Проданная лесорубам (ЛП) - Бразер Стефани

Это мой крест, который я должен нести, и мне не нужно, чтобы кто-то пытался облегчить его.

6. Суровые уроки

Джек

У меня все болит после тяжелого рабочего дня на стройке. Мой желудок урчит, как голодный волк, и я не в себе. Отношения между Итаном и Уэстом выходят из-под контроля. Цели должны быть достигнуты, и достаточно одного слабого звена в цепи, чтобы всё пошло прахом. Рон Мэггс — финансовый директор этого завода, и несколько лет назад он поручил мне управление персоналом. У меня не хватает терпения выслушивать чушь Итана. Мои челюсти сжимаются при мысли о потном лице Рона, его самодовольном выражении лица и огромном животе. Мне понадобится прибавка к зарплате, если мне придется ещё и справляться с истериками персонала. Я, чёрт возьми, не психотерапевт.

А Скай и Финн, которые тусуются, как школьники, — это ещё один повод для беспокойства.

Я не из тех, кто снимает напряжение, но мне нужно что-то делать.

Я наблюдаю за тем, как бригада постепенно покидает стройплощадку, направляясь к своим грузовикам и обратно к тому, что удерживает их на месте. Чаще всего это бар Реджи. Я собираю всё ценное и запираю склад в своей собственной задумчивой компании. Когда я заканчиваю, я возвращаюсь домой.

Дом.

Кажется забавным словом для обозначения хижины в лесу, которую мы делим с двумя другими мужчинами, но это то, что есть. Уэст убеждён, что Скай сделает наше жилище более уютным, но я в этом не уверен. Там, где раньше я мог расслабиться, теперь чувствую себя на пределе, а она играет на Финне, как на гребаном банджо. Я это знаю.

Я хочу узнать больше о том, почему она с нами. Я не доверяю ей настолько, насколько могу.

Приближаясь к хижине, я улавливаю в воздухе запах мяса, приготовленного на гриле. У меня снова урчит в животе, когда я представляю себе вкусный стейк на кости, прожаренный с маслом и замаринованный чем-нибудь домашним.

Отличная идея. Должно быть, мой разум играет со мной злую шутку.

Схватив с крыльца томагавк (прим. перев. — боевой топор индейцев Северной Америки) Уэста, я обхожу хижину сзади. Топор как раз того веса, который мне нужен, он круто размахивается, и я чувствую себя королем мира. Несмотря на боль в плече, я разбиваю толстые брёвна в щепки, движимый неослабевающей яростью, которая кипит во мне каждое мгновение. Я отодвигаю её, только когда занят или вынужден её подавить, чтобы вести себя как нормальный человек.

Я должен сосредоточиться на том, чтобы снова что-то создавать, а не разрушать. Кухонный стол служил нашему домику много лет, и в его создании я вложил все свои лучшие качества. Я должен позволить себе гордиться своим мастерством. Но гордость — это пустая трата времени. Это идея для полных надежд дураков.

Кресло-качалка в комнате Скай — ещё один мой проект. Не было ли слишком добрым жестом оставить его для неё? Моя бабушка любила сидеть в своём кресле-качалке и вязать. Она всегда казалась умиротворённой, когда вязала.

Не слишком ли комфортно она чувствует себя здесь из-за нас?

Чёртов Финн, который до приезда Скай наводил меня на размышления своими глубокомысленными предложениями.

Женщинам нужны маленькие жесты и знаки внимания, чтобы чувствовать, что их ценят.

Я морщусь от этой мысли. Мне плевать, что нужно женщинам.

В моей жизни не было ни одной женщины, которой было бы на меня не наплевать.

Моё бешенство на мгновение усиливается, когда дискомфорт в натёртых ладонях усиливается с каждым взмахом.

Пот стекает с моего лба и падает в пыль и грязь, и в поле зрения появляется Финн. Он похож на неуклюжего быка. Гигант с сердцем из маршмеллоу и глазами, достаточно красивыми, чтобы превратить даже самую суровую женщину в прелестницу, попавшую в беду.

— Ужин готов. Ты присоединишься к нам? Думаю, тебе стоит! — Финн смотрит на меня с надеждой.

Я весь вспотел, но голоден, как медведь, только что вышедший из спячки. И, вероятно, так же зол.

Когда я следую за ним к входной двери и вхожу в хижину, до меня доносятся звуки смеха.

Они что, шутят?

