Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

Он фыркнул, будто мысль о том, что это может быть он, была абсурдной. Звучало как вызов. И она это подхватила.

Как только Роуин вывел её в фойе, он увёл её в тёмный угол между колонной у входа в бальный зал и смежной стеной. Он развернул их тела так, чтобы она оказалась прижатой к стене, а он — наклонился над ней, прямо напротив одного из огромных зеркал.

Сколько бы она ни старалась сохранить спокойствие, воспоминания о его губах на её теле всего несколько часов назад заставили сердце забиться чаще. Она целовалась со многими — двадцать семь человек, если быть точной, — но, за исключением Фэрроу, ни один из этих поцелуев не остался в её памяти. И хотя всё это должно было быть притворством, тело её явно отказывалось понять этот момент. То, как сердце дрогнуло, когда Роуин провёл подушечками пальцев по её челюсти и под подбородком, заставляя её поднять лицо к нему, — было неопровержимым доказательством.

— Расслабься, беда моя, — прошептал он прямо у неё уха, и в тот же миг его тени начали обвивать их, мягко касаясь её волос, обвивая её талию. — Забудь, кто может наблюдать. Сосредоточься только на мне.

Она уставилась ему прямо в глаза.

— Вот так, — пробормотал он. — И помни, если хочешь остановиться — просто щёлкни пальцами. Если что-то станет слишком… интенсивным.

— Взаимно, — прошептала она.

Он усмехнулся:

— Думаю, тебе вряд ли придётся об этом волноваться, беда моя.

Снова этот вызов.

Улыбка на её губах сначала была невинной. Сладкой. Она расправила плечи, опираясь о стену, и едва заметно подалась бёдрами вперёд — не вызывающе, просто чтобы устроиться поудобнее. Кудри были заколоты в небрежный французский пучок, но несколько прядей обрамляли лицо — и именно с ними она стала играть, обвивая пальцами, извиваясь, будто случайно.

— Знаешь, что я думаю, мистер Сильвер? — проворковала она, взглянув на него из-под густых ресниц и постукивая указательным пальцем по нижней губе, как будто задумалась. Специально, чтобы он посмотрел ей на рот. Это работало. Каждый раз.

— И что же ты думаешь? — его голос стал чуть ниже.

— Я думаю, нам стоит показать всем, насколько ты готов встать передо мной на колени, — пропела она, сдвинув бёдра вперёд, теперь сильнее прижимаясь к нему.

Она слегка покачалась, будто просто сменила стойку, но, заметив, как его зрачки расширились, а под поясом начала расти твёрдость, она поняла — он в её власти.

— Хочешь, чтобы я встал на колени, беда моя? — хрипло отозвался он. — Тогда я встану. Но сначала…

Он направил тени обвить её бёдра и в одно плавное движение приподнял её, заставив обхватить его талию ногами, даже не коснувшись её руками. Ладони он прижал к стене по обе стороны от её тела — демонстрируя, что способен свести её с ума, не прикасаясь.

Он наклонился и впился жгучим поцелуем в её обнажённую ключицу, в то время как другие щупальца теней зарылись в её волосы, лаская кожу головы, виски, чувствительные впадины на затылке. К тому моменту, как его губы добрались до шеи, кольцо в его губе соблазнительно скользило по её коже. Всё её тело дрожало от желания. И когда он коснулся нежного участка за левым ухом, тени скользнули вверх по внутренней стороне её бёдер, приближаясь к пульсирующей точке между ног. Её тело выгнулось к нему. Грудь налилась и умоляла о прикосновении. Возбуждение пропитало её нижнее бельё — всё внутри неё искало давление, которого так не хватало. Он надавил напряжённой эрекцией сквозь брюки прямо на тот самый чувствительный пучок нервов под её юбками — и в тот же момент обвил её шею кольцом теней, сжав так, что она захрипела, не в силах выпустить стоны, рвущиеся наружу.

— Чёрт, — прохрипела она, почти задыхаясь, чувствуя, как он усмехается у её щеки.

— Тише, — приказал он, и тени сжались ещё сильнее.

— Я ведь стараюсь быть тихой⁠—

Её непокорность была тут же наказана — кольцо теней сжалось сильнее, и она всхлипнула, мечтая, чтобы его тени сжимали и другие места. Она никогда в жизни не испытывала столько ощущений одновременно — и ей было нужно больше.

