Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

— Но ты мне нужен. — Рыдание сотрясает мое тело. — Ты все, что у меня осталось. Ты знаешь, что я нуждаюсь в тебе!

Будто Адину убивают снова. Я повторяю те же обрывочные фразы на том самом песке, который когда-то был запятнан ее кровью. Та же толпа снова склонилась, наблюдая за зрелищем — за тем, как мое сердце рвется на части. Разрыв, который Адине больше не суждено зашить.

Вот я, лицом к лицу с дежавю и самой Смертью. История повторяется в центре этой Ямы, пока любовь медленно умирает у меня на руках. Кровь Кая окрашивает мои ладони, как тогда, когда жизнь Адины утекала сквозь мои немощные руки. У Силовика рана на груди, как и у швеи до него.

И если бы я уже не стояла на коленях, то упала бы, умоляя его остаться со мной. Я прижимаюсь своим лбом к его, проглатывая рыдание.

— Я не могу потерять и тебя. Пожалуйста… пожалуйста, не покидай меня.

Тело Кая содрогается подо мной, будто он стряхивает холодную руку Смерти, чтобы подержать мою еще чуть-чуть.

— Мне жаль. Я… я бы хотел, чтобы все было иначе.

— Тсс. — Мои слезы капают ему на лицо. — Все хорошо, Кай. Я рядом. Я никуда не уйду. — Я сжимаю его руку, пряча всхлипы в каждом слоге. — Только ты и я. Под ивой.

Улыбка трогает его окровавленные губы, обнажая ряд залитых кровью зубов. И когда показываются эти чертовы ямочки, я задыхаюсь от крика, подбирающегося к горлу. Меня накрывает сожаление за каждое мгновение, когда я притворялась, что ненавижу их — за каждое мгновение, когда я притворялась, что ненавижу его.

Он уводит свой взгляд в сторону от меня.

— Видишь…

Я наклоняюсь ближе, ловя слова, которым не суждено прозвучать. Потому что свет гаснет в этих серых глазах.

— Нет. — Это слово — вызов.

— Нет. — Это — мольба.

— Нет!

Боль. Вот что проносится сквозь меня, прежде чем вырваться наружу.

Я трясу его неподвижную грудь. Снова и снова.

— Кай. Кай, вернись ко мне.

Я почти не могу дышать сквозь судорожные рыдания. Его серые глаза остекленело смотрят в голубое небо, но я пытаюсь заставить их снова увидеть меня.

— Нет, ты не можешь уйти! Ты обещал, что не оставишь меня, помнишь?

Мой лоб касается его лба, и я шепчу слова, которые, как надеялась, отпугнут его. Признание, которое я слишком долго боялась произнести — и которое теперь станет моим самым горьким сожалением.

Но я шепчу это сейчас, снова и снова:

— Я люблю тебя, Кай. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Агония.

Вот это чувство. То, что рвет меня пополам, раздирает душу. Но я больше не пытаюсь его заглушить.

Отклоняясь назад, я освобождаю свою боль.

Это леденящий душу крик, который можно услышать даже на самых высоких трибунах. Я хочу, чтобы арена почувствовала мою боль, вкусила ее на ветру, уносящем душу, которую Кай запятнал ради меня. Горячие слезы стекают по коже, падая на безжизненное тело мужчины, которого я люблю.

В затуманенном и истеричном состоянии я впервые замечаю движущиеся фигуры вокруг. Проморгавшись сквозь слезы, мои горящие глаза фокусируются на забытых Наблюдателях. Я резко поворачиваюсь к экрану, на котором по-прежнему показан пустой взгляд Кая.

Все самообладание, что еще оставалось, в этот момент рушится.

— Убирайтесь от него! — кричу я, слабо размахивая слабой рукой в их сторону. Они не обращают на меня внимания, продолжают смотреть пустыми глазами, тянутся к его телу, хватая его за конечности. Я выхватываю с песка брошенный меч и разворачиваю его между ними четырьмя. Мой голос звучит безумно, как у сумасшедшей.

— Отойдите. Прочь.

Они моргают, и это движение прерывает трансляцию на экране. Моя рука дрожит под тяжестью меча, но я не позволяю себе его опустить. И все же Наблюдатели начинают тащить Кая прочь, оставляя за собой кровавый след.

— Нет!

