Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

Запах сладкий и насыщенный, вероятно, чтобы замаскировать истинный аромат яда, который пульсирует под сильными нотами сладости, которой его покрыли. Мы должны подумать о яде, который действительно имеет запах. Ева тоже это знает, потому что она так же сведуща в искусстве отравления, как и я. Но мы не обсуждаем это вслух.

— Мы будем это делать? — спрашивает вдруг Эмбер, заметно нервничая. — У нас нет другого выбора, — отвечаю я.

— Хорошо, — говорит Арлан, упираясь ладонями в камень. — Если мы будем это делать, я буду твоим паладином.

Я моргаю от удивления. — Нет. Конечно, нет. — Ты не можешь исцелить саму себя, но сможешь исцелить меня, если окажется, что мы выбрали неправильно.

Это не весомый аргумент. — А Ева исцелит меня, если я приму не то, — парирую я. — Лучше, если две из вас смогут…

Я кладу руку поверх его ладони, теплой на холодном камне. — Это не обсуждается, Арлан.

Он хмурится, явно рассерженный. — Кто назначил тебя командиром этой миссии? Я капитан Волков, воин короля Нумы и принц Эреи. Я выше тебя по званию. — Ради Мари… — шипит Ева.

Краем глаза я вижу, как Лекс снисходительно улыбается. Я не верю своим ушам. Даже не знаю, что ответить. Не знаю, как реагировать на этот потемневший взгляд, суровое выражение лица и этот гонор. Это беспокойство, я прекрасно понимаю. Но я не была готова получить его от него, не в такой форме. Не тогда, когда я не его сестра.

Я смотрю на Еву в поисках хоть капли здравого смысла. — Может, мне стоит принять его, — бросает она, глядя на конфеты. — Ева… — Я лучше тебя переношу яды, пташка. — Она наклоняется к моему уху, чтобы слышала только я. — Моя программа митридатизма с Алией была куда более жесткой и эффективной, чем твоя с Бреннаном.

— Сильно сомневаюсь, — возражаю я, вспоминая рвоту, дрожь, вкус крови в горле… — Ты всегда была мягче меня, — выносит она вердикт и осмеливается дотронуться до одного из драже, чтобы рассмотреть поближе.

Я делаю шаг вперед, чтобы остановить её, но она поднимает руку в мою сторону.

— Вы ценнее меня, — перебивает нас Арлан. — О, да неужели? Ценнее, чем принц-капитан-воин всех королевств? — подначивает его Ева.

У него вспыхивают щеки.

— Нам стоит заранее подготовить противоядия, — добавляет Ева. — Противоядия, чтобы реагировать на разные симптомы.

— С этим я согласна, — подтверждаю я. — А теперь положи это, пожалуйста.

Я кладу руку ей на запястье и заставляю медленно опустить его. Когда она отпускает драже, мы обе смотрим на подушечки её пальцев, выискивая любые внешние симптомы.

— Этот красноватый цвет… Что за цветы плавают вокруг нас? — спрашивает Ева.

Похоже, мы решили проигнорировать вопрос о том, кто станет «счастливчиком». Ладно. Она приседает у кромки воды и использует магию, чтобы поднять несколько лепестков и опустить их себе на ладонь. Арлан расхаживает вокруг камня, как зверь в клетке.

Лекс наблюдает за ним с некой веселостью, которая меня бесит.

— Значит, просто сделаем это, и всё, — комментирует Эмбер, молчавший до сих пор.

— Мы будем готовы, — говорю я ему.

— Есть яды, к которым нельзя подготовиться, даже если знаешь о них, — замечает он.

Он прав, поэтому я не отвечаю.

Времени у нас мало, и мы все работаем быстро.

Арлан, правда, не сведущ в ядах и противоядиях, но он внимательно слушает объяснения, которые даем мы с Евой, и способен делать собственные выводы, а также спорить с Евой, когда не согласен.

У Эмбера тоже нет подготовки, и он не высказывает мнения, но действует усердно. Именно он чаще всего выходит, чтобы свериться с томами в библиотеке, которую нам открыли, попросить ингредиенты для противоядий в городской аптеке… Он работает как хороший солдат: не обсуждая приказов, не сомневаясь.

И час за часом я вижу, как уходит время, по свету, который становится всё тусклее.

— Скорлупа дьявольского ореха, — приказывает Ева, начиная говорить тем властным и безжалостным тоном, который я знала в Ордене. — Добавь в смесь. Она нам понадобится, если в драже — «Волчий вой».

