Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

— Кириан, — повторяю я, не в силах поверить, что это не видение. — Что ты здесь делаешь? Это правда ты?

Не отрывая лба от моего, он находит мою руку и направляет её к своему затылку, а затем к тому месту за ухом, где я сама много лун назад оставила рану, которая уже затянулась.

— Это я, — отвечает он, хотя в этом нет нужды. — И я пришел вытащить тебя отсюда.

Сердце ускоряет бег, и что-то теплое разливается по венам, но тут я кое-что замечаю. — Как?.. Нет, не может быть…

Дурное предчувствие охватывает меня, пока страх пробивает себе путь, и я нахожу его — там, на его горле: багровое напоминание о моем кинжале. Я выдыхаю с облегчением: похоже, этого достаточно, чтобы выполнить сделку, заключенную с лжекоролевой… пока.

— Я в порядке, — уверяет он, не понимая, когда видит, что я с ужасом смотрю на рану. Он пытается поймать мой взгляд. — Это всего лишь царапина.

Я сглатываю. Потом. Потом будет время всё объяснить. Я поднимаю глаза, пока они не встречаются с его. Глубочайшее море дремлет в них в ожидании очередной бури. Что-то в моем выражении лица заставляет его улыбнуться, и я таю в изгибе его губ.

— Одетт.

Я не даю ему сказать больше ни слова. Делаю шаг вперед, преодолевая то ничтожное расстояние, что нас разделяло, завожу руки ему за шею и притягиваю к себе, приподнимаясь на цыпочки, чтобы украсть поцелуй.

Кириан отвечает сдавленным вздохом. Он с силой сжимает меня в объятиях, уперев руки мне в талию, и прижимает еще теснее к своему телу, словно мы были недостаточно близки.

Его рот раскрывается, подстраиваясь под мой, я чувствую, как его язык просит разрешения, и сдаюсь перед безжалостной лаской его губ. Его пальцы бегут по моей спине и плечам, перебираются на затылок и запутываются в волосах, не в силах остановиться. Я цепляюсь за его плечи почти с отчаянием и чувствую в центре груди удары его сердца, пустившегося в галоп.

Тогда его руки опускаются чуть ниже, он помогает мне забраться на него и обхватить его бедра ногами. Его рот двигается с такой жаждой, что я не в силах отстраниться, чтобы посмотреть, куда он меня несет. Мне всё равно. Я не могу думать ни о чем, кроме его рук на моей спине; кроме запаха леса, кожи его доспехов, дождя и земли, который теперь заполняет всё вокруг.

Я чувствую, как он медленно опускает меня, пока моя спина не сталкивается с чем-то мягким, и обнаруживаю нас на диване в гостиной. Его пальцы сжимаются у моей головы, впиваясь в бархатную подушку. Его темные волосы, падающие на лоб, щекочут мне щеки, пока он нависает надо мной и целует с самозабвением.

Это глубокий и медленный поцелуй, настолько, что становится больно.

Кажется, он еще не закончил, когда Кириан отстраняется с тяжелым дыханием и покрасневшими губами и шепчет: — Прости.

Внутри что-то надламывается, потому что, кажется, я понимаю, почему он это говорит. — Это я тебя поцеловала. — Я слабо улыбаюсь.

Кириан закрывает глаза и опускает голову, пока снова не упирается лбом в мой лоб. — Ты не могла бы сделать это снова? — шепчет он. — Ты не могла бы больше никогда не останавливаться?

Я провожу рукой по его пылающей щеке, и он немного отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — Кириан… — Слезы подступают к горлу. — Ничего из того, что я тебе сказала… — Я знаю. — Он слегка хмурится, словно иное и помыслить невозможно. — Я знаю.

Он снова целует меня, почти яростно, и останавливается, когда у меня вырывается смешок. — На этот раз это был я, — оправдывается он, слегка удивленный самим собой.

Эмоции, витающие между нами, переходят от слез к веселью. Он протягивает мне руку, и я вижу, что его пальцы дрожат. Так что я беру её и позволяю ему притянуть меня к себе, поднять нас обоих, пока он устраивает меня боком у себя на коленях и снова обнимает рукой за спину.

Он лезет пальцами в карман жилета и показывает мне серебряную цепочку. Это эгузкилоре, который я оставила в Илуне.

Я беру его с величайшей осторожностью и убираю волосы, чтобы позволить ему застегнуть замок. — Ты снова вспомнил.

Его пальцы скользят по моей коже, словно в мольбе. — Я подумал, ты захочешь его вернуть.

