Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

У меня есть время пообедать или заняться сексом.

Я люблю бутерброды не меньше, чем любой другой мужчина, но не настолько, чтобы покинуть эту комнату, как бы ни было пусто у меня в животе.

— Встань на колени, Скай, — мой голос — хриплый, скрипучий баритон, который раскатывается в тишине охотничьего домика.

Скай немедленно подчиняется, прижимает ладони к деревянному полу и смотрит прямо перед собой, на мои бёдра. Я вытаскиваю конец ремня из металлической пряжки и расстёгиваю джинсы с хорошо отработанной скоростью. Вытащить мой член из джинсов не составляет труда, и Скай смотрит на мою толстую плоть так, словно это дубинка, которой я собираюсь её убить. Я провожу по нему вверх и вниз жесткими, уверенными, почти болезненными движениями, а она смотрит на это широко раскрытыми глазами.

— Открой этот сладкий ротик, — требую я, кладя ладонь на её щеку и проводя большим пальцем по розовым губам. Она выдыхает, закрывая веки, затем открывает; и я подкрашиваю её нижнюю губу своим предэякулятом, прежде чем протолкнуть свой член между её губ. Она сосёт меня, как хорошая девочка, которой она и является, с техникой, которой, должно быть, научилась у другого мужчины.

Чувство собственничества — это чувство, о котором я и не подозревал, но испытываю его. Эта девушка у моих ног — моя, и мысль о том, что кто-то ещё может прикоснуться к ней, вызывает во мне ярость. Воспоминание о том, как Итан лапал Скай, проносится в моей голове, и мне приходится закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на ощущении её шелковистого рта и шершавого языка на моём члене, а не на том, как сильно я хочу убить его.

— Вот так, — напеваю я, дотрагиваясь до её щеки и подталкивая её быстрее, слегка потянув за шею сзади. Её руки обхватывают мои колени, когда она прижимает меня к себе. Из её глаз текут слёзы, но Скай не останавливается.

— Потрогай себя, — говорю я ей. Она удивлённо моргает, но делает то, что я прошу, и запускает руки в джинсы. — Вот так. Прикоснись к этой сладкой киске. Сделай так, чтобы из неё капало для меня.

Скай стонет вокруг моего члена, и вибрация щекочет мои яйца. Я стискиваю зубы. Я так близко, что у меня по спине пробегает пульсирующий жар, а потом она всё сглатывает и сглатывает, и всё, что я могу сделать, это смотреть на неё сверху вниз, пока она принимает всё, что я могу дать, и молиться, чтобы у меня не подкосились ноги.

Когда она выпускает мой член из своих губ, я засовываю его обратно в джинсы, застёгиваю молнию, пуговицу, а затем и ремень. Её рука в джинсах замирает, но я не отпускаю её. Секс никогда не должен быть улицей с односторонним движением, даже если вы за него платите.

— Забирайся на кровать, Скай.

Она вскакивает на ноги, повинуясь моему приказу так быстро и безукоризненно, что мой возбуждённый член снова дёргается. Я располагаюсь над ней, расстёгиваю молнию на ее джинсах и стягиваю их с её ног так быстро, что у Скай перехватывает дыхание.

Когда я раздвигаю её ноги и опускаюсь вниз, чтобы попробовать её на вкус, я обнаруживаю, что её киска скользкая от возбуждения.

Блядь.

Она действительно получила удовольствие, отсосав мне. Ничто не скрывает, как сильно ей это нравится.

И когда я облизываю её сладкие половые губы, вверх и над клитором, она кончает резкими движениями, которые больше похожи на экзорцизм, чем на оргазм.

Я не могу отвести от неё глаз. Полное подчинение. Это опьяняет. Хотя Скай, очевидно, далеко не невинна, в ней есть что-то не от мира сего, что пробуждает мои защитные инстинкты, как внезапный прилив. Мне не следовало бы ложиться рядом с ней и заключать её в объятия, но я это делаю.

Это именно то, о чём я предупреждал Финна, но мне всё равно. Это так приятно.

Скай, кажется, удивлена, но прижимается к моей рабочей рубашке, теребя пуговицы посередине. Она часто и тяжело дышит у меня на груди, её телу требуется несколько минут, чтобы прийти в равновесие, и я чувствую то же самое.

