Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Опять он уклоняется.

Я опускаюсь на подушечки пальцев, кровь гремит в ушах.

Джеб.

Правый хук.

Кросс.

Ничего.

Ничего не попадает в него.

Я выпускаю разочарованный вскрик, который он находит забавным.

— Не травмируй себя, Пэйдин. Я знаю каждый твой ход.

Конечно, знает.

— Вон. Из. Моей. Головы.

Калум снова смеется, уворачиваясь от следующего удара, который я посылаю в его лицо. Моя кровь закипает, окрашивая щеки жаром. Но ум ясен, и я знаю, что он читает мою мысль.

Я ни за что не покину эту комнату с ним.

Он читает мой единственный план, синие глаза устремлены в мои, губы дергаются в улыбке.

Я останавливаюсь.

Возможно, именно в моей голове ему и место.

Я медленно делаю шаг к нему.

— Ты — неудачник. Не я.

Калум притворяется скучающим.

— Ты не только не смог убить Обычного ребенка, но и оставил меня на пороге Адама Грэя, чтобы следить за своей дочерью. — Его глаза сужаются, когда я медленно приближаюсь. — Я права, да? Часть тебя хотела наблюдать, как я расту. Каждая встреча, каждый разговор с моим отцом — ты узнавал обо мне.

Я тычу пальцем в груду книг у кровати.

— Ты принес их в дом, когда я была ребенком, правда? Даже написал мое имя на обложках. Потому что заботился обо мне…

— Хватит, — протягивает Калум.

Обладая такой силой, ты все равно не смог породить Элитного.

— Жалкий. — Я говорю это слово вслух, наблюдая, как оно поражает его, словно удар.

Ты винишь меня в смерти Айрис, потому что не смог ее спасти.

Один шаг за другим.

Готова поспорить, ты даже не держал ее за руку, не сказал прощай, пока король был рядом.

Мои мысли остры, прорезают его холодную маску с легкостью.

— Прекрати, — бормочет он.

Она никогда не была твоей, Калум.

Ярость трясет его тело.

— Прекрати.

Но я не остановлюсь. Я навсегда буду твоей величайшей неудачей.

Я уже достаточно близко, чтобы видеть блеск слез в его взгляде.

Я похожа на нее, отец? Я преследую тебя?

Руки Калума сжимаются на ушах.

— Хватит!

Смотри. На. Меня.

Его глаза крепко закрываются, и тогда я наношу удар.

Ладони касаются мягкого ковра, когда я падаю на пол, вынося ногу. Слышу как рвется ткань, и Калум падает, теряя равновесие. Спотыкаясь о складки платья, я нахожу кинжал под ними и выхватываю его из ножен.

Мое сердце бьется. Нависая над ним, я подношу лезвие к его шее. Он смотрит на меня — предатель, лжец, убийца Обычных.

Отец.

Это самый обвинительный титул из всех. И я даже не знаю половины того, что он натворил.

Тонкая струйка крови окрашивает острие кинжала.

Сделай это. Убей его.

— Верно, — шепчет он подо мной. — Сделай это.

Я скалюсь.

Он использовал каждого, кого я любила.

— Ты собираешься убить меня или нет, дочь моя?

Низкий рык вырывается из моей груди, движимый болью и ненавистью. Тело дрожит.

И тогда я вырываю лезвие.

Его улыбка холодна.

— Ты такая слабая…

Рукоять кинжала с замысловатой резьбой — кинжала моего настоящего отца — попадает в висок Калума, прерывая слова.

Он лежит без сознания рядом с коленопреклоненной невестой.

Пот стекает по моему лбу, и я бессмысленно смахиваю его рукой. Оружие выпадает из пальцев, тихо ударяясь о ковер. Ноги дрожат, когда я подтягиваю их под себя и с трудом встаю с пола. Ткань струится по ногам, распадаясь каскадом белого. Я смотрю вниз и вижу большую дыру, ползущую вверх по бедру, разрывая кружево и обнажая кусок кожи.

Шокированная, я шагаю к двери.

Мне нужно сказать Китту.

