Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

— Да, — ответил он. Без тени сомнения.

— Тогда расскажи мне всё, что ты знаешь о Багровой гнили, — произнесла она, похлопав по месту рядом с собой. — Я хочу понять, как она повлияла на твою мать.

Он раньше отказывался говорить обо всём, что касалось его матери, но если он действительно хочет, чтобы она ему доверяла — нужно же с чего-то начать.

Он кивнул:

— Хорошо.

Сев рядом, бок о бок с ней, он начал говорить. Женевьева перевела взгляд на зеркало напротив. Оно было самым большим из всех, что она видела — почти шесть футов в высоту, с резной рамой в стиле барокко, как у ворот Энчантры. Отличия в отражениях бросались в глаза сразу, и Женевьева закатила глаза, узнав игру, которую вновь затеяла магия Нокса. Они были одеты в свои наряды с бала-маскарада. Роуин — тёмный лис, она — позолоченный кролик.

И, возможно, это должно было быть самым пугающим отражением из всех. Хитрый лис, сидящий вплотную к настороженному зайцу. Зайцу, что доверчиво прижался к хищнику.

Но Женевьева не могла избавиться от мысли, что настоящий лис стал бы преследовать.

А не расставил бы сверкающую ловушку, не заманил бы её в неё самую — и не сжёг всё, во что она только начинала верить, дотла.

Глава 33. ЛИС ГОВОРИТ

— Очко в мою пользу, — с гордой ухмылкой объявила Женевьева, когда её маленький серый камешек грациозно подкатился вплотную к большому плоскому камню.

Роуин недовольно хмыкнул — его четвёртое поражение подряд. Он утверждал, что раньше никогда не играл в бочче — хотя вряд ли эта импровизированная версия была хоть сколько-нибудь близка к оригиналу — но, по правде говоря, он просто не понимал, что значит бросать мягко.

Они провели первые пару часов, обсуждая всё, что было известно о Багровой гнили. Он рассказал ей все слухи о её происхождении. Объяснил, как Гниль медленно вплетается в кровь демона, так что сама его жизненная сила становится тем, что разрушает его изнутри. Временное средство, которое Нокс вводил его матери после Игр, очищало её организм, но с каждым годом Гниль возвращалась — снова и снова, пожирая её изнутри.

Его готовность и терпение в ответах на все её вопросы постепенно уняли остатки сомнений в его намеренном молчании насчёт проклятого приглашения. Помогало и то, что он действительно пытался выгнать её из Энчантры в день прибытия — и что неоднократно уговаривал Эллин спасти ей жизнь. К тому же трудно было оставаться на него в обиде, когда она знала, каково это — нести в себе множество тайн. Сколько из них она утаивала от Офелии на протяжении лет? И сколько ещё скрывала до сих пор?

После столь тяжёлой беседы Женевьева предложила сыграть во что-нибудь — чтобы разрядить обстановку.

— Чёрт, — пробурчал Роуин, когда его очередной камешек откатился в сторону.

На этот раз она всё-таки сдержалась и не расхохоталась:

— Ты просто ужасен в этой игре.

— А ты, похоже, не умеешь достойно побеждать, — упрекнул он, бросая остальные камешки на землю. — Давай сыграем во что-нибудь другое.

— Какой ты соревновательный, — усмехнулась она. — Ну ладно. Во что хочешь играть? Или… хочешь заняться чем-нибудь другим?

В его золотом взгляде мелькнула опасная искорка:

— Ты намекаешь на что-то конкретное, миссис Сильвер?

Женевьева огляделась:

— Ну, как по мне, сейчас самое подходящее время показать нашей аудитории, насколько хорошо мы… работаем в команде.

Жар в его взгляде вспыхнул ярче, и она мгновенно поняла, что только что сама напросилась на «выступление», которое будет куда жарче предыдущего.

— Ты уверена? — прошептал он, мягко убирая прядь волос с её лица. — Хочешь показать им всё?

— Да, — ответила она твёрдо. Без колебаний.

Честно говоря, Женевьева раньше никогда не задумывалась о том, смутила бы её такая демонстрация. Конечно, она знала, что уже устроила нешуточное представление для наблюдателей Нокса — но ведь они были тогда полностью одеты. И всё же, Женевьеве всегда нравился секс. И выражение своей сексуальности. А почему бы и нет? Маскарадники ведь не стеснялись устраивать оргии у всех на виду — сомнительно, что её действия хоть кого-то шокируют.