Часы тикают, и мне нужно возвращаться к работе, но даже когда её дыхание нормализовалось, она не отстранилась от меня, как я ожидал, и хотя она всё ещё прижимается ко мне, я не могу найти в себе силы пошевелиться первым.

— Было хорошо? — в конце концов спрашивает она меня. — Я хорошо справилась?

Я дёргаюсь, чтобы посмотреть на неё, но её глаза скрыты опущенными веками.

— Было хорошо, Скай.

Она мягко выдыхает.

— Тебе было хорошо? — ловлю себя на том, что спрашиваю.

— Да. Я… — она замолкает, поднимая ко мне лицо, — с тобой всё так просто.

В её голосе слышится благоговение и застенчивость. Кажется, она не понимает своего удовольствия или моей способности доставить его. Я хочу сказать ей, что не только я контролирую это. Есть что-то в её сознании, что находит наше общение достаточно возбуждающим, чтобы так легко переключить её. Тайная фантазия. Что-нибудь более мрачное, чем то, что, по её мнению, ей нравилось.

Если бы ей было труднее, я бы упорствовал, пока не преодолел все препятствия, но я рад, что мне этого не нужно.

Скай снова молчит, но я практически слышу, как в её голове роятся вопросы. Я играю с её волосами, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы, снова и снова, и это завораживает меня. Она пододвигается, и, повинуясь инстинкту, я притягиваю её обнажённую ногу к себе, так что она наполовину ложится на меня, её раздвинутые половые губы соприкасаются с моими грубыми джинсами. Она слегка пододвигается, и это, должно быть, приятно. Жаждет ли она большего?

Джек беспокоился, что это соглашение не сработает, потому что она сочтёт наши требования слишком сложными, а наши физические потребности — слишком требовательными, но, похоже, это совсем не так.

— Что означают твои татуировки? — спрашивает она меня, прижимая руку к моей груди, где, как она знает, они кружатся, словно яростное буйство чёрного и цветного.

— Разные вещи, — отвечаю я. — Воспоминания из моего прошлого.

— Ты служил в армии?

Я дёргаюсь, как будто она меня пнула. Что она об этом знает?

— Да, — отвечаю я, но больше ничего не рассказываю. Разговор о моей службе навевает воспоминания, которые я пришёл похоронить в этом лесу. Мужчина, которым я был раньше, не тот, с кем Скай захотела бы лечь в постель. Я должен предупредить её, что ворошение старых воспоминаний может привести к появлению призраков, но она так молода. Что она знает о призраках, воспоминаниях и трудностях?

Может быть, больше, чем ты думаешь. Она здесь, не так ли?

Прежде чем она успевает ответить, я отстраняю её от себя и спускаю ноги с кровати. Я твёрд как скала, и мне приходится приспосабливаться, чтобы встать и выйти из комнаты.

— Приготовь стейки на ужин, — говорю я. — С картошкой фри. Это любимое блюдо Джека.

Я не оглядываюсь, чтобы проверить, услышала ли она.

***

Вернувшись на стройку, я застаю Джека за оживлённой беседой с Финном. Оба моих друга — настоящие гиганты, но под деревьями, которые тянутся к богам, они кажутся крошечными и несущественными.

— Я поговорил с ней. — Их разговор обрывается, когда они слышат мой голос. — Она понимает, чего ожидать от нас и чего мы ожидаем от неё. Других проблем возникнуть не должно.

Джек кивает, а Финн морщится.

Через плечо Джека я замечаю, как Итан, прищурившись, смотрит в нашу сторону. Он улыбается, скривив губы, и меня охватывает ярость. Ярость и стыд.

— Я предупредил его, чтобы он держался подальше, — говорит Джек, читая мои мысли.

— И он послушался?

— У этого мужика не всё в порядке с мозгами, и ему не хватает мозговых клеток, которые необходимы, чтобы функционировать как нормальному человеку. Кто, чёрт возьми, знает

Финн бросает взгляд на Итана, затем на меня. В его глазах столько сочувствия, что оно цепляет меня.

— Знаешь, он не прав.

Я ухожу, пока меня не втянули в очередной разговор, который никак не изменит моего мнения о случившемся. Итан всегда был и будет для меня занозой в заднице и напоминанием о моей слабости.