Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Мне нужно, чтобы он был ближе.

Теплое дыхание Кая ласкает мою шею, а голос предательски дрожит, выдавая внутреннюю борьбу. Это шепот его губ, касающихся моей кожи. Мольба. Требование.

— Скажи, чего ты хочешь, Пэй.

Все мое тело воспламеняется от его прикосновений, что-то высвобождается внутри меня при звуке его отчаяния. Я откидываюсь, обхватываю его лицо руками и шепчу обещание ему в губы:

— Тебя, — выдыхаю. — Тебя. Всегда.

Его губы обрушиваются на мои.

Я таю в его объятиях, позволяя этой волне желания поглотить меня. Он страстно целует меня, и я никогда не знала вкуса чего-то столь притягательного. Я оказываюсь на его коленях, одна рука в моих волосах, другая сжимает бедро, будто это сон и он боится проснуться.

Его губы требуют большего, чем когда-либо прежде и чем еще когда-либо смогут. Я приоткрываю рот для него, наши языки жадно встречаются. В небе гремит гром, дождь хлещет по листве. Но я потерялась под этой ивой, не зная ничего, кроме него и этого мгновения.

Мои губы движутся в такт его, даже когда я хватаю его руку и веду к шнуровке на моей спине. Он отстраняется, прижимаясь ко мне грудью. Кай крепко сжимает корсет в кулаке, как будто сдерживается, чтобы не сорвать его с меня.

— Я обещал, что если ты будешь со мной, — его большой палец обводит изгиб моих губ, — то только потому, что ты этого хочешь.

— Так возьми меня. — Это отчаянное требование слетает с губ, которые уже скучают по нему.

— Ты не хочешь, чтобы я умолял? — лениво тянет он.

Мои пальцы касаются его подбородка.

— А разве не этим ты занимался с самой первой нашей встречи?

Он смеется, и этот звук струится по моему позвоночнику. Шнуровка слабеет, пока Кай играет с узлом.

— И я буду умолять, пока не встречу свой конец.

Ответ готов сорваться с моих губ, когда воздух внезапно врывается в грудь. Одним резким рывком Кай освобождает меня от оков корсета. Я вздыхаю, глядя на него в изумлении, и удивленный смешок срывается с губ.

Он наклоняет голову и улыбается, сверкая ямочками.

— Я неплохо управляюсь с корсетами.

Я смеюсь снова, но звук тут же тонет в поцелуе. Мои зубы игриво прикусывают его губу совсем не так, как той ночью на крыше в Доре. Он вдыхает меня, целует, как по приказу. Я выдыхаю в его рот, и от этого в нем что-то ломается.

Он резко переворачивает меня с колен на плед. Я лежу, задыхаясь, глядя на него. Моя спина оголена под его рукой, плед холодный и мокрый.

И ничто никогда не казалось таким правильным.

Его прикосновение вдруг становится нежным, и я замечаю, как дрожат его пальцы, когда он убирает прядь волос мне за ухо. В его объятиях я хрупкая, а во взгляде — преданная.

— Ты уверена, Пэй?

Я улыбаюсь ему и чувствую такую уверенность, какой не чувствовала никогда.

— Да, — мягко отвечаю. — Сегодняшняя ночь будет нашей всегда.

Одна бретелька расстегнутого корсета спадает с моего плеча. Удерживая его взгляд, я снимаю другую со своей руки, словно приглашая. Его грудь вздымается, когда я тянусь к его тунике и цепочке пуговиц посередине. Одну за другой я расстегиваю их, обнажая полоску кожи под ними.

Взгляд Кая скользит по моим ключицам, по тому, как приподнимается моя грудь, как мои пальцы опускаются с его рубашки. Он выдерживает мой взгляд и стягивает ткань со своих плеч, прежде чем отбросить ее в сторону. Капли дождя стекают по его обнаженной груди и замысловатой татуировке на ней, по всей длине его живота и по рельефным мышцам.

Впервые дыхание дается так тяжело.

Мои пальцы скользят по грубому кожаному ремню на его бедрах. Медленно, я касаюсь рукояти тонкого кинжала, торчащего из-за пояса брюк. Не отводя взгляда, вынимаю оружие и отбрасываю прочь.

Его улыбка опасна.

— Никогда не видел, чтоб ты отказывалась от возможности пригрозить мне.

— Не надо звучать так разочарованно, — шепчу лукаво.

