Прирожденный грешник (ЛП) - Кенборн Кора

Или его отсутствие…

Сэм Колтон не двигался уже пятнадцать минут. Я знаю; я считала каждое из них. Он все еще прислонился к дальней стене, лениво упираясь в нее пяткой, словно ожидая, что она обрушится.

Осмеливаясь отрицать его вес.

Его твердый, мускулистый, греховно очерченный вес.

Выдыхая облако дыма, я опускаю взгляд на свои ноги, игнорируя пронзительную болтовню, распространяющуюся вокруг меня подобно инфекционной болезни. Это была плохая идея.

Я собираюсь выдать неубедительное оправдание и убраться отсюда ко всем чертям, когда позади меня появляется фигура, и горячее дыхание обдает мою шею. — Черт возьми, детка, посмотри на себя…

Заметка для себя: американские мужчины не понимают намеков.

Вздыхая, я делаю еще одну длинную затяжку. Боже мой, эти вещи отвратительны.

Уже планируя стратегию ухода, я оглядываюсь через плечо и вижу, что Трой прижался слишком близко, его пристальный взгляд медленно скользит по моему телу.

Дополнительное примечание для себя: американские мужчины тоже чертовски прозрачны.

Когда ему, наконец, удается взглянуть мне в глаза, он широко улыбается. Я выставлю ему полную оценку за усилия, но это совсем не искренне. С таким же успехом эти идеальные белые зубы могли бы заканчиваться двумя острыми концами.

— К этому платью должен быть прикреплен предупреждающий знак, — отмечает он, проводя костяшками пальцев по моей руке до запястья.

Подняв подбородок, я выпускаю ровную струйку дыма прямо ему в лицо. — Так и есть: запрещено.

Эти светлые брови поднимаются к идеально уложенной линии светлых волос. Очевидно, он сбит с толку тем, почему я еще не стою на коленях и не отсасываю ему член, как этого хочет каждая другая женщина на этой вечеринке.

Кипящая ненависть, исходящая из всех четырех углов комнаты, достаточно горяча, чтобы разжечь пожар. Здесь по меньшей мере с полдюжины девушек, готовых продать свои души, чтобы быть мной прямо сейчас.

Все потому, что Трой Дэвис — трофейный мудак.

Несмотря на то, что я мало времени провожу в кампусе, я знаю все аспекты неписаного правила: если тебе предоставляется возможность раздвинуть ноги перед звездным квотербеком, ты не задаешь вопросов. Ты делаешь это, а потом носишь как знак почета.

Может быть, если бы я была любой другой девушкой.

Я выпиваю половину своего рома с колой, мой взгляд блуждает по плечу Троя. Словно магнит, она притягивается к этой стене… и к нему.

Сэм Колтон.

Мой мозг прокручивает сотню различных причин, почему я должна отвести взгляд, но я этого не делаю. Вместо этого я запоминаю каждую прядь его растрепанных темных волос и каждый дюйм племенных татуировок, покрывающих его шею.

И если бы он был любым другим мальчиком…

Тот, от которого меня не предупредили держаться подальше, без объяснения причин…

Я отрываюсь от холодного взгляда Сэма, когда Трой обнимает меня за талию и притягивает к своей груди. — Ну же, не будь такой, Мария. Я просто веду себя по-дружески.

Pinche sangrón. Я сжимаю челюсти, пряча оскорбление за губами.

Ты здесь не королевской крови, Лола.

Ты — студентка колледжа с широко раскрытыми глазами.

Совсем как стадо полупьяных студенток, стоящих передо мной. Те, что подмигивают Трою под руку и машут мне — поднятыми вверх большими пальцами-.

Забывчивые девчонки заливают своей наивностью всю квартиру Сэма Колтона.

Сэм…

Бросив взгляд через плечо Троя, я ловлю, как он бросает на нас опасный взгляд, прежде чем скривить губы. Моя рука дрожит, когда я снова поднимаю красный пластиковый стаканчик. Я бы хотела, чтобы он перестал так на меня смотреть.

Как будто я пятно на его драгоценном мраморном полу.

— Верно, — бормочу я.

Посмеиваясь, Трой касается губами моего уха. — Доверься мне, — шепчет он, проводя указательным пальцем по тыльной стороне моей ладони.

Никому не доверяй.

