Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Он стоит так же неподвижно, как и всегда. Но я вижу, как его лицо бледнеет.

Время замирает — Калум смотрит на кучу писем, я — на букет цветов в его руках.

Розовые розы.

Это мой букет. Теперь я понимаю, что забыла про него, когда мы спешили в тронный зал. Наверное, он нес его мне. Моргнув, я опускаю взгляд на завядший цветок рядом со мной, сорванный за много лет до этого момента.

Что-то снова не дает мне покоя в уголке моего подсознания. Это похоже на интуицию, которая предчувствует схватку еще до того, как будет нанесен первый удар. Или на момент до того, как я соберу воедино все наблюдения, мысленно выстраивая историю в единое целое. Или на воспоминание, всплывающее именно в тот момент, когда мне нужно в нем разобраться. Потому что ничто не остается незамеченным.

«Теперь мне пора на встречу с Киттом, но я обязательно сообщу ему, как ты красива в свадебном платье».

Калум стоял всего в нескольких шагах от того места, где он находится сейчас, когда этот комплимент сорвался с его языка. Но я концентрируюсь на следующей фразе. На той, что обвиняющим эхом звучит в моей голове.

«Розы из моего сада будут отлично смотреться с ним».

Уже тогда я почувствовала это смутное беспокойство, этот укол интуиции, но решила не обращать на это внимания. Моя вера в Калума воздвигла стену вокруг моего сердца, но понадобилась всего лишь одна роза, чтобы она рухнула.

Все происходит так быстро, словно я совершаю неизбежный прыжок перед падением. Мои мысли путаются, перетекая одна в другую. Прошлое стремительно приближается к моему настоящему, накладываясь друг на друга, чтобы привести к одному четкому выводу.

Я опускаю взгляд на увядший цветок.

Слова Элли внезапно всплывают из глубин моего сознания.

«Здесь, на территории дворца, есть розарий. Прекрасные розовые цветы, насколько я помню».

Голова идет кругом.

Этот розовый сад существует здесь уже несколько десятилетий.

С каждым вдохом становится все легче.

Фатал. Лидер Сопротивления. Человек, который всегда оказывается в нужное время в нужном месте.

В мой затуманенный разум врывается поток вопросов, на которые нет ответов, вызывая головокружение. Смятение закрадывается в каждую мысль, в каждое мгновение, проведенное с Калумом. От его речи о Сопротивлении в Чаше до кольца на моем пальце.

Я копаюсь в своем сознании, распутывая нити своего прошлого. Волна осознания накрывает меня серией разрозненных мыслей.

Записки.

Почерк.

Испытания Очищения.

В голове запутанная мелодия рифм, написанных этим витиеватым почерком. Одна из свитков в Шепчущем лесу. Еще одна, что была прочитана, у подножия горы Пламмет, а другая — на ее вершине.

Мое сердце бешено колотится, когда кусочки этой головоломки начинают вставать на свои места.

Когда я сражалась с королем, его слова ничего не значили. До этого момента.

«…друг рассказал мне о его намерениях и о Сопротивлении, частью которого он был».

Друг.

Кто-то близкий моему отцу и королю.

Кто-то, преданный последнему.

Цветы не выросли из земли за одну ночь ради Калума. Нет, он ухаживал за ними годами.

Потому что он — Чтец Разума короля.

Как будто мой мир перевернулся.

Но это еще не все. Это только начало.

Я не смотрю на него. Сейчас мой взгляд прикован к королеве.

И тогда все встает на свои места.

Отец — мой настоящий отец — учил меня доверять своим инстинктам. Никогда не колебаться. Никогда ничего не упускать. Словно я снова на Луте, лицом к лицу с Гвардейцем, который приказал мне продемонстрировать мою экстрасенсорную способность. Поэтому, когда я говорю, мои слова звучат уверенно, без тени сомнения.

Даже Чтеца Разума можно прочитать.

— Знаешь… — я медленно поднимаюсь, подол платья шуршит у щиколоток, — я хотела поблагодарить тебя еще раз за те книги. Они скрасили мне время в пути на корабле.

