Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

Она вцепилась в его волосы, ища, за что зацепиться, пока он ласкал её, прикусывал, втягивал в себя — медленно, мучительно, доводя до безумия. Её ноги начали подгибаться, дрожать, пока его язык проникал в неё с такой умелой жадностью, что её глаза закатились.

Она была у самого края, пальцы крепко сжались в его волосах, готовясь рухнуть в оргазм —

— и он остановился.

Он отстранился и встал, медленно облизывая губы и усмехаясь в ответ на её яростное выражение лица.

— Это же наказание, помнишь?

— Это не наказание, это пытка, — прошипела она.

Он проигнорировал её.

— Лис говорит: встань на колени.

Женевьева скрестила руки на груди, не двигаясь с места, пока он обошёл её, разглядывая в отражении их масок. Она на секунду задумалась, сколько ещё пар глаз смотрят на них в эту самую минуту. Возможно, среди зрителей были и те, кто восхищался Роуином на балу, те, кто годами мечтал оказаться на её месте.

Но он — мой.

Её партнёр. Её любовник. Её муж.

Он подошёл вплотную, прижался телом к её спине, его член был твёрдым и упирался ей в поясницу сквозь брюки. Она смотрела в зеркало, как его рука обхватывает её горло, а по плечу скользят его поцелуи. Ладонь крепко сжалась на её шее — уверенно, властно.

— Опять капризничаешь, — прошептал он ей в кожу. — Или слушаешься, или скажи мне остановиться.

Она не хотела слушаться. Но и чтобы он остановился — тоже. Эти две противоположные части её естества боролись между собой, прежде чем она медленно опустилась на колени. Его рука разжалась, давая ей дорогу вниз, и он остался стоять, расставив ей колени так, чтобы получить доступ к её влажному, пульсирующему центру.

В отражении она увидела, как её рот приоткрылся, грудь поднялась в тяжёлом дыхании. Роуин расстегнул брюки и спустил их ровно настолько, чтобы освободить свой член — толстый, напряжённый, с бугристым венозным рельефом. Мускулы его живота напряглись, когда он несколько раз провёл по нему рукой, и в этот момент она заметила золотое кольцо, продетое сквозь головку.

Святая… мать…

Он опустился за её спину на колени, и металл пирсинга едва коснулся её входа — она задыхалась. Одной рукой он обхватил её живот, другой — запустил пальцы в её волосы, обвивая прядь вокруг пальцев. Затем развернул её лицо к себе и поцеловал — жадно, грубо. Она застонала, когда он резко дёрнул за кудри.

— Новая игра, — выдохнул он. — Называется «Тише воды».

Она всхлипнула, когда его рука, ласкавшая грудь, перешла на другую. Он зажал сосок между пальцами, сжимая, пока ей не захотелось кричать. Он отпустил волосы, перебросив их ей через плечо, и направил свой член к её входу.

— Готова? Ко всему?

Она жадно кивнула.

Он вошёл в неё одним плавным движением. Пришлось прикусить губу, чтобы не застонать: он был велик, ей было тесно, и потребовалась доля времени, чтобы привыкнуть. Он поцеловал её в висок, когда начал двигаться — медленно, глубоко. Она положила руку на живот, чтобы чувствовать, как он двигается внутри. А он, в свою очередь, опустил руку между её бёдер, начав рисовать ленивые круги по её клитору. Как только он коснулся этого чувствительного места, она не сдержала стон.

Он цокнул языком и покачал головой.

— Не очень-то тихо, неприятность.

Он убрал руку и в одно резкое движение наклонил её вперёд, прижав лбом к земле. Её спина выгнулась, бёдра приподнялись, и он начал двигаться быстрее, глубже. Женевьева вцепилась пальцами в землю, грязь забивалась под ногти, а губы прикусывали крик. Когда он вцепился в её талию, ей пришлось сдерживать рыдание. Её тело отзывалось на каждую боль — восторгом.

Спустя долгую минуту, наполненную лишь стонами, ударами сердца и звуками его дыхания, он приподнял её, снова обвив ладонью пульсирующий центр между её ног. Этого касания оказалось достаточно — оргазм накрыл её, и она напряглась, замирая от усилия не закричать.

