Ольга Горовая - Жажда ночи
Губы вампира накрыли ее рот.
Жадно. Жёстко.
Убеждаясь, уверяя себя что с ней ничего не случилось, и что целая, невридимая Элен снова в его руках.
Истощенная. Почти полностью лишенная силы, которую отдала в том странном ритуале, только что свершившимся в долине. Пекло! Это злило его.
— Ты хочешь убить меня, детка? — Макс с протяжным вздохом оторвался от любимых губ, прижимая ее к себе еще крепче, и уткнулся носом во впадинку над ключицей. — Эта попытка могла оказаться удачней, чем тот кинжал в поместье Аристарха, черт побери!
— Прости, — Элен вздохнула, с наслаждением прижимаясь к нему. Довольная, что они так близко. Но, все равно, не избавившись от того, что вызывало боль внутри нее. — Я не могла не помочь ей, М-а-кс, не могла, любимый…, - ее лицо было грустным, когда она продолжила. — А Сирине и Лилиане хуже, гораздо хуже чем мне. Я лишь связывала нас всех. Они же…, они были силой в этом всем.
Он понимал это. Но никакое понимание не могло унять бешенство безумной сущности от того, что его Элен была настолько измучена.
— Я знаю, детка, знаю… — его ладони обхватили ее лицо. Это он не мог не прикасаться к ней. Не мог не скользить грубыми, покрытыми шрамами пальцами по ее щекам, отводя волосы, обводя черты. Не касаться губами, в легких, почти нежных, поцелуях. — Но, раздери меня бес! Если ты еще раз так меня напугаешь, я кандалами прикую тебя к себе. И в этот раз, не освобожу.
— Кандалы…? — Элен лукаво вздернула бровь, облизывая губы, в попытке поймать его палец, которым Макс скользил по ее коже. Она пыталась отвлечь его. Помочь. — Мне нравится такая идея…
Ее губы обхватили кончик его большого пальца, и клыки легонько сжались на коже безумца.
Макс не выдержал. Зарычав, он снова впился в ее губы поцелуем.
Эта ласка не была страстью. Не только ею. Он просто дико, безумно, по-настоящему был рад, что она не пострадала. И ему требовались доказательства этого. Постоянно. Каждые несколько минут.
Макс не мог полагаться на веру в любом вопросе, касающемся Элен.
И только через пару минут, смог позволить отстраниться ей. На три миллиметра. Ровно на три. Большего, пока, Макс не пережил бы.
Паранойя не ушла. Лишь наростала от каждой минуты счастья, эйфории, которые он испытывал, держа Элен в своих объятиях.
Еще раз глубоко вдохнув, так, чтобы ее аромат переполнил его легкие, Максимилиан, наконец-то, смог осмотреться.
Картина ночной равнины не радовала своим видом. Каждый из мужчин, едва не до боли, сжимал свою любимую в объятиях. И безумный вампир не мог не понять их.
Сирина, и та, человек, Лилиана, которую так крепко обнимал Теодорус, были без сознания. И если со смертной вопросов не возникало, то видеть в беспямятстве вампира… Бес! Это не было тем, что доводилось часто наблюдать Максу. Даже за все свое существование в доме Аристарха, он такого не встречал.
Пекло! И представить казалось сложным, что же могло вызвать подобное…
Михаэль был целиком сосредоточен на Рине.
Макс отвернулся от друга, зная, что если помощь будет нужна, тот не побрезгует взять ее любым способом и всмотрелся в лицо того, кого столетиями считал врагом.
Честно признавая, что поражен.
Безумец ошибся в оценке отношения этого Древнего к хрупкой смертной… Достаточно сильной и отчаянно, однако, чтобы призвать Кали…
На вечно безразличном, холодном лице Теодоруса было написано отчаяние.
Неприкрытая боль. Дикая, неконтролируемая агония.
Сложно было не понять таких эмоций его нового союзника.
Максимилиан имел некотрое представление о том, как именно пытал Тео. И получил он его из первых рук. Сам безумец, при всей своей любви к чужой боли, никогда не смог бы применить эти пытки. Неконтролируемое безумие не позволяло ему использовать такие методы.
В любимых забавах Теодоруса надо было оставаться отстраненным, холодным. Сдержанным до самого апофеоза. Не поддаваться соблазну крови или быстрой расправы. Эти пытки испивали их жертву до конца…
И знать, что твоя любимая, весь смысл твоего существования сейчас проживает все, что ты творил… Пекло!
Руки Максимилиана, мимовольно, крепче сжались на теле Элен. Так, что у нее вырвался удивленный ойк.
— Прости, — он поцеловал ее скулу, и сам не понимая, с каким благоговением прикоснулся к кожи Элен. — Прости.
Макс не мог не смотреть на Тео. Сейчас, он сочувствовал тому, кого почти триста лет ненавидел.
Грегори, подобно ему самому, крепко обнимал Каталину. Та была невридимой. Но столь же сильно истощена, как и Элен. Это бросалось в глаза и на расстоянии.
Им всем стоило подумать. Серьезно поразмыслить над тем, что только что произошло.
Очевидно, что никто из них непланировал подобного, отправляясь на эту равнину, чтобы заключить договор.
Но было ли это случайностью? Простым совпадением?
Пекло! Макс не привык думать над тайными планами неизвестных врагов, или двуличием возможных союзников. Это не было его стезей, бес раздери! Этим занимался Михаэль. Но сейчас, другу, определенно было не до этого. Грегори, так же, не казался в состоянии подумать о случившимся. Слишком мало времени прошло с момента обращения Каталины. И он целиком был поглощен ее состоянием.
Теодорус…
Макс покачал головой, целуя волосы любимой, которая безмолвно опиралась на него.
Нет, он верил Тео. Уже верил. Нельзя было так играть. Не в этом. Не пожертвовал бы он этой девушкой ради того, чтобы ослабить их…
Но и на Древнего не преходилось рассчитывать.
Дьявол. Ему не нравилось быть тем, кто думает. Но не похоже, чтобы Максимилиану оставили иной выход.
Понимая, что сейчас не в том состоянии разума, чтобы четко анализировать и размышлять, Максимилиан кивнул Грегу.
— Нам надо вернуться в замок.
Друг хмыкнул, очевидно, соглашаясь с этим.
Макс повернулся к Теодорусу, даже не представляя, как добиться его внимания. Лично он — убил бы любого, кто посмел бы обратиться к нему в подобный момент.
Но до того, как Макс сказал хоть слово, Элен повернулась в его руках, и тихо обратилась к Теодорусу.
— Пойдем с нами, Теодорус, — в тиши ночи, тихий голос разносился хорошо. Только слышал ли его тот, кому Элен говорила? — Я попробую найти ее силу, ее сознание, когда немного отдохну. Может это как-то поможет…
Казалось, Древний не уловил обращенного к нему вопроса.
Во всяком случае, Макс был уверен в этом, пока хриплый, сломленны голос не задал вопрос в ответ.
— Ты сейчас не ощущаешь ее? — он не поднял голову от лица Лилианы, гладя ладонью неподвижные черты, не прерываясь, даже спрашивая это. Но Макс ощутил, как сжалось сердце Элен от этого вопроса.
