Слезы Киары потекли по ее щекам, и он смахнул их.

— Нет. Тебе никогда не нужно извиняться за то, что ты сделала. Никогда.

Опустив руки, он взял ее за запястье, повернул ладонью вверх и положил ожерелье на раскрытую ладонь, позволив тонкой цепочке соскользнуть с его пальцев и обвиться вокруг камня балус.

— Когда мы были детьми, ты была моим лучшим другом. Моим единственным другом. Ты будешь моей навсегда?

Хотя тяжелые рыдания сотрясали ее, Киара улыбнулась и кивнула.

— Да-а. Да, Волкер, — сомкнув пальцы на ожерелье, она обвила Волкера руками и прижалась лицом к его шее. — Ты всегда был для меня единственным. Я знала это даже ребенком.

Волкер обнял ее и прижался щекой к ее волосам, наслаждаясь ощущением ее теплого тела. Он думал, что эта близость была потеряна для него, что он никогда не испытает ее снова. Радость и облегчение переполняли его. Его пара была здесь, в его объятиях, после всех этих лет.

Его пара.

Она переместилась, чтобы прижаться губами к его шее, и ее твердые соски коснулись его груди. Желание, которое он почувствовал, когда она только открыла дверь, с ревом вернулось. Его кхал горел от этой жажды, и он сжал пальцы, прижимая ее ближе.

Киара пошевелила бедрами, потираясь тазом о его член.

Волкер вздрогнул и застонал. Он стиснул зубы и опустил руки на ее талию, останавливая движения. Его пальцы нащупали участок обнаженной кожи между подолом майки и резинкой нижнего белья.

За все годы, прошедшие с тех пор, как он встретил Киару, для него никогда не существовало другой. В его мыслях, в его сердце, в его мечтах всегда была только она, и сейчас, когда она была в его объятиях, такая теплая и мягкая, с таким восхитительным запахом, он никак не мог сдержаться.

— Киара…

— Я хочу этого, — тихо сказала она, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Она протянула руку между ними, схватила низ майки и стянула через голову, бросив на пол к своим ногам. Поверх нее упало ожерелье. — Я хочу тебя. Сейчас. Мы и так потратили впустую слишком много времени.

Сердце Волкера колотилось о ребра, а его кхал засиял еще ярче, когда его взгляд опустился на ее тело. Ее груди, идеально ложившиеся в ладони, были увенчаны темными жемчужинами сосков. Они были совершенно идеальны. Она была совершенно идеальна.

Киара зацепила большими пальцами резинку нижнего белья и спустила черную ткань вниз по ногам, полностью обнажая себя. Его взгляд блуждал по ее соблазнительным изгибам, задержавшись на небольшом участке темных волос над щелью.

У него перехватило дыхание, и огонь пронзил его. Это была его пара. Его прекрасная, дразнящая пара предлагала ему себя.

Глаза Волкера встретились с ее глазами. Он сократил расстояние между ними и положил руку Киаре на затылок, притягивая ее ближе, когда наклонился к ее губам. Она ответила на поцелуй с той же яростной настойчивостью, которую он чувствовал в себе. Их губы и языки ласкали друг друга, исследуя и познавая. Его голод только рос с каждым мгновением.

Он накрыл рукой одну из ее грудей. Сосок коснулся его ладони, прежде чем он сжал его, сомкнув большой и указательный пальцы вокруг бутона. Киара застонала и потерлась о его пах, отчего бедра Волкера непроизвольно дернулись.

Она ахнула, и они оба замерли, уставившись друг на друга. Сквозь тонкую ткань нижнего белья он почувствовал влажный жар ее возбуждения, прижавшегося к его члену.

Он вдохнул, впитывая сладкий мускусный аромат ее желания. Рот наполнился слюной, и он испытал новый вид голода — тот, который мог быть утолен только ее вкусом на его языке.

Волкер опустился на колени, обхватил руками бедра Киары, раздвинул ноги и прижался ртом к ее лону.

Ее аромат, амброзийный и чистый, прокатился по его языку, который он вытянул, чтобы ощутить более глубокий вкус, проводя им от основания ее нежных складочек до вершины. Кончик его языка скользнул по маленькому твердому бугорку на вершине ее лона.

Киара вскрикнула. Она ударилась спиной о стену, и он остановился, охваченный любопытством. Закинув одну из ее ног себе на плечо, он шире раскрыл ее для взгляда. Волкер смотрел на ее темные лепестки, которые раскрылись, открывая ее розовые глубины. И там, в верхней части ее щели, был маленький бутон, который он обнаружил своим языком.



Он поднял голову. Киара смотрела на него сверху вниз темными глазами с тяжелыми веками. Волкер снова провел языком по бугорку. Она резко вдохнула, и ее бедра дернулись.

— Тебе приятно? — спросил он.

— Да, — прошептала она.

Не в силах отказать ей — не в силах отказать себе — Волкер накрыл губами бугорок и пососал.

Киара застонала и опустила руки к его голове, вцепившись в волосы. Острое жжение на коже головы только усилило изысканную пытку и глубокую, ноющую потребность в члене. Подстегиваемый горловыми криками своей пары, хриплыми мольбами и божественным вкусом, Волкер опустошал ее ртом и языком. Он не мог насытиться ее сладким нектаром.