Тем более, с тем голодным взглядом, которым сейчас смотрел на неё Роуин, она вообще не думала ни о ком другом.

— Ты когда-нибудь играла в «Лис говорит»? — спросил он, начиная медленно обходить её по кругу.

Она скрестила руки:

— Разве это не детская игра?

— Только не в той версии, в которую будем играть мы, — промурлыкал он.

В зеркале перед ними отражался его силуэт в маске, повторяя хищные, выверенные движения. Лис до кончиков пальцев.

Она встретилась с ним взглядом, приподняла подбородок и спокойно сказала:

— Покажи мне.

Улыбка Роуина стала шире:

— Лис говорит: сними платье.

Жар в её крови вспыхнул мгновенно.

Что ж. Переходим сразу к главному.

Он продолжал кружить вокруг неё, сцепив руки за спиной и пристально наблюдая за каждым её движением. Женевьева потянулась к вороту платья, развязала атласный бант, затем, не торопясь, расстегнула каждый из обтянутых тканью пуговок, тянувшихся до самого пупка. Когда воздушная ткань платья мягко упала к её ногам, устилая лесной пол, ей было всё равно, что она снова губит одно из своих любимых платьев. С выражением, с которым Роуин смотрел на неё, было ясно — оно того стоило.

— А теперь — сними остальное, — велел он.

Она не сдвинулась с места, с лукавой полуулыбкой подняв бровь. Она ведь знала правила этой игры. Он улыбнулся в ответ:

— Лис говорит.

Тогда она сняла и тонкую сорочку, и нижнее бельё, и снова оказалась совершенно обнажённой, в то время как он был одет с головы до ног. Это могло бы показаться неравным положением, но по тому, как его тело мгновенно отреагировало на её наготу, она понимала — несмотря на видимую власть, истинная сила была у неё.

Он встал перед ней, положив руки ей на бёдра, слегка раздвинул их носком ботинка. Она подчинилась, хоть он и не произнёс вслух ни слова.

— Лис говорит… — прошептал он, склоняясь к её уху. Холодок от его пирсинга обжёг кожу, и она вздрогнула. — Введи в себя палец, красавица.

Она тут же ощутила, как её всё внутри заливает теплом. Неудивительно, что существо из Ада может быть столь грешно сладостным, но всё же, с какой лёгкостью он доводил её до этого состояния, поражало её каждый раз.

Она подчинилась. Скользнула пальцем внутрь, один раз, другой, а затем, облизнув губы, провела по набухшему, пульсирующему центру между ног —

— Нет уж, — одёрнул он её, мгновенно схватив за запястье. — Я не говорил трогать себя там. Если ты не соблюдаешь правила, последует наказание.

— А это только раззадоривает, — прошептала она.

В ответ он издал низкий, угрожающе-привлекательный звук где-то глубоко в груди:

— Веди себя хорошо, неприятность. Иначе наша игра быстро закончится, и ни один из нас не получит желаемого.

Она показала ему язык — и была неприятно удивлена, когда он неожиданно прикусил его. Она вскрикнула, выдернув язык из его зубов, и поспешно провела по нему губами, чтобы снять жжение, пока он довольно ухмылялся.

— Веди себя, — повторил он.

Её тело буквально вибрировало от желания — то ли прибить его, то ли трахнуть прямо здесь и сейчас. Он отпустил её запястье, и она снова вернулась к приказу: ввела палец внутрь, ахнула от того, насколько была влажной.

— Хорошо, — промурлыкал он. — А теперь… попробуй себя на вкус.

Она не колебалась. Медленно извлекла палец, подняла к губам и с наслаждением облизала, стянув с него влажность с тихим стоном.

Громкий, низкий смешок вырвался у него из груди — и тут она поняла свою ошибку. Он не сказал: «Лис говорит».

Он опустился на колени перед ней с ленивой усмешкой:

— Ты и правда обожаешь наказания, да?

Она не была уверена, стоит ли говорить ему, что вид того, как он встаёт на колени, — это ни разу не наказание. Но в следующий миг кончик его языка описал дразнящий круг вокруг её клитора, и все прочие мысли вылетели у неё из головы.