Он усмехнулся, прижавшись губами к её плечу, и продолжил — его движения стали ленивыми, мучительно размеренными. Через прищуренные веки она видела, как он входит в неё в зеркале. Вид их тел в отражении — бёдра, грудь, красные отметины от его пальцев — возбуждал её ещё сильнее.

— На этот раз, — хрипло сказал он, — тебе разрешено произнести моё имя.

И тут он резко прижал пальцами её клитор — сильно. И она закричала:

— Роуин!

Оргазм накрыл её с новой силой, а он выскользнул из неё и начал доводить себя до конца рукой. Но Женевьева не дала ему и секунды — повернулась и, наклонившись, взяла его в рот, слизывая и его семя, и собственную сладкую влагу. Он смотрел на неё, будто впервые в жизни видел чудо.

Когда всё было кончено, она поднялась, облизнулась и прошептала с довольной улыбкой:

— Это была моя любимая игра.

Он смахнул с её лица пыль и грязь, обнял, впился в её губы ещё одним поцелуем. Его ладони массировали те места, где он сжимал её особенно крепко.

— Прости, если оставил следы, — прошептал он.

— Не извиняйся, — ответила она. — Может, в следующий раз я оставлю след на тебе.

Он поднялся, подал ей руку, помог встать.

— Только не кусай, — сказал он с улыбкой.

— А ты такой вкусный, — надулась она.

Он покачал головой, поднял её бельё и протянул ей.

Когда они оделись, она задумалась:

— Думаешь, нам это зачтётся? В смысле — как Фавориты?

— Фаворит может быть только один, — ответил он, застёгивая рубашку. — Нокс может позволить нам выиграть Игру вдвоём, но уж точно не даст два желания из своей сокровищницы.

— А что обычно делает Севин, чтобы победить? — спросила она, разглаживая платье.

Но не успела он закончить фразу, как кольцо на её пальце начало стремительно нагреваться.

— Роуин… кольцо! — крикнула она, прижимая руку к груди.

И в ту же секунду Севин вышел из леса, абсолютно весь залитый чёрной кровью, с широченной ухмылкой на лице.

Женевьева не успела даже вскрикнуть, как мощное тело волка рванулось к ней через лес, срываясь с места со скоростью молнии. Она отшатнулась назад, сердце вмиг застучало в ушах, словно ударный барабан. Пальцы сжались в кулаки, ноги замерли, будто приросли к земле.

— Беги, Женевьева! — крикнул Роуин, бросаясь вперёд.

Но она уже мчалась, инстинкты взяли верх. Листья и влажная почва шлёпали под ногами, ветви хлестали по плечам и волосам. Звуки погони — ритмичные удары лап, хруст под когтями — заполнили весь мир. Лес из зеркал и теней искажался и колыхался на периферии зрения, каждое отражение казалось живым, в каждом — отблеск волчьих глаз.

Я не справлюсь. Я не справлюсь.

И всё же она неслась вперёд, а за спиной раздавался топот и рык.

Умбра мелькнула сбоку, сверкая темной тенью — она уводила волка, сбивая с пути, заминая запах. Женевьева резко свернула между двух искривлённых деревьев, толкнула зеркало, и оно, с неожиданной лёгкостью, скользнуло в сторону, открывая узкий проход. Не раздумывая, она юркнула внутрь.

За спиной что-то взвыло — вопль, полный ярости и нетерпения.

Она пробежала ещё немного и рухнула на колени, тяжело дыша. Пальцы дрожали. Сердце в горле.

Севин… его глаза… он не тот, кем был на балу. Это другой зверь. Другая тьма.

Но где же Роуин?

Она обернулась — и тут же отшатнулась. В зеркале, отражаясь неестественно чётко, стоял не волк, не Севин, а сам Нокс. В его улыбке читалось всё: и наслаждение, и любопытство, и капля разочарования.

— Что ж, моя милая миссис Сильвер, — произнёс он из зеркала, не двигая губами, — начнём настоящий раунд.

Зеркало вспыхнуло белым светом, и всё исчезло.

Глава 34. САМОЗВАНЕЦ

Погоня волка была безжалостной, пока Женевьева мчалась сквозь лес, звуки схватки между Роуином и Севином гремели позади. Умбра неслась параллельно, время от времени оглядываясь, чтобы оценить, насколько близко к ним подобрался Фамильяр Севина.