Она впилась ногтями в его плечи, когда его губы опустились к её челюсти, осыпая её поцелуями, и он снова прижался к ней. Тени забрались ещё выше под платье, едва касаясь её белья. Она не удержалась и снова застонала — и тогда всё давление исчезло. Всё, кроме мучительного сжатия на шее.

Её терпение лопнуло.

Она схватила его за рубашку, притянула его к себе и впилась в его губы с голодной жадностью. Их поцелуй был яростным, языки переплелись, пальцы Женевьевы скользнули в его волосы, запутались в длинных прядях и потянули — в отместку за всё его дразнящее поведение. Он на вкус был точно таким же, как пах — мёд с острыми нотками желания. Он с удовольствием застонал, и она проглотила этот звук, потянув его сильнее — его тело отозвалось с жаром, ещё крепче прижимая её к стене.

Когда он чуть отстранился, чтобы дать им обоим перевести дыхание, она прикусила маленькое золотое кольцо в его губе и осторожно потянула зубами.

По тому, как напряглась каждая мышца в его теле, и по проклятию, вырвавшемуся у него с губ, она поняла — ему это чертовски понравилось.

Она хихикнула, и он снова впился в её рот, заглушив смех страстным поцелуем. И, наконец, наконец-то, он коснулся её. Одна рука поползла вверх, задирая подол платья до бедра, а вторая легла ей на щеку, наклоняя голову под лучшим углом, чтобы углубить поцелуй. Мышцы её живота судорожно сжались, когда его ладонь приблизилась к источнику её возбуждения, и только железная сила воли не дала ей умолять его коснуться её там, где жажда стала невыносимой.

Когда она, задыхаясь, отстранилась за очередной дрожащий глоток воздуха, его губы не остановились ни на миг — скользнули по щеке к её уху, и он прошептал:

— Я… я ведь всегда был прав насчёт тебя. Ты — сплошная беда для меня.

— Пора тебе встать на колени, — выдохнула она, и только это смогла произнести.

Он аккуратно поставил её на ноги и подчинился. И она бы соврала, если бы сказала, что это не было самым захватывающим зрелищем в её жизни.

Он медленно поднял подол её платья, задрав его до самого живота, и коснулся губами её внутренней стороны бедра.

— Ты увере⁠—

Остальное так и не было сказано — кто-то громко откашлялся. И в тот самый момент Женевьева почувствовала, как кольцо на её пальце обожгло кожу. Они оба резко повернули головы — и увидели Эллин, чьё лицо было искривлено от явного потрясения, и Севина, весело посасывающего леденец и ухмыляющегося во весь рот. А за ними… Грейв. Его лицо выражало неподдельное отвращение.

Женевьева с вызовом уставилась на него в ответ. Как будто он вообще имел право её осуждать.

— С днём рождения, без сомнений, — заметил Севин и, хлопнув в ладоши в замедленном, издевательском аплодисменте, удалился.

Роуин отстранился от Женевьевы, пока Эллин продолжала стоять на месте. Она привела в порядок платье, а он бросал на сестру настороженные взгляды.

— Любопытно, — протянула Эллин, бросив на Роуина взгляд с каким-то странным, многозначительным прищуром. Женевьева не до конца поняла, что это значило.

Когда его родня наконец скрылась в направлении столовой, Роуин повернулся к Женевьеве, слегка кивнув с одобрением:

— Хорошая работа, беда моя, — пробормотал он и направился за остальными.

Глядя ему вслед — ни разу не оглянувшемуся — Женевьева осознала, что он был абсолютно прав: она была той, кто потерял контроль.

И больше всего на свете ей хотелось потерять его снова.

Глава 31. ТРАДИЦИИ

Столовая была украшена центральной композицией из роз — розовых и золотистых. На каждом стуле лежали тарелки в тон, а по центру стола тянулось пышное, аппетитное пиршество, пестрое и ароматное. Розовый и золотой шёлк свисал со всех стен, скрывая зеркала.

— Мы уже достаточно устроили шоу в первых двух раундах, — заметил Роуин, когда она обратила внимание на последнее украшение. — Думаю, мы заслужили передышку.