Я отбрасываю меч в сторону — во мне больше не осталось сил для борьбы — и тянусь к его безжизненному телу. Его тянут по песку, и все, что я могу — это волочить ноги вслед за ним.

— Нет, оставьте его! — я спотыкаюсь на следе его крови и падаю на колени. Рыдания сотрясают мои плечи, пока я смотрю, как Наблюдатели неумолимо утаскивают его прочь.

— Пожалуйста, — шепчу я сквозь ветер. Он пахнет смертью. Разрушением.

Я почти могла бы рассмеяться.

Вот кем я оказалась в конце. Его погибелью.

Я поднимаюсь на дрожащих ногах, вся в крови Кая. Она все еще теплая на моих ладонях, когда я поворачиваюсь к…

Гнев вспыхивает во мне.

— Ты.

Я знаю, он слышит это обвинение, удобно устроившись в этой стеклянной коробке. Я больше не уверена, на кого смотрю. Все, что я вижу — это зеленые глаза убийцы.

Моя рука поднимается, и я указываю дрожащим пальцем на короля. Гнев рвется из горла, подпитанный болью и тем, что у меня отняли последнюю любовь в этом мире.

— Как ты мог?! Он был твоим братом!

Кровь стучит в ушах так громко, что заглушает внезапный ропот, прокатывающийся по толпе. Я наклоняюсь, снова хватаю рукоять брошенного меча окровавленными пальцами. Лезвие тянется по песку за мной, вдавливается в мою липкую ладонь. Мои шаги тверже, чем должны быть, когда я иду к нему, оставляя за собой кровавый след.

— Как ты мог?! — снова кричу я, горло саднит. Китт опускает взгляд, его голова чуть покачивается. — Посмотри на меня!

Требование разносится по арене, заставляя замолчать всех сплетничающих Элитных. Я стою там, ничтожная Обычная, задыхающаяся в Яме.

И все же, когда я приказываю, он подчиняется.

Китт встречается со мной взглядом, наполненным смесью недоверия и отчаяния. Он всматривается в меня, в каждую крупинку песка и каплю крови.

— Как ты мог…

Чья-то рука обвивает мою израненную шею, прижимая влажную тряпку к моему носу.

Мои колени подкашиваются.

Пылающие глаза закатываются.

И на какое-то время я не знаю ничего.

Даже боли.

Глава сорок шестая

Кай

Я — скорбь. Я — печаль. Я — невыразимая мука.

Глава сорок седьмая

Пэйдин

Утренний свет поднимает мои тяжелые веки.

Я быстро вскакиваю, голова раскалывается, сердце колотится как бешеное.

Глотая воздух, я заставляю свои безумные мысли успокоиться.

Это был всего лишь кошмар.

Я выдыхаю, позволяя чуждому приливу облегчения накрыть с головой. Взгляд скользит к окну и яркому небу за ним.

Сегодня мое третье Испытание.

Прошлая ночь была кошмаром.

Я издаю дрожащий смешок, прежде чем потянуться и сорвать многочисленные одеяла со своей вспотевшей кожи.

Когда я смотрю на руку, что-то оглушает меня. Я не могу понять, что именно, пока пальцы не начинают дрожать.

Знакомая агония заставляет вспомнить.

Дрожь распространяется по всему телу, заставляя меня трястись от внезапного ужаса.

Я вся в крови.

Она пачкает мои ладони, поднимается по дрожащим рукам и обвивает шею. Песок покрывает тело, окутывает слоем грязи и воспоминаний. Окаменев, я смотрю на свои руки, понимая, что это кровь, прилипшая к ним, не моя.

Это оживший кошмар.

Я кричу.

Сдавленный звук заставляет Элли броситься в комнату, когда я вскакиваю с кровати. Мои окровавленные ногти сдирают кожу, пытаясь избавиться от доказательства этого Испытания.

— Пэйдин! — приглушенно кричит Элли. — Все в порядке! Пэйдин, ты в порядке!

Я бросаюсь к ней, слезы текут по лицу.

— Где он?! Скажи, что это была ложь, Элли, — мои пальцы вонзаются в ее плечи, будто пытаются сорвать ответ с ее губ. — Скажи, что он жив. Пожалуйста, — я всхлипываю. — Пожалуйста, скажи, что это не по-настоящему.