Рывком открывая дверь, я последний раз смотрю на сцену, от которой бегу.

Записки разбросаны по кровати, рядом лежит открытая книга. Запах роз становится горьким — жизнь и смерть, прошлое и настоящее смешиваются в воздухе. Увядший цветок на шкатулке для украшений, свежий букет на полу. Фотография незнакомца, который вдруг стал чем-то гораздо большим. Калум раскинулся рядом с доказательством своей измены — человек, который когда-то был моим другом, превратился в Отца, который теперь мертв для меня.

Я выхожу в коридор и больше не оборачиваюсь.

Эдрик

Восемнадцать лет спустя после смерти Айрис, Эдрик видит ее снова.

Не в теле или душе, а скорее — воссоединение чего-то давно украденного.

Китт, преданно лояльный, как всегда, мимоходом рассказал королю о своей встрече с жителем трущеб, который спас его Силовика от Глушителя Сопротивления. Наследник смутно говорил о ее притягательной внешности — серебристые струящиеся волосы, с которыми она встретила его у двери, но еще более интригующими были ее пылающие голубые глаза.

Король, услышав каждую ненужную деталь, не придал значения девочке, которая, вероятно, погибнет в первых Испытаниях. Поскольку у Китта не было ясных воспоминаний о матери, он видел в ней не больше, чем красивое лицо. Любые портреты покойной королевы хранились под замком или находились у самого короля, который редко показывал свою утраченную любовь. Но в те немногие моменты, когда Эдрик позволял сыну любоваться ими, он не вспомнил ничего, что могло бы связать королеву и эту претендентку.

Но Китт никогда не запоминал глаза Айрис Мойры так, как это сделал его отец.

Эдрик видит свою дочь впервые с тех пор, как она стала для него позором на руках, когда она уверенно садится за его стол.

Каждый претендент занял свое место в тронном зале до того, как королевская семья совершила свой торжественный выход. Глаза Пэйдин — глаза Айрис — чуть не поставили короля на колени. Но с даром лжи приходит умение сохранять самообладание. Эдрик заставляет голос звучать стойко, он обращается к своим претендентам и садится всего в нескольких шагах от забытой принцессы.

Восемнадцать лет король не думал о ней и о позоре, который она временно принесла его имени. Но с ее голубыми глазами, пристально смотрящими в его, волна ненависти вновь прорезает разрушительный путь к его сердцу. Она — больше, чем все, что Эдрик презирает — она его слабость.

Пэйдин Грэй.

Обычная, сидящая за его столом и притворяющаяся, что она не такая. Обычная, сидящая здесь, словно ей не суждено было умереть.

— Так эта девушка спасла тебя в переулке? — король говорит это своему Силовику, маскируя яд своего голоса за фальшивым интересом. Но когда Обычная поднимает взгляд на отца, он видит там ненависть, способную сравниться с его собственной.

— Должен сказать, я никогда не встречал Экстрасенсов. Твои способности… интригуют.

Обман. Ложь. Позор для его имени.

Это все, что мог сказать Эдрик в тот момент, но он умеет играть своими картами. Он не покажет своих намерений, в прочем, как и она. Вместо этого король будет наблюдать, как она корчится, пока наконец не закончит конец ее жалкой, Обычной жизни.

Отрепетированное объяснение медленно срывается с губ Пэйдин. Не слишком быстро — это показало бы ложь, которой оно является — и не слишком медленно, ведь зачем ей нужно столько времени, чтобы осмыслить собственные способности? На самом деле, это достойно уважения, ее стремление казаться Элитой. Даже стать самой низкой в их иерархии — вызов.

Каждое слово, каждое оправдание настолько выверены, что король мог бы поверить ей, если бы не эти глаза, выдающие ее. Кай, кажется, не обеспокоен своей неспособностью уловить ее силу, или, может, Силовик просто слишком отвлечен, чтобы подвергать сомнению ее доводы. Но Эдрик молчит о той правде, которую он знает, ведь эта Обычная умрет на Испытаниях, и ему не придется даже пальцем пошевелить.

На этот раз он не допустит той же ошибки. На этот раз он будет наблюдать, как она умирает.