Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

— Что случилось? — передразнивает Ева. — Что случилось с тобой? Ты должен был сражаться с деабру.

Кириан не отводит от меня глаз, отвечая: — Мы их нашли. Эвакуировали гражданских из зоны. Капитан Нисте осталась закончить работу.

Он выглядит ужасно. Кровь забрызгала кожаный нагрудник его доспеха, на открытой коже шеи синяки, багровое пятно на подбородке и порез на левой скуле.

— Что случилось с вами? — настаивает он. — Мы в порядке, — уверяю я его, но по тому, как он смотрит, не похоже, что он готов мне поверить. — Вы сражались с ними? — Пришлось, — отвечает он быстро. — Ты кажешься в порядке, но раньше ты не была.

У меня внутри всё холодеет. — Ты почувствовал? Почему бы и нет, если я тоже чувствовала это раньше, когда он был в опасности?

— Что случилось, Одетт? — умоляет он. Его руки сжимают меня с силой.

Остальные ждут молча. Я замечаю пристальный взгляд Эмбера. И мягко отстраняю Кириана.

— Я расскажу тебе позже, — отвечаю я. — Сейчас достаточно знать, что мы четверо невредимы и что Дочери Мари будут сражаться. Когда мы их оставили, они готовились выступить, чтобы остановить деабру. Возможно, если вы их нашли и у вас есть новая информация, неплохо бы предупредить их через гонца.

Кириан сглатывает и кивает.

— Отлично, если вы закончили… — Ева протягивает нам руки. — Последний прыжок.

Хотя она намеревалась доставить нас прямо внутрь, мы оказываемся у ворот города, у каменных драконов, которые теперь обретают смысл. Ева спотыкается, и Эмбер, державший под уздцы лошадей обоих, вынужден потянуться, чтобы подхватить её и не дать упасть. Она выпрямляется, как только возвращает самообладание, и, задыхаясь, говорит нам: — Давайте руки.

— Нет, — останавливаю я её. — Остаток пути проделаем верхом.

Она собирается возразить, но, должно быть, чувствует себя настолько плохо, что передумывает. Двор короля Эгеона видит, как мы появляемся израненные, окровавленные и шатающиеся. К тому времени, как мы прибываем, Ева теряет сознание.

Я тоже чувствую себя истощенной, в одном вздохе от того, чтобы рухнуть в любой достаточно чистый угол. Магия Евы не дала мне умереть и затормозила симптомы, но мое тело всё еще страдает.

Я сжимаю челюсти, перекидывая ногу через седло, и собираюсь спрыгнуть, когда передо мной возникает Эмбер. Он предлагает мне руку и осторожно берет за талию, чтобы спустить меня без усилий. Наши глаза встречаются, когда он ставит меня на землю. Он собирается отойти, но я не позволяю.

— Поможешь мне? — прошу я.

Кириан открывает рот, чтобы возразить, но я опережаю его. — Ты должен доложить Нириде о ситуации как можно скорее, а Арлан должен отнести Еву в её комнату.

Оставить меня здесь, может, и противоречит всем его инстинктам, но он знает свой долг солдата, а Кириан всегда его выполняет. Он срывается с места бегом.

Арлан подхватывает Еву на руки, а Эмбер подставляет мне локоть. Я берусь за него, пока дворцовая стража смотрит на нас, разинув рты, не смея задавать вопросов.

— Идите вперед, — предлагаю я Арлану, нарочно замедляя шаг. — Отнеси её в покои. Скоро она поправится.

Арлан колеблется. — Я позабочусь о ней, — заявляет Эмбер, быстро и любезно, и воин в конце концов кивает, оставляя нас одних в темных коридорах дворца Илуна.

Стража патрулирует и эту зону, даже если здесь не ходят дворяне, живущие при дворе. Двери, грубые и тяжелые, заперты наглухо, и я представляю, что этот уровень предназначен для хранения припасов и оружия. Возможно, в иные времена, и людей тоже. Кажется, это хорошее место, чтобы держать самые глубокие секреты королевства подальше от двора.

Я жду, пока стражников не оказывается рядом, и тогда простого движения запястьем достаточно, чтобы добиться желаемого. Я слышу щелчок.

Я хватаю Эмбера за руку, которой он меня поддерживал, и мне не нужна магия, чтобы резко дернуть его, толкнуть дверь и заставить войти. Внезапность — достаточное оружие, чтобы разница в физической силе не стала проблемой, как и мое ужасное состояние.