Никто тебе не друг, милая. Они всего лишь выжидающие враги.

Подозревай всех.

Каждый человек — змея. Просто некоторые лучше сбрасывают кожу.

Я проглатываю предупреждения отца, жидкость выплескивается через край моей красной чашки, когда я отдергиваю руку. Если я не займу свой рот, мое истинное лицо раскроется… Глаза Троя следят за каждым движением, пока я поднимаю свой бокал, допивая то, что осталось. Как только уголки его рта приподнимаются, я делаю шаг вперед.

Правила созданы для того, чтобы их нарушать, особенно неписаные.

— Доверие нужно заслужить, Трой. Одарив его сладкой улыбкой, я опускаю свою недокуренную сигарету в его пиво, сопровождаемая хором испуганных вздохов.

Мое имя состоит из множества вариаций слова — шлюха-, но к тому времени, как они догоняют меня, я уже нахожусь на полпути через комнату.

Идеально, Лола. Это было полной противоположностью — сливаться с толпой… —

Предполагается, что я должна упасть в обморок и хлопать глазами. Вместо этого я надела диадему на голову и разрядила пистолет в стену.

Благополучно погрузившись в недра импровизированной танцплощадки, я украдкой оглядываюсь на своих друзей. Их рты все еще разинуты от шока. Я тяжело вздыхаю, притворяясь, что танцую под раздражающую музыку, от которой дребезжат стекла.

Завтра меня будет ждать множество вопросов. Придется принести извинения. Бомбы нужно будет обезвредить. Диверсии должны быть продуманы…

Но сегодня ночью инстинкт слишком сильно пульсирует в моих венах, чтобы его игнорировать.

Нельзя вырасти дочерью вора в законе, не научившись разбираться в дерьме, чтобы добыть правду. Правдивость Троя Дэвиса — вот что делает его таким опасным. Он — гадюка, прячущаяся за рубашками поло и ботинками-лодочками.

К счастью для меня, я умею читать мудаков из братства.

Когда моя походка замедляется, я смотрю направо, где пара полуночных глаз все еще наблюдает за мной.

Но не он.

Мне бы больше повезло читать в темноте, чем читать Сэма Колтона.

Я должна быть дома.

Я должна лежать на диване в своей любимой пижаме и смотреть Netflix, забыв, что вообще соглашалась прийти сегодня вечером.

Но это не так.

Через двадцать минут после того, как я всех бросила, я все еще стою, прислонившись к стене, на этой вечеринке. На кусок дерьма Сэма — стиснув зубы, я оглядываю все из мрамора и хрусталя — и вздыхаю на его невыносимо красивую квартиру.

— Какого черта я все еще здесь? — Я ворчу вслух, только то, что срывается с моих губ, совсем не похоже на то, что было у меня в голове. Вместо этого это звучит как одно длинное слово, обмакнутое в карамель.

От этой мысли у меня сводит живот.

— Вот почему Санти сказал тебе не пить, Йола. Я моргаю. — Лоя. Я снова моргаю, тяжесть на моей шее заставляет мой подбородок упасть вперед. — Йоя…-

Какой, черт возьми, сорт рома подает Сэм?

Моя голова откидывается назад, с глухим стуком ударяясь о стену. — Ой… Завтра будет больно. Я пытаюсь поднять руку, чтобы потереть ее, но тяжесть с моей шеи теперь обхватывает запястье. И вот я стою там, запрокинув голову, согнув колени и отяжелевшими руками, покачиваясь в пляшущем оранжевом свете.

Вверх.

Лежу.

Слева.

Справа.

Я снова моргаю, тучи в моих глазах рассеиваются достаточно, чтобы я поняла, что свет не танцует — он движется.

И это не просто свет.

Это гребаный косяк.

Зажмурив глаза, я считаю до пяти, прежде чем открыть их, только для того, чтобы столкнуться со знакомой татуированной рукой, поднимающей косяк к знакомому рту, когда знакомые губы обхватывают кончик.

Сэм.

Как будто я произнесла его имя вслух, он поворачивается ко мне. На этот раз он не смотрит сквозь меня. Его ледяной взгляд подобен землетрясению, и я дрожу под его тяжестью. Он меньше чем в двадцати футах от меня, но с таким же успехом он мог бы прижать меня к стене, обхватив обеими руками за шею.