Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

К тому времени, как я заканчиваю, в доме становится тихо, и я осторожно пробираюсь в коридор, прислушиваясь к любым признакам жизни. Моё сердце так быстро бьётся о рёбра, что мне приходится прикрыть его рукой, чтобы унять.

Мне нужно это сделать.

Но встретиться лицом к лицу с Джеком — всё равно что снова встретиться с Картером.

Я не могу заставить себя постучать в дверь, а вместо этого стою, застыв, как статуя.

Может, мне стоит позволить ему прийти ко мне. Я могу оставить дверь открытой, как они настаивали, и посмотреть, кто решит воспользоваться моим телом сегодня вечером.

Но это не то, что велел Уэст, и я не могу ослушаться, потому что уже ступаю по тонкому льду.

Я поднимаю руку, чтобы постучать в дверь, но прежде чем успеваю это сделать, весь свет в хижине мигает, а затем гаснет. Темнота такая глубокая и зловещая, что у меня перехватывает дыхание. Я машу рукой перед лицом, но ничего не вижу. Здесь, в глубине леса, нет света, и даже луна этой ночью — всего лишь тонкая насмешливая дуга в небе.

В панике я тихонько стучу в дверь Джека. Каким-то образом волк внутри кажется мне менее пугающим, чем тёмная пустота за стенами его комнаты.

Его голос зовёт меня войти, что я и делаю, обнаруживая мягкое мерцание свечи, отбрасывающей танцующие тени в комнату, и совершенно обнажённого Джека, сидящего на краю большой кровати с деревянным каркасом.

В тусклом свете он похож на присевшего на корточки великана, готового продемонстрировать свою мощь.

— Свет погас, — шепчу я.

— Закрой дверь.

Он встаёт, не пытаясь скрыть свой огромный и очень твёрдый член. Он касается его пупка, когда делает шаг ближе, двумя пальцами подзывая меня к себе жестом, который кажется совершенно откровенным.

Я подхожу ближе, словно он дёргает за ниточки, связанные с моим телом. Его аромат витает повсюду: древесный с нотками цитрусовых, а под ним скрывается что-то мужское, присущее только ему.

Джек смыл с себя дневную грязь, но я не могу забыть запах его пота, который остался на кухне после его ухода, словно наркотик, затуманивающий мой разум, заставляя меня забыть, какой он суровый и пугающий.

Его глаза прищуриваются, оценивая меня. Спутанные светло-русые волосы обрамляют его лицо, словно львиная грива. Губы, скрытые густой бородой, складываются в мрачную линию.

— Зачем ты здесь?

Я бледнею, стесняясь ответить. И всё же я стараюсь найти в себе мужество.

— Для всего, что тебе нужно.

— Всё, что нужно мне…?

Он достаточно близко, чтобы дотронуться до меня, но не делает этого. Вместо этого он нависает надо мной, его невероятно широкая грудь словно живая стена. Я опускаю веки, нуждаясь в безопасности темноты за ними. Джек берёт меня за руку и грубыми пальцами обхватывает моей ладонь вокруг своего члена.

— Ты чувствуешь это?

Я киваю, во рту так пересохло, что я едва могу сглотнуть.

— Ты возьмешь его, Скай. Ты примешь его, хочешь ты того или нет, но, в конце концов, ты будешь умолять об этом.

Другой рукой он обхватывает мою киску, достаточно сильно, чтобы приподнять меня на цыпочки.

— Это моё. Ты понимаешь меня? Моё, чтобы прикасаться. Моё, чтобы пробовать на вкус. Моё, чтобы пользоваться.

От одного этого слова по моим внутренним мышцам пробегает волна жара.

Почему меня возбуждают низость его поступков и резкость его слов? Уэст сказал мне, что во мне есть что-то такое, что нравится таким, какие они есть. Возможно, он прав.

— Раздевайся и ложись на кровать. — Джек сжимает моё запястье, и я отпускаю его член, неуклюже снимая рубашку Финна и свою майку, стягивая штаны и нижнее бельё на бёдра. Я не смотрю на Джека, но чувствую на себе его горящий взгляд, когда забираюсь на кровать и ложусь на спину.

Я ожидаю, что он перевернёт меня на живот, как в прошлый раз. Я ожидаю такой же отстранённости, с какой он трахал меня, когда Уэст и Финн были в комнате, но я ошибаюсь в своих предположениях.

Очень сильно ошибаюсь.

