Жена хозяина трущоб (СИ) - Семенова Лика

Я лихорадочно расстегивала проклятые пуговицы рубашка, не отрываясь от его губ. Я вся горела пожаром. В ушах звенело, перед глазами плыло. Я чувствовала, как Сальвар потянул поясок фартука и распустил бант. Его жадные руки шарили по моему телу.

Вдруг Сальвар напрягся. До моих ушей, будто в самом кошмарном кошмаре, донеслось:

— Сэр, сро… Простите, сэр…

Я медленно повернулась и увидела в дверях смущенного Мэйсона. Он отвернулся и прятал глаза. Но, как бы он их не прятал, он уже все видел. Господи… Меня бросило в холод. Я сорвалась с места и, как безумная, выскочила из комнаты.

Глава 67

Сальвар через несколько минут пришел ко мне сам. Закрыл за собой дверь. Привычно улыбался, вздернув уголок губ. Казалось, он счел все произошедшее забавной шуткой. Подошел ко мне, обнял:

— Не бери в голову, Лисенок. Ничего ужасного не произошло.

Я изо всех сил пыталась оттолкнуть его:

— Ничего ужасного? Ты смеешься, Сальвар? Да я готова умереть от стыда!

Он усмехнулся:

— Теперь уже поздно.

Я в бессилии уткнулась лбом в его грудь, обмякла:

— Господи, какой стыд!

Он коснулся моего подбородка, заставляя поднять голову:

— Перестань. Я пояснил Мэйсону то, что счел нужным. Не беспокойся, я ему доверяю. В конце концов, это к лучшему. Будешь делать то, что сама захочешь. Ведь ты не прислуга.

Я нервно сглотнула:

— Значит, теперь все узнают?

Сальвар повел бровями и прижал меня к себе:

— Ты ведь этого не хочешь. Мэйсон ничем нас не выдаст. Но за остальных поручиться не могу.

Я вздрогнула, отстранилась:

— Что это значит?

— То, что врунья из тебя — так себе… А люди тоже не дураки. Так что, рано или поздно разоблачение неизбежно.

Я даже поежилась от ужаса:

— Тогда я скажу, что заболела, и просто побуду в комнате, пока ты не вернешься. Так будет лучше всего.

Сальвар посмотрел на меня:

— Может, тогда тебя вообще на ключ запереть? Чтобы наверняка?

Я замерла, не сразу поняв, что это была шутка. Уверенно кивнула:

— Запри. Чтобы я не наделала глупостей.

Он снова обнял меня, чмокнул в губы:

— Откуда ты такая взялась, Софи… Другая бы на твоем месте сама все разболтала, как можно быстрее. И нос задрала. И хозяйку начала из себя изображать.

Я покачала головой:

— Иногда говорят, что счастье любит тишину. Может, так и есть? Зачем кому-то о чем-то знать? Ведь достаточно того, что знаем мы двое.

Сальвар потерся подбородком о мою макушку:

— Ты, правда, с Луны…

Я вцепилась в его рубашку:

— Я опять сказала глупость?

— Не знаю, Софи. Может, настоящая глупость — все остальное… Поступай так, как считаешь нужным. Только будь осторожна, если пойдешь на улицу.

Я напряглась. Сразу поняла, что он имел в виду. С той ночи мы больше не говорили о Марко, но это совсем не значило, что он свернул себе шею или испарился.

Я покачала головой:

— Не переживай, я никуда не пойду. Останусь дома. Буду ждать твоего возвращения. Только… — Почему я раньше не подумала? — А вдруг сообщат, что готовы мои документы? Мне нужно будет их забрать?

Сальвар покачал головой:

— Ничего не нужно забирать — они их вышлют на мое имя. — Он удовлетворенно улыбнулся: — Ведь я все еще твой доверенный… пока я официально не снял с себя эту ответственность. А может, и не снимать? Буду все решать за тебя.

Во мне это не вызвало ни крупицы возмущения. Я кивнула:

— Решай. Я не против.

— Может, вообще выдам замуж… за Найджела. Чтобы не зазналась.

Я посмотрела в его искристые глаза, покачала головой:

— Не хочу за Найджела…

Я поднялась на цыпочки, поймала его губы. Целовала сама, а Сальвар лишь позволял. Я только чувствовала, как его руки превращались в тиски.

Он процедил мне в губы:

— Еще пара секунд, и я буду ночевать здесь. Уже не выгонишь.

