Линдси Пайпер - Заклятие короля
Улыбка Харка была заразна. Не будь Нинн в таком отвратительном настроении, она бы уже поддалась его обаянию.
— Ты провела с великим Лето из клана Гарнис больше времени, чем мы, вместе взятые. И никто не может припомнить, чтобы под его присмотром неофит добился таких успехов.
Осознание его слов проникало в нее медленно, как вода в камень, капля за каплей.
Лето. Неофит. Добился. Успехов.
— В основном, — продолжал он, — он готовился биться, рассчитывая только на себя. Ты, похоже, стала для него особым проектом. Это значит, что ты уникальна. И, как его самый глупый ученик, я не могу не поинтересоваться... Ты хоть раз видела его настолько дерзким по отношению к Старику?
Нинн сглотнула готовый ответ. Она сама отметила эту странность. На каком-то глубинном уровне она понимала, что это как-то связано с ней. Эти два воина, с их странными шепотками — при обезоруживающей улыбке Харка, которая сама по себе была оружием, и спокойной, оценивающей неподвижности Тишины — явно знали что-то, чего не знала она. И она ненавидела их за эту насмешку.
— Доброй охоты, — выдавила она из себя в ответ.
Снова шепоток между ними. Снова взаимная улыбка. Объявили их имена, и оба они развернулись к Клетке. Харк вскинул два пальца к брови, салютуя. Нинн страстно желала, чтобы ее ошейник выключился и она смогла их обоих поджарить.
Несмотря на дезориентацию в лабиринте незнакомых коридоров, ей удалось найти оружейную. Лето стоял спиной к двери, что обеспокоило ее еще больше. Он был не из тех, кто поворачивается спиной к потенциальной угрозе. Бойцы вроде Хелликса и представители чужих картелей все еще были в комплексе, этого было достаточно, чтобы он оставался начеку. Вместо этого он опирался ладонями на стену, словно пытаясь ее оттолкнуть. И опустил голову. Если бы Нинн не опознала его доспех и приметную татуировку, она бы могла подумать, что ошиблась и это не он.
Но... Это был Лето.
— Какой клинок мне стоило выбрать? — тихо спросила она. После шума арены все казалось странно приглушенным.
— С позолотой.
— Почему?
Он оттолкнулся от стены и взял в руки упомянутый кинжал.
— Он достаточно тонок, чтобы гнуться наподобие хлыста — полосовать, а не рубить.
— И какой урок я должны была усвоить, выбрав не тот кинжал? Что, шансы без этого были недостаточно плохими?
Лето взмахнул клинком. Воздух разошелся со свистом, словно молекулы рассеклись под ним, как чужая кожа.
— Теперь ты знаешь, что способна победить, даже когда условия неидеальны.
— О, можно подумать, ты был просто счастлив оказаться со мной на одной цепи. Я же видела, как ты злишься.
— Это была не злость. — Он отшвырнул оружие, и кинжал со звоном полетел под металлическую скамью. — Это было унижение.
— Мы победили.
— Да.
Она сглотнула. Вздохнула. И приготовилась задать следующий вопрос, как готовятся к полноценной схватке со щитом и мечом.
— Что ты сказал Старику? Ты выглядел... наглым.
— Я больше не буду скован. Никогда.
Это не было ответом на ее вопрос. Это было утверждением, словно он принял какое-то решение.
Не подпускай его к ней.
Что он имел в виду?
Она осмелилась прикоснуться к его ошейнику, зная, что рискует потерять руку. Опасность расходилась от него волнами, как от готового взорваться баллона с бензином. Взрыв мог случиться в любой момент, и Нинн совершенно не представляла, что может его спровоцировать. Были ли правдой его сексуальные обещания в Клетке? В текущий момент оставалось надеяться только на них.
Отчего ее положение казалось совершенно пассивным. Она хотела, чтобы он сдержал свои открытые, резкие обещания. Ее тело было на взводе, на грани отчаянья, на грани голодного желания, которого она никогда не испытывала.
Но пока она смогла лишь коснуться его ошейника.
— Ты давно привык к цепям. Я думала, что твои чувства достаточно остры, чтобы это понять. Как ощущается этот вес на шее. Как вспыхивает удовольствие, когда ты входишь в Клетку, и это жуткое приспособление выпускает тебя на свободу. — Металл ошейника был теплым от жара, которым пульсировало его невероятное тело. Подушечки ее пальцев покалывало от удовольствия. Она не касалась его кожи, но прикасалась к тому, что стало почти что частью его тела. — Лето из клана Гарнис, кем бы ты был без этого?
Его глаза оставались пустыми. Без эмоций. Без отклика.
— Я был бы лучшим воином Клетки.
* * *Лето надеялся, что возвращение домой сотрет беспокойство минувшего матча — не оставлявшее его ни до боя, ни во время, ни после. Возвращение должно было стать простым. Выпить гопиша. Выбрать женщину из тех, кого Астеры держали специально для таких случаев. Высвободить накопившееся напряжение.
Но рассчитывать на привычную рутину не приходилось. Вначале его ждала церемония инициации Нинн. Затем... сама Нинн. Да, он хвалился тем, что она сама придет к нему, но относительно этой женщины он не был уверен ни в чем. В конце концов, он никогда не думал, что обратится к Старику так, как сделал это после боя. Впрочем, важности слов это не умаляло. Что бы ни сделала Улия с разумом Нинн, эффект не удержится, если доктор Астер продолжит давить на телепатический блок. При встрече с ним Нинн инстинктивно схватилась за меч. Еще пара контактов, и ее психика может просто не выдержать.
И подобная перспектива не должна была бы беспокоить Лето на таком личном уровне. Ему приказали всего лишь помочь Нинн пережить три первых боя. С одним она справилась. Осталось еще два. Мысль о том, что Нинн может сойти с ума в процессе, лишь добавляла ему беспокойства.
Их возвращение в барак было встречено громкими криками и поздравлениями. Лето принимал пожелания удачи от знакомых воинов и даже от тех, кто не был выбран для сегодняшнего соревнования. Тишина и Харк победили в своем матче, Хелликс и Фам тоже. От их злорадства Лето только сжимал зубы.
По узкому коридору, ведущему к бараку, они прошли в общий зал, где уже рекой тек голиш. Лето не снял доспеха. И не собирался до самого душа в своей квартире, которым закончится этот вечер. Некоторые воины уже помогли друг другу отмыться в общей бане, но Лето терпеть не мог эту практику.
Впрочем, доспех он оставил сознательно, не по привычке. Слишком много неудобств доставляла реакция его тела на Нинн, особенно в этой общей зале, где освещение было мягче, почти приглашающим — в отличие от промышленных ламп в человеческом крыле. Зал был местом привычного отдыха, в те редкие часы, когда воины позволяли себе расслабиться.
Она вымылась и переоделась в чистый тренировочный костюм с шелковой подкладкой под кожаными пластинами. Короткие светлые волосы блестели при свете ламп, крошечные капельки воды срывались с кончиков слипшихся прядей. Он попытался вспомнить ощущение длинных прядей, скользящих между его пальцев — ее прекрасных длинных волос, которые пришлось состричь по необходимости — и проклятые чувства его подвели.