Джек возвращается от комода с мотками веревки в руках, а я лежу, застыв, зная, что будет дальше, и совершенно бессильная что-либо сделать, чтобы остановить это.

«Тебе нужно доказать ему, что ты его не боишься», — слова Уэста не выходят у меня из головы. У меня были годы, когда я притворялась, что мне не страшно. Годы, когда я натягивала на лицо улыбку и скрывала дрожь в руках.

Джек холоден и безжалостен, но Картер был ещё хуже.

Картер был хладнокровным убийцей.

Лицо Джека бесстрастно, когда он привязывает моё левое запястье к левому углу своей кровати. Он медленно и методично проделывает то же самое с моей правой рукой. Он смотрит на мои ноги, но, видимо, решает, что хочет, чтобы они были свободны, по крайней мере, на данный момент.

Несмотря на то, что это бесполезно, я проверяю верёвки и убеждаюсь, что они надёжно закреплены.

Я говорю себе, что если Джек зайдёт слишком далеко, Уэст и Финн придут за мной. Они остановят Джека, если он потеряет контроль.

Однако нет никаких признаков того, что он это сделает — просто жуткое хладнокровие человека, присматривающегося к собственности и решающего, что с ней делать.

Я держу ноги сжатыми вместе и слегка согнутыми. Когда Джек подходит к краю кровати, я ожидаю, что он с силой раздвинет их, но он этого не делает. Вместо этого он толкает меня в бок, так что мои согнутые ноги оказываются прижатыми к его одеялу. Он проводит рукой по моему обнаженному бедру и заднице нежными поглаживаниями, которые кажутся странными, когда исходят от него. Он погружает меня в состояние транса своей мозолистой ладонью, и я закрываю глаза, задаваясь вопросом, как он хочет сделать это со мной, когда есть так много других вариантов. Затем, без предупреждения, его рука шлёпает меня по заднице с такой силой, что я вскрикиваю.

От жгучей волны боли у меня перехватывает дыхание, но затем Джек кладёт свою большую ладонь на мою истерзанную плоть, успокаивая это ощущение. Мои глаза встречаются с его глазами в мерцающем жёлтом свете, и в их глубине нет волнения. Там, где должна быть душа, есть только холодный расчёт.

Он снова шлёпает меня, на этот раз ещё сильнее, и я хнычу, когда он прижимает большой палец к моей заднице и ритмично надавливает. Я сжимаюсь от любого вторжения, но Джек не останавливается, и странное тёплое чувство возбуждения щекочет мой клитор и скапливается внизу живота.

И снова тяжесть его ладони обжигает мою кожу.

К этому времени на моей заднице, должно быть, остался отпечаток его ладони, но боль проходит быстрее, оставляя после себя жидкое тепло. Его пальцы проникают в мою киску, сильно прижимаясь к передней стенке, пока он шлёпает меня снова и снова.

В голове у меня пустота, тело словно чужое, когда Джек доводит меня до оргазма так близко, что я ощущаю сладкое наслаждение на кончике языка.

Затем он останавливается.

Кровать сдвигается, и его шаги удаляются по комнате. Я разочарованно вздыхаю, и он мрачно усмехается.

— Если ты будешь хорошей девочкой… если будешь делать всё, что я скажу, тогда, возможно, я позволю тебе кончить.

Я сжимаю бедра, стремясь к удовольствию, которое быстро проходит. Я знаю, что некоторые женщины могут так кончать, но мне не повезло быть одной из них. Что бы подумал Джек, если бы я могла получить то, что мне нужно, без его помощи? Он, наверное, был бы в ярости.

Он возвращается с вязаной шапочкой, которую надевает мне на голову и на глаза, закрывая обзор. Материал слишком толстый, чтобы сквозь него что-то было видно, а свет в комнате слишком тусклый. Без моего зрения во мне нарастает паника.

Руки Джека находят внутреннюю сторону моих колен, и он раздвигает мои ноги так широко, как только может.

— У тебя красивая киска, Скай. Такая розовая и нежная.

Грубый палец проводит влагой от моего входа вверх по клитору, заставляя меня застонать. Затем борода Джека царапает внутреннюю сторону моей ноги, прежде чем его язык проникает в мою киску. О боже, без всех моих ощущений это чувствует по-другому. Контроль, который он имеет над моим телом, вызывает у меня возбуждение, как кусок резинки, натянутый до предела.