Джена Шоуолтер - Самая темная страсть
Оливия провела пальцем по его груди.
— Твое сердцебиение улучшается.
Становится сильнее.
Его тело горело огнем, так где они соприкасались.
Еще.
Его уши вздрогнули, когда он услышал разговор через несколько комнат.
Сабин и его команда вернулись из Храма Неназываемых.
Многие воины были ранены, но уже поправлялись.
Как только им станет лучше, они собирались отправиться в Асулум и уничтожить штаб Ловцов там.
Ни один не шел проведать его, и Аэрону нечем было сейчас заняться.
Кроме Оливии.
— Как ты заметила, я все еще обнажен, — он понял, что сказал это вслух.
— Ты готова повеселиться?
Впервые ее челюсть отвисла.
Затем она со щелчком закрыла ее.
Она опять отвисла.
Не желая более ждать, когда она свыкнется с его намерениями, хватит ожиданий, Аэрон приподнялся, положил руку на ее затылок и потянул вниз, пока она не оказалась практически на нем.
Ее дыхание сбилось, а мягкость ее грудей давила на его грудь.
Да, он будет обладать этой женщиной.
Этими грудями, тоже.
Определенно, сладкое местечко увлажняется для него даже сейчас.
— Что… что ты делаешь? — Вопрос, заданный с придыханием разгорячил его тело и душу, потому что в каждом его слове была тоска.
— Получаю тебя.
Наконец-то.
Он поднял голову, и их губы встретились.
Она не сопротивлялась ни минуты.
Нет, она открылась ему, встретив его язык своим.
Он мог попробовать свежесть воды, которую она дала ему, также как привкус корицы в ее дыхании.
Она положила свои дрожащие руки на его грудь, и его сердце бешено застучало, стремясь к ней.
Ее кожа была скорее горячей, чем теплой, и прямо жгла его.
Шелковистые кудри щекотали его.
Свободную руку он положил на ее задницу и толкнул, чтобы она полностью растянулась на нем.
Их тела соприкоснулись, и ее ноги автоматически раскрылись, идеально обхватив его.
Он застонал.
Да.
да.
Да! согласился Гнев.
— Нет, — прохрипела она, и вывернулась.
Она даже поднялась с кровати и стояла на дрожащих ногах, пошатываясь.
Оба, и он, и демон хотели закричать.
Но вместо этого, Аэрон приподнялся на локте и уставился на нее.
Спокойно.
— Ты хочешь меня.
Знаю, что хочешь.
Боги, он чувствовал ее возбуждение, этот пьянящий, женственный мускус.
— Да, но я не позволю тебе возбудить меня и оставить прежде, чем я смогу закончить.
Она сжала свою мантию в кулак, невольно приподнимая ткань и показывая лишь намек на эти восхитительные лодыжки.
Лодыжки, которые он бы облизывал.
— Оливия, я…
— Нет, — сказала она снова, разворачиваясь.
Дважды она споткнулась о свои же ноги, когда шла к шкафу.
Она зажала свою голову локтями и оперлась о шкаф.
— Я не могу этого вынести.
Она что…
плакала?
Аэрон с трудом проглотил, внезапно возникший ком в горле и поднялся.
Только не это.
Все что угодно, только не это.
Как она и говорила, он был обнажен, его эрекция гордо вздымалась.
— Я хочу тебя.
Я не собираюсь снова отрицать это.
Я клянусь тебе, Оливия.
— О, заткнись!
Он моргнул.
Он ничего этим не добился? Его действия вне испортили?
— Заставь меня замолчать, — все что он мог сказать.
Поцелуем.
Пожалуйста.
— Да, не ты, — проворчала она.
— Голос.
Соблазн.
Он хочет, чтобы я подняла мантию и показал тебе, что на мне нет белья.
Нечего не одето? Аэрон облизал губы и подошел ближе.
Ничто, даже одна из бомб Ловцов, не смогла бы остановить его, после того что он узнал.
— Я хочу убедится сам.
Оливия задышала с трудом, когда он положил свои подрагивающие руки на ее бедра.
Она подняла голову, и взглянула на него.
Ее глаза были огромные, наполненные слезами, и его сердце дрогнуло в груди.
— Что… что ты делаешь?
— Узнаю, как и говорил тебе.
Сначала он поиграл ее грудью, накрывая ее ладонями, теребя соски, пока она не задрожала.
Затем он упал на колени, его рука не покидая ее восхитительного тела, последовала за ним вниз.
— Ты хотела повеселиться, что ж я даю тебе это.
— Н-не делай этого, если собираешься остановиться на полпути.
Я проходила это столько раз за последние несколько дней и я…
— Не буду.
Запах ее возбуждения усилился, он хотел потеряться в одной страстной ночи.
— Ничто не сможет теперь остановить меня, ангел.
Ничто.
Медленно, очень медленно, он поднял край мантии.
Он не издала ни одного возгласа протеста, даже когда "мурашки" побежали по коже ее ног.
Ее гладкие, упругие ноги, были помесью меда и ванили.
Когда он открыл ее попку и увидел, что на ней ничего не одето, его член дернулся.
Прекрасная.
Даже его крылья заныли внутри своих щелей.
Моя.
В самом деле, моя.
Он поднял низ мантии до ее талии, удерживая ее возле шкафа и оставляя ее тело ниже талии обнаженным.
Он положил ладони на ее попку, и обхватил пальцами эти ее прелестные интимности.
И снова ее дыхание перехватило.
Он поцеловал каждую частичку ее тела между своими растопыринными пальцами.
— Еще? — спросил он.
— Да, — она и Гнев задышали в унисон.
Он поцеловал ее еще ниж, прикасаясь к мягкой коже ее божества — его божества и теперь, он понял, что он будет всегда преклоняться только одному созданию, из всех что были когда либо созданы.
— Аэрон, — сказала она тем самым голосом.
— Расставь ноги для меня.
Он сжал ее бедра и подтолкнул, заставляя ее ноги раздвинуться своим коленом.
Его кровь пылала словно огонь, его нужда была настолько острой, словно заточеный клинок.
— Теперь отклонись.
Так далеко как сможешь.
Легкая заминка и она сделала, как он хотел.
На мгновение, всего лишь одно мгновение, все что он мог делать — смотреть.
Такая милая.
Такая сладкая.
Такая розовая.
Такая влажная.
Для него и только него одного.
Даже сама мысль делить ее с его (опять мурлыкание) демоном вызывала отвращение.
Но он сделает это.
Он возьмет эту женщину любым способом, которым сможет.
— Хочу тебя попробовать сейчас.
Он нагнул голову и лизнул ее языком, слышав вдалеке шлепок плоти о дерево.
— Аэрон!
Он взглянул вверх.
Она положила руки на зеркало напротив себя и облакотилась веском о шкаф.
Ее веки были прикрыты, она часто дышала, зубами закусила губу.
— Не…
останавливайся, — попросила она умоляюще.
Он и не собирался.