Я тут же отпрянула:

— Не надо, пожалуйста. Когда вернешься, мы поедем в нашу квартиру. Ладно? Тебе очень рано вставать, надо выспаться. — Я в каком-то нелепом жесте чмокнула его в щеку. Не умела прощаться. — Я буду тебя ждать.

Это было наше первое расставание. Пусть и короткое. Но меня охватывало незнакомое трепетное чувство. Странное и необыкновенное. Я ощущала себя принцессой из сказки, которая, проводив своего принца в поход, тут же садится ждать у окна его возвращения. И считает минуты.

Я старалась теперь не выходить из комнаты. Сальвар был прав — я толком даже врать не умею. Я не пошла к завтраку, и к полудню появился Мэйсон с подносом. А я не понимала теперь, как смотреть ему в глаза. И что говорить. Но он казался совершенно невозмутимым. Вчера был единственный раз, когда его лицо выражало, действительно, живую эмоцию. Но лучше бы я этого не видела.

Он поставил поднос на столик:

— Ты не завтракала.

Я вся сжалась, опустила голову:

— Спасибо, мистер Мэйсон.

Я будто варилась заживо. Наверняка была вся красная.

Он порылся во внутреннем кармане и положил на стол книгу. Знакомый переплет — так была оформлена серия Шекспира.

— Мистер Сальвар просил тебе передать.

Я покосилась на книгу. «Отелло»… Я не читала, но, кажется, это та, где мавр от ревности убил жену… Похоже, они оба издеваются…

Раз Мэйсон все знал, я не могла не спросить:

— Мистер Мэйсон… они долетели?

Тот кивнул:

— Да. Не беспокойся, все в порядке. Мистер Сальвар уже занят делами.

Я снова опустила голову, молчала.

Дворецкий направился к двери:

— Если тебе что-то понадобится — сразу скажи.

Я пробормотала, едва слышно:

— Да, сэр.

Но сама точно знала: мне ничего не понадобится. Ничего и никогда.

Теперь я маялась настоящим бездельем. Просиживала у фальшивого окна, листала книгу. До смерти боялась, что придет любопытная Леонора и станет задавать вопросы. Скажу, что заболела…

Леонора действительно пришла. Ближе к вечеру. Но, увидев ее, я буквально забыла обо всем на свете. Зареванная, с красным лицом, с воспаленными глазами. Она сжимала в руке замусоленный платок и ежесекундно терла нос, который будто увеличился в размерах.

Я тут же подскочила:

— Леонора? Что случилось?

Та без приглашения брякнулась на кровать и зарыдала:

— Я была права. — Она стукнула кулаком по груди: — Сердце ведь не обманешь. Все чует.

Я опустилась рядом:

— Да что случилось?

Та размазала слезы по лицу, выпрямилась, набрала воздуха в грудь:

— Бросил.

Я даже отпрянула:

— Людовик? Неужели, правда?

Леонора лишь зарыдала сильнее и уткнулась лицом в ладони.

Я старалась успокоить ее, как могла. Но что я могла ей сказать? Невольно думала о том, что чувствовала бы сама, и сердце болезненно съеживалось. Должно быть, это невыносимо. Никакие слова не помогут. И я совсем не знала, чем ей помочь. Лишь совала бокал с водой:

— На, выпей.

Та сделала пару глотков и всучила бокал мне обратно:

— Тут водки надо, а не воды. Иначе сердце лопнет.

Я растерянно пожала плечами:

— У меня нет водки…

Леонора неистово покачала головой:

— Не могу! Не могу с ним под одной крышей! Дышать нечем! — Она вдруг подскочила, схватила меня за руку: — Давай, выйдем на улицу. Посидим в парке. Иначе я тут задохнусь!

Я без раздумий кивнула — это единственное, чем я могла ей помочь:

— Хорошо.

Я не стала переодеваться, лишь сняла приметный белый фартук.

Мы сели на ту же скамейку, на которой Леонора ждала меня в прошлый раз. Уже смеркалось, но фонари не зажгли, и аллея становилась сине-серой. Леонора немного успокоилась. Теперь просто сидела и молчала, глядя по сторонам. Будто ждала, что этот «картавый» придет просить прощения.

Людовик, разумеется, не пришел. Зато я с ужасом заметила, как к нам приближается знакомый изящный силуэт. Меня буквально приморозило к скамье. Господи…

Алисия.