Я поворачиваюсь, чтобы мы оказались лицом к лицу. — То, что я сказала тебе, вернувшись из ковена Илуна, тоже было неправдой, — признаюсь я. — Эмбер был не тем, кем мы думали, и вы все были в опасности.

— Это я тоже знаю. — Он улыбается и гладит меня по лицу. — Я догадался, когда ты ушла и у меня было время остановиться и подумать. — Его указательный палец отделяется от остальных и очерчивает изгиб моих губ. — Меня изрядно разозлило, когда я это понял.

Радость трепещет в моей груди глупо и горячо: от этой насмешливой улыбки, от этой дрожи, которую он изо всех сил пытается скрыть, от той силы, с которой он сжимает мою талию, словно боится, что я исчезну в любой момент.

— А сейчас? — спрашиваю я. — Ты всё еще злишься? Его взгляд опускается к моим губам. — Да. — Лжец, — мурлычу я.

И Кириан улыбается. Его глаза возвращаются к моим, затем к губам и ниже. Улыбка исчезает. — Что это? — спрашивает он тихо.

Его пальцы касаются чернил, рисующих шипы вдоль переплетенных ветвей под моими ключицами. — Ничего такого, что не было бы под контролем, — отвечаю я, но бросаю взгляд на всё еще яркую кровь из раны, которую оставила на его шее. — Что ты здесь делаешь, Кириан? Ты что, с ума сошел?

— Да, — отвечает он очень серьезно. — Сошел.

— Кириан, — настаиваю я, потому что мне нужны ответы. — Все в порядке?

Он кивает. — Как только нам удалось подавить атаку Сулеги, мы выдвинулись. Соргинак Агаты выследили тебя, чтобы убедиться, что этот Ворон сказал правду о том, куда тебя везет… и мы пришли за тобой.

Мое сердце пропускает удар. — Мы?

Кириан улыбается. — Нирида, Ева, я… Флот Эгеона, войска Эреи, армия короля Девина из Нумы, ведьмы Лиобе, северные соргинак, ковены Сулеги с Камиллой, ковены Илуна с Агатой, солдаты Арлана… — Его улыбка становится еще шире, а я чувствую, что мне нечем дышать.

— Мы идем на войну. — Как только я доставлю тебя в безопасное место, — подтверждает он. — Моргана понятия не имеет, что вы здесь. — Камилла и Агата скрывают нас. Королевы других ковенов тоже пришли. Их больше, чем я думал… — говорит он задумчиво и, словно чары спадают, напрягается. — Уходим. Прямо сейчас. Время для объяснений будет позже.

— Кириан, — прерываю я его. — Я не могу.

Его взгляд темнеет и снова опускается к новой татуировке, украшающей мои ключицы.

— Что-то подсказывает мне, что дело в этом. — Я хочу воспользоваться преимуществом того, что нахожусь внутри.

Его руки нашли путь под рубашку, и большие пальцы рассеянно выписывают круги на моей спине. — Только ради возможного стратегического преимущества?

— Нет, — признаюсь я и сглатываю. — В Ордене есть люди, Вороны, которых я хочу спасти. Они жертвы, как Ева или я.

— Думаешь, сможешь?

Я думаю о Леоне, о том, что узнала о нем. Думаю о Лоренцо.

— Некоторых — да; для других, возможно, уже слишком поздно. — Я поднимаю на него глаза. — Кириан, всё глубже, чем мы полагали. Всё хуже.

— Что ты имеешь в виду?

Я собираюсь с духом и начинаю рассказывать ему. Рассказываю об Одетт, о похищении детей, о том зове, который она приняла за голос Мари, когда подменила Моргану, говорю о том, что старшие теперь знают, что делает лжекоролева.

Он не отпускает меня всё это время. Я остаюсь в его объятиях и чувствую его руки на своей спине как якорь в этой реальности, надежную опору, на которую можно откинуться, когда тяжесть мира становится невыносимой.

Я задергиваю шторы магией, когда совсем стемнело, и зажигаю свет внутри. Кириан ждет и задает вопросы, пока не понимает всё и не осознает, с чем мы столкнулись.

— Я должен рассказать Еве, — бормочет он задумчиво. — И Нириде. Львы не у руля. — Я не знаю, где Аарон, и наследника, Лэнса, я тоже не видела; но могу выяснить.

Некоторое время назад я начала чувствовать слабость в ногах, изнеможение, заставившее меня навалиться на него еще сильнее, мягко и безвольно; но теперь это ощущение стало острее и настойчивее.