Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

— Даже не думай, — отрезала она.

— Тогда мой! — тут же воскликнул Севин.

Когда последний удар был нанесён, Баррингтон, кривясь, процедил:

— С днём рождения, Женевьева.

А потом вытащил из себя ножи и вышел из комнаты, оставляя за собой кровавый след.

Женевьева смогла вымолвить только одно:

— Я не понимаю эту семью.

Но в другой жизни, наверное, я бы и правда хотела быть её частью.

— Это он нас всех втянул в эту грёбаную игру, — пояснила Эллин, пожав плечами. — Так что пусть хоть иногда и пострадает.

— Ладно, кто готов к торту? — радостно спросил Севин.

Через час Женевьева и Роуин вернулись в его комнату — переодеться и немного отдохнуть перед следующим раундом Охоты. Он снял простыни со своей кровати, пока она вытаскивала шпильки из растрёпанных волос.

— Хочешь, помогу? — спросил Роуин, когда закончил, приподняв бровь: она как раз мучительно пыталась дотянуться до шнуровки на спине.

Она замерла.

— Ты что, специально так туго затянул, чтобы потом самому и распускать?

Но на его лице не было и намёка на усмешку. Он просто сделал жест, чтобы она повернулась, и она прикусила губу, не понимая, в каком он сейчас настроении. Он медленно потянул за один из шнурков, развязал узел, потом аккуратно и тщательно расплёл корсет, пока тот не ослаб настолько, что она наконец смогла нормально дышать.

— Сыграем в «Две правды и ложь»? — вдруг предложил он.

Она удивлённо развернулась к нему.

— Хорошо.

— Тебе понравилось? Какой твой любимый день рождения? И какой момент сегодняшнего вечера был лучшим?

— Это было… интересно, — ответила она на первый вопрос. — Совсем не то, что у нас дома. Мама всегда готовила моё любимое блюдо, а я играла с Офи. Наверное, лучший день рождения — тринадцатый. Тогда мама впервые разрешила мне самой сходить в город.

Пока она говорила, он снял жилет, аккуратно сложил его и положил на комод. Потом снял туфли и галстук.

— А лучший момент вечера… — Она замолчала, пытаясь не смотреть, как он расстёгивает рубашку.

Твои губы на моём теле. Безусловно.

— Когда Ковин проглотил нож размером с моё предплечье, — солгала она.

На самом деле этот момент был совершенно ужасным и не вызывал желания повторить.

— Его стандартный трюк, — усмехнулся Роуин. Но по его взгляду она поняла: он знает, что это была ложь. Впрочем, умолчал.

— Твоя очередь, — бросил он.

— Ты правда ненавидишь своего отца так же сильно, как все остальные?

На другой вопрос у неё пока не хватало смелости.

— Всё не так однозначно, — ответил он. — Но иногда — да. Не за то, что он однажды поступил опрометчиво, испугавшись за жизнь жены. А за то, что после этого даже не пытался быть рядом. Он слишком стыдится того, к чему нас приговорил. Но, ошибся ты или нет — если обрёк свою семью на проклятие вроде Охоты, то должен хотя бы смотреть им в глаза чаще, чем два раза в год.

Женевьева кивнула.

— Моя мать никогда не рассказывала нам об отце — о том, как встретила его в Фантазме, о проклятиях, что разрушили нашу семью, о долгах, повисших на нашем доме. А потом умерла и просто… оставила нас. Она нас бросила. Меня — вообще без подготовки к жизни.

Роуин скрестил руки на обнажённой груди и облокотился на комод, погружённый в размышления.

— Тяжело осознавать, что те, кто должен был нас защищать, могут оставлять самые глубокие раны.

Женевьева тяжело вздохнула. С этим ей приходилось мириться слишком долго.

— Наверное, именно поэтому я так упрямо пошла внутрь, несмотря на твои предупреждения, — призналась она. — Я хотела найти тех, кто похож на меня. Хотела встретиться с твоим отцом, надеясь, что его связь с моей матерью даст мне хоть какие-то ответы — почему она… сделала то, что сделала. Но вместо этого я выяснила⁠—

— Что он не лучше? — закончил Роуин.

— Ага, — кивнула она, отчётливо выделив финальный звук. И попыталась вернуть лёгкость в голосе: — Сколько у нас осталось до полуночи?