Я поднимаю одну из выцветших книг на прикроватной тумбочке, открывая обложку.

— «Для Пэйдин», — читаю я вслух. Рисунок розы над этими словами вызывает у меня слабую улыбку.

Глаза Калума по-прежнему не встречаются с моими.

Я кладу книгу среди разбросанных заметок, выравнивая одинаковый по размеру подчерк.

— Я бы добавила сюда свиток с Испытаний Очищения, но не успела оставить его себе на память.

Следом я беру фотографию, верчу ее в руках.

— Ты все еще считаешь, что я похожа на свою мать?

Молчание.

— Мне показалось странным, когда ты сказал, что я похожа на нее по тем фотографиям, которые ты видел, — говорю я медленно. — Видишь ли, у нас не было снимков жены моего отца, Алисы. — Я ступаю по ковру, подол платья шуршит у ног. — Понимаешь, нужен Трансфер, чтобы запечатлеть воспоминание Наблюдателя на бумаге, а это выходит слишком дорого для того, чтобы оправдать затраты.

Я отмахиваюсь рукой, отбрасывая объяснение. Затем останавливаюсь, меня направление, и встаю прямо перед ним. Поднимаю фотографию между нами, вынуждая его синие глаза встретиться с глазами Айрис.

«…это не единственная королевская особа, которую ты убил».

Слова Калума звучат в голове, еще один кусок головоломки моего прошлого.

— Но Алиса была не той матерью, о которой вы говорили, — выдыхаю я. — Ты говорил о королеве, которую любил. О той, что умерла, рожая меня.

Я дрожу всем телом. Адреналин, бурлящий в моих венах, заставляет сердце бешено колотиться в груди, а кровь — стучать в ушах. Вес этой истины грозит свалить меня с ног.

— Ты был любовником Айрис, — задыхаюсь я, глядя на него безумным взглядом. — И Чтецом Разума короля, который все это время снабжал его сведениями о Сопротивлении. Поэтому он всегда был на шаг впереди.

Дрожа всем телом, я стою на месте, пока Калум не поднимает на меня взгляд. Это мучительно медленное мгновение, и я стою на границе между прошлым и настоящим.

— Так что я спрошу снова, — говорю я обманчиво спокойно. — Я похожа на свою мать?

Когда его голубые глаза наконец встречаются с моими — с глазами королевы — я вижу, как он вытягивает каждую мысль из моей головы. Он считывает недоверие и тщательно его обдумывает. Я смотрю на Фатала, не удивившись, когда он, наконец, произносит:

— А на кого же еще ты похожа?

Это не первая игра, в которую меня заставляют играть.

И она будет не первой, которую я проиграю.

Поэтому, когда я мысленно произношу эти слова, на моем лице отражается тень улыбки, которая приподнимает уголки его губ.

Здравствуй, отец.

Глава пятьдесят девятая

Пэйдин

Отец.

Это слово горчит на вкус, если оно относится к кому-то, кроме того, кто меня воспитал. Я смотрю на Калума, позволяя ему прочесть в моем разуме каждую крупицу недоверия. Этот человек когда-то был для меня как отец, а теперь, когда я узнала, что он все это время и был им на самом деле, боль ударяет меня с размаху.

— Это расстраивает тебя больше, чем я думал, — просто замечает он.

— Значит, я права, — выдыхаю я. Затем накатывает волна гнева, сметая мимолетное чувство триумфа, сопровождающее разоблачение всей жизни. — Ты оставил меня на пороге! — Я вскидываю руки. — Я была младенцем! Все ради того, чтобы король не узнал, что я — не его ребенок?

Глаза Калума становятся безумными. Будто что-то в нем сломалось. Словно каждое серьезное выражение лица, каждое доброе слово были ролью, которую он ненавидел. И теперь, когда я знаю, кто он на самом деле, нет смысла притворяться.

— Король думал, что ты его ребенок — и он не хотел тебя.

Я отступаю на шаг, губы слегка размыкаются.

— После того как ты убила королеву Айрис, — рычит он, — король отдал тебя Глушителю. Именно тогда он узнал, что Обычная — Обычная! — убила одну из самых редких Элитных, известных Илии.