Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

— Мне нравится, когда из моей сочится кровь.

Скай кивает, словно соглашаясь, и опускает глаза. Уэст наполняет мою рюмку.

Мы оба выпиваем залпом, прежде чем Уэст отвечает.

— Будет здорово, если ты будешь знать, что нам нравится, и тебе не придётся спрашивать. Я люблю, когда моё стейк хорошо прожарен, так что нужно выбрать подходящий момент.

По крайней мере, Уэст, кажется, выслушал меня раньше. Финн наклоняется, чтобы взять бутылку вина и наполнить бокалы. Я взглядом приказываю ему сесть обратно. Её работа — разливать вино, а наша — расслабляться и получать удовольствие.

Скай с трудом сгибается под тяжестью огромных тарелок, расставляя их на столе. Мы все вдыхаем аромат. Такого вкусного блюда к столу не подавали уже очень давно, если вообще подавали. То, как Уэст подаёт еду, отражает его армейский склад ума и принципы контроля за порциями. Финн приготовит что-нибудь, требующее минимального количества готовки. Он бы заставил нас питаться хлопьями и картофельными чипсами, если бы мог. Я устал быть единственным, кто может приготовить здесь что-нибудь вкусненькое. Но эта тарелка говорит о том, что я могу повесить свой воображаемый фартук. Я вдыхаю пар, поднимающийся от идеально прожаренной картошки фри; Скай приготовила стейк именно так, как я люблю.

Но я не хочу, чтобы она чувствовала моё одобрение. Я ничего не могу с собой поделать.

— Есть что-нибудь зеленое к этому?

Скай замирает. Её шея покрывается красными пятнами, а рука тянется к щеке.

Она чувствует, что ей стало жарко, или хочет выиграть время?

— Эм, я ничего не нашла в кладовой.

Бросив взгляд на Финна, она явно надеется на моральную поддержку. Он ничего не говорит и не отрывает взгляда от своей тарелки.

Я наслаждаюсь слегка солоноватым вкусом, когда мясо тает у меня на языке. Отрезав ещё один огромный кусок, я сосредотачиваюсь на сочности и вкусе, прежде чем прожевать и проглотить. Пережевывать много не нужно. Скай проделала чертовски хорошую работу, и по одобрительным стонам двух других мужчин очевидно, что они чувствуют то же самое.

Мы могли бы к этому привыкнуть.

Я украдкой бросаю взгляд на Скай. Её нежное горло сжимается, когда она сглатывает, покраснение слегка отступает. Мой член шевелится в штанах даже от такого простого действия, как наблюдение за тем, как она ест. Она ловит мой взгляд, и мы встречаемся взглядами, когда она тянется к бокалу с вином и делает глоток, оставляя на губах красное пятно, которое не вытирает салфеткой. Я чувствую, что мои штаны становятся теснее, когда мой набухающий член занимает всё свободное пространство. Я кашляю, чтобы прочистить горло, и пытаюсь подавить поднимающееся желание, нарастающее внутри меня.

Сначала еда.

Сексуальное удовлетворение — потом.

Шум увлечённого жевания наполняет хижину. Сегодня вечером никто почти не разговаривает. Кажется, что все затаили дыхание, но воздух напряжён даже без разговоров.

Теперь от камина исходит лишь слабый свет, который создает вокруг головы Скай почти небесный ореол. Её волосы собраны в свободный конский хвост, который спадает с одной стороны лица и мягко ниспадает на плечо. Кожа её щек светится.

Мой разум затуманен от всего того, что я хочу с ней сделать.

Что происходит в её прелестной маленькой головке?

Я подавляю желание похвалить её за то, как она готовит, и вместо этого наблюдаю, как её пальцы сжимают столовые приборы. Сок от стейка каким-то образом попадает ей на пальцы, и она пытается удержать нож и вилку, чтобы они не выскользнули у неё из рук. Почувствовав, что я снова смотрю на неё, Скай откладывает столовые приборы, и её слова звучат неловко в и без того напряжённой атмосфере.

— Я сожалею о сегодняшнем. Мне не следовало проситься у Уэста и Финна на стройку. Это вызвало проблему и… — она замолкает, как будто не знает, что ещё сказать. Столовые приборы Уэста падают на его тарелку. За этим столом не приветствуется упоминание чего-либо, имеющего отношение к Итану. Но я не в настроении обсуждать его чувства по этому поводу. Он сжимает воротник и расстёгивает рубашку, словно пытаясь сбросить напряжение, рвущееся из-под пуговиц.

