Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен

— Элли? — он делает шаг внутрь и останавливается. — Ты здесь? Папа приготовил блинчики.

В отличие от Нико, я не был в комнате Элли с того дня, как она переехала, но я быстро понял, что что-то не так. От пустого шкафа, полного вешалок, до ключа от дома, оставленного на комоде, — намеки на предыдущую няню Нико остались, а вот ее вещи — нет.

— Где вещи Элли? — Нико смотрит на меня, нахмурив брови.

Я не отвечаю ему, в основном потому, что не знаю, как это сделать. Меньше всего я ожидал, что Элли улизнет посреди ночи, но, опять же, я не давал ей повода задерживаться здесь.

Несмотря на то, что я зол на Элли, утаившую правду, я не могу перестать чувствовать себя мудаком за то, как выгнал ее. Вчера вечером я сказал, чтобы она съехала в течение суток, даже не подумав о том, есть ли ей вообще куда пойти.

У нее есть лучшая подруга, которая живет в городе — это я знаю, — но есть ли у нее место для нее? Я также знаю, что ее мать живет где-то в Лейк-Вистерии, но Элли не рассказывала о ней раньше, так что я не знаю, какие у них отношения.

Почему тебя это волнует? Она больше не твоя проблема.

Если это так, то почему у меня в груди вдруг защемило? И как объяснить напряжение, нарастающее у меня под черепом и пульсирующее с каждым ударом сердца?

Нико трясет меня за руку достаточно сильно, чтобы я отвлекся от своих мыслей.

— Почему все ее вещи пропали? — его голос срывается на последнем слове.

Мой ответ застревает в горле, когда он смотрит на меня глазами, до краев наполненными слезами. Я знал, что этот разговор будет трудным, но надеялся, что он подождет до того момента, когда я успокою его блинчиками, новым супергероем, напечатанным на 3D-принтере, который пополнит его растущую коллекцию, и важным разговором о том, что всегда нужно говорить друг другу правду.

— Ты заставил ее уйти, да? — на его лице появляется мрачное выражение, которое я слишком часто узнаю на своем собственном, и от этого у меня мгновенно сводит желудок.

Я опускаюсь перед ним на колени, чтобы мы оба были на уровне глаз.

— Я знаю, что ты любишь Элли, но я не могу позволить ей больше заботиться о тебе после того, как она скрыла от меня правду.

Вместо того чтобы поддаться слезам, грозящим пролиться, Нико со всей силы толкает меня, и я отшатываюсь, прежде чем восстановить равновесие. Мой ребенок ни разу в жизни не был агрессивным. Нико — любвеобилен, а не любитель драться, поэтому я удивлен его реакцией.

В шоке и с разбитым сердцем, хотя и не обращаю внимания на боль в груди, я пытаясь дотянуться до него.

Он уклоняется от моих объятий.

— Ты сказал ей уйти?

— Да.

— Почему? Почему? Почему? — он снова толкает меня, но на этот раз я лучше подготовлен к удару, как по сердцу, так и по телу.

Я мягко сжимаю его запястья.

— Используй свои слова, а не руки.

Он пытается освободиться из моей хватки.

— Нет.

— Николас, — умоляю я. — Ты же знаешь, я не мог позволить ей остаться после того, что случилось.

— Она моя лучшая подруга, — отчаяние сквозит в его голосе.

— Она была твоей няней.

— Нет! Ты не понимаешь! — он пытается вырваться из моих объятий и терпит неудачу. — Она хотела рассказать тебе, но я запретил ей, — по его щеке скатывается одинокая слеза.

Я ненавижу себя за то, что причинил ему такую боль, и еще больше ненавижу Элли за то, что она вообще поставила меня в такое положение. Если бы она не ушла посреди ночи, у меня было бы время лучше подготовить Нико к ее отъезду.

— Она — взрослая, а ты — ребенок. Может, ты и не знал, как лучше, но она знала.

Он снова и снова качает головой.

— Ты забрал у меня лучшего друга.

— Я найду тебе кого-нибудь лучше…

— Нет! Мне нужна Элли!

— Это невозможно.

— Ты всегда заставляешь всех уходить!

Я отпускаю его, слишком ошеломленный его убийственным ударом, чтобы сделать хоть что-то, кроме как сидеть неподвижно, пока мой сын бежит обратно в свою комнату. Он захлопывает дверь с такой силой, что дверная рама трясется.