Она теряет терпение, когда Эмбер не подчиняется сразу.

— Тебе пальцем показать? — спрашивает она жестко и указывает на один из флаконов, которые мы расставили на камне. — Я объяснила тебе, что есть что. Нужно повторить?

Эмбер игнорирует оскорбление и спокойно возражает: — Это не поможет от «Волчьего воя».

— Скорлупа дьявольского ореха используется против гемотоксинов. — Она сама берет флакон.

— Но она не остановит кровотечение, если гемотоксин был изменен с помощью Грозового плюща. — Он останавливает её, положив руку поверх её рук.

Его слова возвращают горький вкус яда, вкус моей крови на губах. Возвращают дрожь в ногах и страх, а прежде всего — воскрешают теплое воспоминание о трех людях, заботящихся обо мне.

Ева хмурится. В шаге от нас Арлан продолжает нарезать круги вокруг камня с драже, разглядывая их.

— Грозовой плющ — это тоже гемотоксин, — возражает она, не понимая.

А вот я понимаю.

— Он прав, — говорю я ей. Бросаю на неё взгляд, давая понять, что не могу говорить свободно при Арлане и Эмбере. — Я узнала это на горьком опыте много лет назад.

Ева выдерживает мой взгляд и кивает, соглашаясь.

Я смотрю на Эмбера. — Откуда ты это знаешь?

Он пожимает плечами. — Я кое-что знаю.

— Ты не казался знатоком ядов, — замечаю я.

— А вот это знал.

И очень вовремя, потому что иначе сомневаюсь, что сама вспомнила бы об этом в срок. Проклятье, я под слишком сильным давлением.

— Как? — настаиваю я. — Это не описывается в справочниках по ядам и токсинам.

— Очевидно, кто-то всё же описал, — отвечает он сдержанно. — Потому что я читал более продвинутые исследования, где об этом знали.

— Ты знаешь эту особенность, но не знаешь базовых основ, — замечаю я.

Эмбер не отвечает.

— Эта весит больше, — говорит вдруг Арлан, который тоже взял драже в руки. — Это она. Я уверен.

У меня внутри срабатывает сигнал тревоги. — Положи это сейчас же.

— У Евы нет никакой сыпи. Кожного эффекта нет.

— По крайней мере, пока они не проявились, — напоминаю я ему. — Оставь их, — настаиваю я.

Арлан повинуется.

Оба драже возвращаются в свои сосуды. Лекс наблюдает за всем, заложив руки за спину, с самодовольной ухмылкой на губах.

— А ты чего смеешься? Мы не дадим тебе шанса выбирать, — говорит ему Арлан.

— Не думаю, что это та, о которой ты говоришь, — вмешивается Ева, тоже оказавшись опасно близко к конфетам. — Хоть она и тяжелее, на ощупь она чуть более гладкая. Это значит, что в другой больше сахара, чтобы сильнее скрыть запах.

— Или это просто совпадение, — возражает он.

Они начинают спорить.

Их голоса эхом разлетаются в тишине, которую нам так почтительно предоставили все ведьмы. Ни одна из них еще не осмелилась заговорить. Молчит и Агата, наблюдающая за всем с балкона.

И это, кажется, заставляет их забыть, что за нами наблюдают. Но не меня. Я не забываю.

Я поднимаю глаза на статую моего отца. В животе завязывается узел.

Если я выберусь отсюда живой, попрошу отвести меня туда, где чтут мою мать. Мне всё равно, какое впечатление это произведет, насколько я покажусь им нуждающейся, какую слабость проявлю…

Арлан кричит, Ева тоже. — А ты к какой склоняешься? — говорит она.

— Я…

— Последнее слово за тем, кто будет рисковать жизнью, тебе не кажется? — бросает ей вызов Арлан.

Ева вскидывает подбородок. — Значит, решаю я.

Свет становится всё тусклее. Посмотрев на трибуны, я замечаю, что несколько ведьм следят за направлением моего взгляда, и понимаю, что не ошибаюсь. Время на исходе.

Они снова спорят. Их крики заполняют всё пространство, и мне не остается места, чтобы думать. Как решить, когда на кону так много?

Открыв глаза, я обнаруживаю, что теперь Лекс смотрит на меня. Он даже не потрудился провести расследование. А что, если он прав? Что, если всё зависит только от удачи?