Я хватаю его обеими руками за жилет, впечатываю в дверь из дерева и кованого железа и выхватываю кинжал, приставляя его к горлу.

— Скажи мне, кто ты.

Эмбер смотрит на меня сверху вниз с гримасой боли. Он открывает рот, но я опережаю его.

— Избавь меня от лжи. Ответ, который меня не убедит, будет стоить тебе жизни, — угрожаю я.

Я чувствую, как его грудь набирает воздух, прижимаясь к моей руке, раздувается на вдохе, и тогда он закрывает глаза.

Это последний раз, когда я их вижу.

Затем они исчезают, уступая место другим глазам, не принадлежащим этому миру. Они пришли из далекого сна, того, где надежда была крошечным, но очень ярким огоньком, который горел вопреки холоду и тьме лишь благодаря рукам, оберегавшим его; рукам моих друзей, моей семьи.

Пальцы одной из этих рук ложатся теперь на предплечье, которое я прижимаю к его шее.

— Опусти кинжал, Лира. — Его голос становится ниже, чем у Эмбера.

Это тот самый голос, который уверял, что будет рядом, пока я бредила от яда, когда он учил то, что знает сегодня о токсинах.

Его глаза теперь карие, цвета пшеницы на исходе лета; волосы тоже отливают золотом. Тонкие губы, рот, лишенный улыбки, суровый, но красивый, удлиненное лицо, нос с немного искривленной переносицей.

Мой голос звучит слабо, слишком мягко, словно принадлежит маленькой девочке. Той самой, что выросла в Ордене.

— Леон?

Однако я не ослабляю хватку и не убираю угрозу, которой является мое оружие у его горла. Я сжимаю рукоять так сильно, что болят костяшки, и дрожь, поселившаяся в моей душе, передается рукам и приводит к тому, что капелька крови скатывается по его шее.

— Теперь уже нет, — отвечает он. — Теперь меня зовут Эмбер.

— Леон, — повторяю я с болью. — Тебя прислали убить меня?

Он медленно качает головой, насколько позволяет моя хватка.

— Когда меня выбрали, чтобы занять место Леона, я справился хорошо, так хорошо, что вскоре моя миссия закончилась, и мне дали другую роль, еще более важную: меня отправили занять место сына семьи, приютившей принца Эреи. Я был Эмбером почти два года.

— Они знали, где он, с самого начала, — шепчу я.

Леон медленно кивает. Его взгляд опускается на мои руки, но он больше не просит опустить кинжал.

— И теперь мы оба здесь.

Я пристально смотрю на него. Его не присылали убить меня, думаю, в этом он говорит правду, иначе уже попытался бы; но это не значит, что он не хочет причинить мне вред. От меня не укрылось то, как он говорит об Ордене, о своей миссии. Он продолжает верить, что отказ от нашей личности — это честь, дар, за который мы никогда не сможем быть достаточно благодарны.

— Верно. Мы встретились снова. — Я жду и прощупываю почву. — И что теперь?

Я не могу поверить, что Леон здесь. Я не смела мечтать о том, чтобы снова увидеть его живым, снова перекинуться с ним словом. И все же он передо мной, из плоти и крови, и, возможно, обдумывает мое убийство.

— Теперь ты могла бы опустить этот кинжал, — предлагает он хриплым голосом, — чтобы я мог тебе помочь.

Я задерживаю дыхание и взвешиваю свои шансы. Знаю, чем рискую. Знаю, что он не соперник моей магии, но… возможно, Леон тоже умеет управлять своей, и в таком случае у него будет преимущество надо мной сейчас, когда я ослаблена и ранена.

Я знаю, что должна сделать. Я должна вырубить его, позвать Кириана и Нириду и удерживать его, пока мы решаем, что с ним делать, но часть меня всё еще в плену этих карих глаз, которые когда-то означали дом.

Я опускаю оружие. — Я скучала по тебе.

Леон потирает шею, но не двигается, лишь улыбается. — Я тоже, Лира.

Я чувствую укол боли, слыша, как он снова произносит это имя. — Я больше не Лира, — возражаю я. — Мое настоящее имя — Одетт.

Леон смотрит на меня с грустью. — Одетт — это еще одна маска, такая же, какой была Лира. Какая разница?

Я прикладываю руку к груди. — Это не маска. Это я, настоящая. — Я сглатываю. — Ты сказал, что собираешься помочь мне?