— Меньше часа, — ответил он.

— Пойду переоденусь. В этом платье мне точно не убежать, — она указала на себя.

— Женевьева?

Она обернулась:

— Да?

— У тебя осталось ещё два вопроса.

А я, между прочим, именно их и избегала. Спасибо, что напомнил.

— Не уверена, что мне есть что ещё спросить, — ответила она чуть слишком непринуждённо.

— Ложь, — сказал он. — Ты — бездонный колодец вопросов, Женевьева Гримм.

Она пожала плечами:

— Может, колодец пересох.

Она попыталась пройти мимо него. Он преградил путь.

— Ты раздражаешь, — проворчала она.

— А ты нарушаешь правила игры, — парировал он. — Ты хочешь, чтобы между нами было доверие? Тогда задай вопрос. Какой он?

Почему тебе так легко воспринимать всё это как просто секс, а я… не могу? — подумала она. Но вслух сказала совсем другое:

— Почему в твоём столе лежат письма из поместья Гримм? Мои письма.

Он застыл. Но прежде чем успел ответить — пробили полночь.

ТРЕТИЙ РАУНД ОХОТЫ

Глава 32. ОТРАЖЕНИЯ

В её сознании перезвон позолоченных часов Энчантры окончательно слился с понятием Ада.

Челюсть Роуина оставалась сжата, когда они, почти впритык, спустились к церемонии выбора. Он не сказал ни слова.

В комнате возник Нокс.

— Говорят, у кого-то сегодня день рождения, — заявил Дьявол, усмехнувшись Женевьеве. — Надеюсь, ты загадала желание, миссис Сильвер.

— Загадала, — парировала она. — Больше никогда не видеть твою физиономию. Так что, считай, ты его только что испортил.

Улыбка Нокса заметно натянулась, зато Севин и Ковин прыснули со смеху. Роуин же так и не посмотрел на неё.

Эллин негромко прочистила горло:

— У меня есть жетон, который я хочу использовать, Нокс.

Тот перевёл взгляд с Эллин на Роуина и обратно, но ничего не сказал, когда она достала багровую рыбку — ту самую, за которой Женевьева с Умброй чуть не погибли. Только теперь это была уже не рыбка, а небольшая драгоценность в форме рыбы, размером с ладонь.

Эллин небрежно бросила жетон, и Нокс поймал его в воздухе.

— Эллин получает иммунитет в этом раунде, — объявил он. — А теперь, остальные…

Он поднял Охотничий Клинок, как и в прошлые разы, и на этот раз лезвие устремилось прямиком к Севину, который довольно ухмыльнулся.

Нокс махнул ему:

— Игра?

— Изоляция, — ответил Севин, затем бросил взгляд на Женевьеву и подмигнул. — Считай это моим подарком ко дню рождения, Виви. Не благодари.

— Ну всё, ублюдки, увидимся позже, — зевнула Эллин, неспешно разворачиваясь. — Я иду в ванну. На долго. Так что даже не думайте врываться.

Остальные начали расходиться, кроме Севина, которому по правилам предстояло подождать десять минут. Роуин повёл Женевьеву по лестнице, молча. Наверху их уже ждал Умбра.

— Изоляция? — наконец спросила она. — Значит, мы должны выбрать одну комнату и оставаться в ней весь раунд, верно?

Это был один из типов игр, о которых он рассказывал ей ещё до свадьбы. Теперь же, пока он вёл её по коридору с дверьми, он даже не потрудился ответить.

— Ты ведёшь себя, как обиженный ребёнок, — пробормотала она, когда он потянулся, чтобы открыть одну из дверей слева.

Но прежде чем он это сделал, она встала между ним и дверью:

— Я туда не войду, пока ты не поговоришь со мной.

— Женевьева, у нас восемь минут, чтобы выбрать укрытие, — предупредил он.

— Ого. Ты довольно быстро сдался в своём молчаливом протесте, — съязвила она. — Вот бы ты знал, сколько моя мать могла не разговаривать, когда злилась.

Он метнул в неё мрачный взгляд, затем схватил за руку и повёл дальше по коридору — в ту самую ванную на втором этаже, где он застал её с Седриком на балу-маскараде.

Закрыв за ними дверь, она спросила:

— То есть теперь нам придётся торчать здесь весь раунд?