Его усмешка становится жадной, но когда он наклоняется надо мной, движение нежное. Я провожу руками по его спине, ощущая каждый мускул, который перекатывается по всей ее длине. Его рот вновь на моей коже, целует ключицу. Впадинку у горла. Над сердцем, что болит от любви, и шрамом, что оставил мне его отец.

Кай поднимает на меня взгляд, после того как проводит губами по изувеченной коже. Его губы шепчут обещание:

— Ни одна часть тебя не останется нелюбимой.

Я киваю, дождь хлещет по лицу, скатываясь по щекам, как слезы, которые я отказываюсь проливать. Я киваю, потому что верю ему. Я киваю, потому что нет ни одного дюйма моей души, который я бы не отдала ему.

Мое признание — шепот, растворяющийся в порыве ветра:

— Я люблю тебя.

Я вздрагиваю, потому что хочу его так безрассудно, что это потрясает меня до глубины души.

И этой ночью он — мой.

Сверкает молния, освещая его рельефное тело, мышцы напряжены, а серые глаза горят огнем.

— Я люблю тебя, — повторяю я, притягивая его лицо к своему.

Он целует меня, и мир замирает.

— Я люблю тебя.

И когда платье соскальзывает с моей кожи, оставляя лишь дождь, как одежду, он будто шепчет в самую душу:

— Ты — моя вечность.

Тень и Пламя.

Неотвратимая неизбежность.

— Навечно моя погибель.

Глава пятьдесят пятая

Кай

Рассвет проникает сквозь ветви ивы.

Я сонно переворачиваюсь на бок, кожа блестит от утренней росы. Я тянусь рукой к ее теплу, но натыкаюсь лишь на холодный воздух. Проснувшись, я резко сажусь на влажном одеяле, моя обнаженная грудь встречается с утренней прохладой.

Мой безумный взгляд останавливается на ней, затем успокаивается и превращается в нечто похожее на благоговейный трепет.

Пэй сидит на краю одеяла, свет играет на ее гладкой коже. Тени ивовых листьев рисуют на ее теле узоры, вечно сменяющиеся от легкого ветра. Она — видение, нечто столь неземное, что я, пожалуй, готов поверить в существование Бога. Она — самое близкое существо к божеству.

Ее улыбка мягкая, в уголках губ таится легкое смущение, которое она редко мне показывает.

— Доброе утро, принц.

Мои штаны промокли от росы, но я сгибаю колени, слегка опираясь на них локтями.

— Доброе утро, дорогая.

Я наблюдаю, как она натягивает каждую лямку своего влажного и испачканного платья на плечи. Она чувствует, как мой взгляд скользит по ней, и любезно позволяет мне продолжать. Придвигаясь ближе, Пэй поворачивается ко мне обнаженной спиной.

— Я знаю, ты лучше управляешься с расшнуровкой корсетов, но я не могу идти по замку с платьем, сползающим с плеч.

Я улыбаюсь, позволяя пальцам скользнуть вдоль ее позвоночника. Она вздрагивает, кожа покрывается мурашками, и я с трудом сглатываю. Я смакую каждое прикосновение, вдумчиво и неторопливо, прежде чем завязать небрежный узел у основания корсета.

— Спасибо, — шепчет она, разворачиваясь ко мне лицом.

Я пожимаю плечами.

— Мне не помешает практика в шнуровке корсетов.

Пэйдин закатывает глаза, даже когда я прижимаю ее к себе.

— Если тебе нужна дополнительная практика, как насчет того, чтобы стать служанкой королевы?

Я слегка щелкаю ее по кончику носа.

— Боюсь, я буду ужасно отвлекать. Твоя одежда редко оставалась бы на тебе.

— Так ли это?

— Есть только один способ узнать.

Она качает головой, а затем внезапно становится серьезной.

— Спасибо за прошлую ночь.

— Я люблю тебя, Пэй. — Я говорю это строго, без снисхождения. — И для меня большая честь получить такой шанс.

Она прижимает лоб к моему, губы дрожат, когда она шепчет:

— Больше всего я жалею, что у нас было так мало времени.

Она обхватывает мое лицо руками. Мои руки зарываются в ее взъерошенные серебристые волосы, которые я подстриг для нее. И когда она целует меня, мне кажется, что она делает последний вдох. Она прижимается своими губами к моим, запоминая момент, когда мы притворяемся. Я ощущаю ее боль на своих губах, медленное прощание, которое я буду вспоминать еще долго после того, как она уйдет.