Мой желудок сжимается, а пульс учащается. На Скай расстёгнутая рубашка, похожая на ту, что носил Финн, и свободные брюки, которые приоткрывают её молочно-белый живот, словно приглашая обтянуть бёдра. Она провожает меня взглядом через всю комнату, и уголки её губ с надеждой приподнимаются. Я не отвечаю на этот жест, но представляю, как провожу руками по её бледным обнаженным бёдрам после того, как одним резким рывком сорву с неё брюки. Мой член возбуждается и твердеет. Меня обдаёт жаром от огня, и я расстёгиваю мокрую от пота рубашку.

— Я выпью кофе. — Мой взгляд приковывает её к месту, но я резко поворачиваю голову, и Скай тут же убегает. Возможно, мы начинаем понимать друг друга.

Финн напрягается у меня за спиной; он не одобряет мой тон. Слишком плохой. Это твёрдое послание.

И он, и Уэст выглядят чистыми, свежими и готовыми к чему-то новому. Атмосфера непринуждённая, а я нарушаю общественный порядок.

Уэст приподнимается из-за стола и хлопает меня по плечу в попытке поддержать дружеские отношения. Я выпрямляюсь, но мой взгляд возвращается к Скай.

— У меня не весь день впереди! — ворча, я не могу сдержать нарастающее раздражение.

Я в смятении.

Я хочу, чтобы она заботилась о наших потребностях, но насколько комфортно я хочу, чтобы она чувствовала себя в нашем пространстве?

Уэст вмешивается, прерывая меня на полуслове.

— Сегодня был чертовски трудный день. Давайте выпьем чего-нибудь покрепче. — Он подходит к стоящему в углу модулю, который я вырезал в прошлом году, и достает «Джек Дэниелс». Скай появляется рядом со мной, тепло её тела ощутимо отражается на раскрасневшихся щеках и покрытой красными пятнами груди. Она напугана или просто не привыкла так много работать?

— У меня здесь есть бутылка красного. Я нашла его в кладовой. Оно прекрасно подойдёт к стейкам?

Скай осторожно протягивает бутылку из тёмного, слегка запыленного стекла, почти незаметно дрожа от волнения. От неё пахнет чем-то сладким и тягучим, и это ощущение остаётся в воздухе после того, как она возвращается к грилю. Она так отчаянно старается угодить, что мне её почти жаль. Я хватаюсь за шею и плечи, которые уже заныли, когда волны боли проходят по верхней части моего тела и спускаются по рукам. Теперь на меня устремлены три пары глаз.

Неужели я такой придурок, что все хотят посмотреть, как я отреагирую на предложение Скай угостить меня вином?

Ей не так-то легко со мной справиться.

Может быть, если она приготовит картошку фри к мясу, я позже выражу ей свою признательность. На моих губах появляется хитрая улыбка.

— Ты собираешься накрывать на стол, Скай? — глубокий и хрипловатый голос Уэста разносится по комнате. Финн удивлённо смотрит на него. И что-то ещё. Нижняя губа Скай дрожит.

Уэст зажимает бутылку виски под мышкой, а в его толстых пальцах зажаты три бокала. Свободной рукой он тычет в камин, который издаёт удовлетворённый стон и обдаёт жаром. Я смотрю на пламя, которое по силе сравнимо с моей собственной кипящей яростью, таящееся, как ярко-оранжевые угольки, в глубине моего горла.

Жар и интенсивность те же самые.

Возможно, идея Уэста не так уж и плоха. Я предвкушаю быстрое решение проблемы в виде укола, обжигающего горло. Он не упоминает Скай в своём жесте. Это она и мы. По крайней мере, он это понимает.

Скай стоит у сковороды и переворачивает четыре огромных стейка, с которыми ей не трудно справиться. У меня слюнки текут от запаха горячего мяса, и я сосредотачиваюсь на том, как моя нога постукивает по деревянным половицам. Молчание Финна кажется мне странно громким, но я избегаю его взгляда. Я не уверен, как к этому отнестись. Это он виноват, что её не было дома раньше, чтобы приготовить обед, потому что он заставил её играть в Гензеля и Гретель в лесу.

— Как вам нравится говядина?

Уэст ставит передо мной рюмку, и я выпиваю её содержимое. Я резко выдыхаю и выворачиваю шею, чтобы ощутить жжение, которое разливается по горлу. Слышно, как хрустят кости в моём позвоночнике.