Я не знаю, сколько времени прошло, но я не встаю до тех пор, пока боль в коленях не сравняется с болью в груди.

Ты всегда заставляешь всех уходить. Слова Нико преследуют меня.

Моя мама. Моя бывшая жена. Элли. Список продолжает расти, как и мои проблемы с доверием.

Поскольку я не люблю, когда еда пропадает зря, и слишком часто ложился спать голодным, я съедаю порцию блинчиков Нико и свою, а мысли о ненависти к себе составляют мне компанию за кухонным островком.

Просто обычный вторник.

Глава 9

Элли

Я еду к маме на южную сторону города, подальше от ослепительных особняков на берегу озера и бунгало Уиллоу на набережной, которое выдержало испытание временем, несмотря на попытки застройщика и кузена Рафаэля, Джулиана Лопеса, купить его.

Мои мама и отчим живут на южной окраине города, недалеко от школы Нико и городской ярмарки, где проходят знаменитые фестивали на озере Вистерия, посвященные всем четырем временам года. Наш район обветшал и далеко не так гламурен, как остальная часть города, но моя мама сделала все возможное, чтобы превратить ветхий дом с тремя спальнями в жилище, в которое хочется приезжать каждую неделю.

Мой отчим, Берт, открывает дверь с самой большой улыбкой.

— Элли София Синклер. Какой приятный сюрприз.

— Правда? — я осматриваю их пустую гостиную. Она сильно изменилась с тех пор, как я была ребенком, благодаря нескончаемым идеям моей мамы по декорированию и готовности Берта воплотить их, несмотря на его нелюбовь к ручному труду и часовую поездку в любимый магазин домашнего декора моей мамы.

— Чем мы обязаны этому случайному визиту? Сегодня даже не суббота.

Моя улыбка спадает.

— Меня уволили.

Его седые брови сходятся вместе.

— С кем мне поругаться?

Мой смех больше похож на всхлип.

— О нет. Только не слезы. Я не очень хорошо с ними справляюсь, — отчим заключает меня в свои знаменитые медвежьи объятия. Они всегда заставляют меня снова почувствовать себя маленьким ребенком, даже после того, как я переросла его на несколько дюймов, когда мне исполнилось двенадцать.

— Беатрис! Иди сюда скорее. Нашей дочери нужна твоя помощь, пока я иду убивать ее босса.

— Бывшего босса.

Он крепко сжимает меня.

— Нет, если я смогу помочь.

— Что? — моя мама выбегает из кухни с облаком мучной пыли за ней. — Элли? Что ты здесь делаешь?

— Привет, мам, — я вырываюсь из объятий Берта и вытираю слезы с лица.

Берт мягко подталкивает меня в сторону мамы.

— Присмотри за ней, пока я буду искать свой топор.

— Он в гараже. На нижней левой полке рядом с банками с краской.

— Мам.

— Что случилось? — она обнимает мою голову ладонями и целует в лоб.

— Я расскажу тебе, но сначала ты должна убедить Берта не убивать Рафаэля.

Он стоит так высоко, как только позволяет его рост в сто семьдесят сантиметров.

— Я не собирался его убивать.

— Или угрожать телесными повреждениями, — добавляю я. — Что будет делать моя мама, если тебя посадят в тюрьму?

Мама сжимает мои щеки.

— Он подождет, пока я найду способ оказаться там вместе с ним.

— Вы двое безнадежны, — простонала я, бросаясь на диван.

— К счастью, — Берт притягивает маму к себе и целует ее в макушку. Она прижимается к нему с самой глупой улыбкой на лице.

Когда я была ребенком, я считала отвратительным, что моя мама запала на моего учителя музыки, который давал мне бесплатные уроки, потому что она ему тоже нравилась, но теперь я не могу насытиться их любовью. Приятно осознавать, что моя мама рядом с человеком, который заботится о ней так же, как и я, особенно после того, как ее брак с моим биологическим отцом потерпел неудачу.

Мы не часто говорим о нем, в основном потому, что мы оба приложили усилия, чтобы избавиться от его психологического насилия, но это не значит, что я никогда не думаю о нем, особенно когда так легко увидеть, насколько Берт добрее и терпеливее.