— Я не хочу создавать проблем, пока я здесь. — Она слишком старается и не понимает, что дело было не в ней. Она была всего лишь пешкой в игре Итана. — Можно я приготовлю тебе ванну после ужина, Джек? Я нашла немного эвкалипта в шкафчике в ванной. Интересно, не почувствуешь ли ты себя лучше, размяв мышцы… у тебя такой вид, будто тебе больно.

Слишком. Она слишком старается. Её слова звучат так же фальшиво и жизнерадостно, как и у моей мамы, когда я выползал из своей комнаты в синяках и побоях после очередного приступа ярости моего отчима. Как будто, приготовив мне паршивую еду, она могла бы загладить свою вину за то, что не обращала внимания на мою боль.

Я игнорирую комментарий Скай. Я просто хочу спокойно съесть свой грёбаный стейк.

Финн и Уэст убрали со своих тарелок всё, что осталось от еды, и Уэст подтёр остатки куском хлеба, как стервятник, пожирающий добычу на дороге.

Финн поднимается на ноги и наклоняется, чтобы забрать тарелку Скай.

— Это было совершенно потрясающе…

Я ничего не могу с собой поделать. Я взрываюсь, сам себе удивляясь. С силой ударяя кулаком по столу, я поднимаюсь на ноги, мой стул опрокидывается назад и с грохотом падает на пол. Из моего горла вырывается рёв.

— Черт возьми, Финн, проклятье! Сколько раз я должен напоминать тебе, что она не какая-то девчонка, которую ты водишь за нос, чтобы произвести впечатление на своих грёбаных родителей. — Я задел за живое. Плечи Финна поднимаются, и он снова опускается за стол, но через долю секунды он снова на ногах и на этот раз наклоняется в мою сторону, занося огромный мясистый кулак.

Прежде чем он успевает коснуться моего лица, Уэст оказывается между нами. Мышцы на его мускулистой шее напряжены, а на висках выступают капельки пота. Я чувствую, на какую огромную силу он, должно быть, опирался во время службы в армии.

— Слишком много, Джек! — Финн говорит, но его слова звучат сдавленно от переполняющих его эмоций. Нехорошо было так говорить сироте, но помогать Скай по дому — значит снова ставить под сомнение нашу договорённость. Он снова и снова игнорирует моё мнение.

Воздух пронзает жалобный звук. Скай зажимает уши руками и крепко зажмуривает глаза. Она так неподвижна, что кажется, будто она вообще не дышит.

Жалость подступает к горлу и проникает в грудь, но это только злит меня ещё больше. Женщины знают, как манипулировать мужчинами. Это заложено в их ДНК. Она пытается вызвать у меня жалость к себе, чтобы у неё был лёгкий год. Если она добьётся своего, Финн будет у её ног и есть с руки, а Уэст будет постоянно прятать своё лицо между её бёдер. Она будет командовать. В этом я уверен.

Я давным-давно решил, что никогда не позволю женщине действовать мне на нервы, и я намерен сдержать своё обещание.

— Если это дерьмо продолжится, она уедет отсюда. Вы понимаете? У нас под крышей уже есть одна бездомная собака. Нам не нужна ещё одна.

Слова вылетают, разносясь по комнате с голыми потолочными балками, как раскаты сердитого грома, прежде чем я успеваю подумать об их последствиях. У меня щиплет язык, когда щёки Финна вспыхивают румянцем, и он, не задумываясь, поворачивается ко мне спиной и направляется к Скай. Уэст на мгновение замолкает, вздымая свою огромную грудь и громко выдыхая.

— О боже, даже для тебя это было низко! — он стоит неподвижно, наблюдая за мной, и в его глазах читается что-то, чего я не могу понять.

Это жалость или ненависть?

Моё сердце бешено колотится в груди, когда я поворачиваюсь лицом к крыльцу, чтобы сбежать, но вместо этого я несусь в направлении своей комнаты. В спешке я задеваю бедром ножку стола, и бокал Скай, который, должно быть, стоял в опасной близости от края и всё ещё был полон, падает на пол. Я продолжаю идти, несмотря на звон разбитого стекла и плеск кроваво-красного вина, выплескивающегося на пол.