Ольга Горовая - Жажда ночи
— Нет, прости… — Элен крепче вжалась в его тело. Испытывая отчаяние от своей неспособности помочь сейчас этой девушке.
— Спасибо за предложение, — Тео криво улыбнулся. Но это больше напоминало гримасу боли, чем хоть какое-то проявление благодарности или веселья. — Я подумаю об этом. Но не сейчас…Позже… Возможно… Вы знаете, где меня найти, — коротко бросил Древний, и растворился в тьме без продолжения разговора.
Макс выругался, раздраженный подобным прощанием. Но… какие уж тут претензии? Он подхватил на руки Элен, не обращая внимание на ее сопротивление, и крепко-крепко прижал к свое груди. Пытаясь забрать часть боли от чужого страдания.
— Пошли, — коротко бросил он Грегори.
И они все исчезли, оставляя на равнине лишь ветер, разносящий над камнями прах Стефана.
Впервые за все свое существование он понял, отчего Макс поступает так.
Дьявол!
Только сейчас, разум, понемногу, возвращался к Мастеру, давая осознание того, что именно Михаэль едва не совершил.
Он готов был выступить против богини.
Черт! Он выступил против нее, потеряв всякий контроль. И это в тот момент, когда в руках всемогущей мучительницы была Сирина…
Михаэль коснулся разума любимой, проверяя ее состояние, немного успокоился, ощущая, что обморок уже перешел в сон. И материализовался в их покоях, все еще пытаясь совладать с самим с собой.
Но бешенство, бушующая ярость его мечущейся тьмы не желали уступать контролю и разуму.
Видеть Сирину во власти Кали, не ощущать ее в своем сознании, не чувствовать сущность своей любимой — Михаэль еще не ведал подобной пытки.
Он всегда был сильнее. Никто не мог победить Мастера. Никому и никогда не удавалось сломить его. Но там, на этой треклятой, чертовой равнине…
Ад! Он умирал. Каждую секунду, каждый проклятый миг вонзался в его разум, в его сердце, в саму сущность вампира, заставляя бесноваться тьму.
И только когда Рина снова была в его руках, когда он прижал ее к себе, Михаэль осознал, что и его самого наказала Кали.
За самоуверенность. За надменность. За спесь.
За то, что Мастер всегда считал себя почти равным забытым силам, едва не насмехаясь над их могуществом.
Ему наглядно показали, что и на его силу найдется управа. И против него — есть, что поставить.
Защищая девушку, которая стольким жертвовала ради Теодоруса, Михаэль думал о Сирине. О том, что он сам мало чем отличается от Древнего, просто не так далеко прошел еще по этому пути. Мастера вполне могла однажды постичь подобная участь. И на месте той слепой могла оказаться его любимая…
Сирина была всем для него. Пусть и немало времени понадобилось Михаэлю, чтобы осознать это.
Теперь, он был совершенно уверен в том, вся вселенная не стоила и секунды ее огорчения. И уж тем более, ничто на земле, даже сам Михаэль, не стоило муки Рины.
И то, что Кали так поступила, показала это ему… имело какой-то подтекст.
Но Михаэль не был сейчас в состоянии осознать глубинный смысл поступка богини.
Он не мог размышлять. Не мог просчитать вероятные причины, даже приблизительно. Просто знал, доверял своему чутью. Ощущал.
Но не мог осмыслить.
Потом, позже. Когда он будет уверен, что с ней ничего не случилось.
А пока…, что ж, он никогда не думал, что дойдет до подобного, но готов был на время позволить Максимилиану управлять ситуацией.
Потому что все, чего в данную минуту хотел вампир — это заботиться о Сирине.
Его тьма заклубилась, пытаясь вырваться, смести все, что встретится на ее пути. Разрушить хоть что-нибудь, лишь бы дать выход этой ярости от собственной беспомощности, от бессилия, от того, что не смог защитить ее.
И в этот момент, словно почувствовав это, будто поняв, как он близок к срыву, Рина пришла в себя.
Ее сознание потянулось к нему.
Михаэль замер посреди комнаты, с ней на руках. Наслаждаясь. Почти ошарашенный пониманием того, насколько неполной была без Сирины, его сущность.
— Это стоило того, любимый, — пальцы Рины коснулись его груди, там, где билось сердце.
Она мягко провела по его коже ладонью, забираясь под ткань, будто старалась подобной лаской утихомирить зверя, беснующегося у него внутри.
И это срабатывало, черт побери!
Под ее руками, под этим нежным касанием, его тьма остановилась, отбрасывая злость, полностью переключаясь только на Сирину. Стремясь к ней.
— Я верю, малыш, — он опустил ее на подушки постели, помог сесть. Нахмурился, понимая, что Рина почти не в состоянии пошевелиться сама. — Но ни за что, ни ради кого в этом проклятом мире, не захотел бы пережить этого еще раз, — Михаэль резко выдохнул, пытаясь быстрее взять себя в руки. — И откуда, разрази все гром, ты вообще узнала об этом ритуале?
Вероятно, в его голосе звучала раздраженная претензия, но Мастер знал, что Сирина ощущала его любовь, его тревогу, и никогда за это на него не обидится.
— Ты даже не представляешь, сколько всего собрано в твоей библиотеке, — чуть насмешливо прошептала Сирина, целуя его ладонь, которой мужчина обнял ее щеку. — Неужели ты никогда не читал своих собственных книг? — зеленые глаза блеснули озорством.
Это было хорошо. Даже богине не удалось сломить его Рину.
Ледяные тиски опасения немного ослабли, позволяя Михаэлю вздохнуть полной грудью.
Он скрыл это. Отгородил свой страх за здравие разума любимой после такого потрясения.
Не потому, что это имело бы значение. Отнюдь. И стань она совершенно безумной, он все так же любил бы Сирину. Но Мастер не хотел сообщать ей, что подобный вариант был вполне вероятным. Не хотел пугать. Берег ее покой.
— Меня интересовало только то, что я мог использовать, а ритуалы колдунов, определенно, не моя стихия — вампир безразлично пожал плечами, — за все остальные находки, стоит сказать спасибо Кирину, — он нахмурился. — Хотя, не думаю, что благодарен ему за этот вечер, черт возьми!
Ее губы дрогнули в слабом подобии беззвучного смеха от столь явного раздражения Михаэля.
Но ему было не до этого.
Дьявол! Да что же с ней? Куда делась вся сила Рины?! Его почти пугало подобное физическое истощение. Да ведь она же бессмертна! Такого просто не должно было быть.
Обхватив рукой ее затылок, он понял, что и голову ей держать сложно. Но Рина, с раздражающим упорством, не желала ложиться. Даже когда Михаэль надавил, поглаживая открытой ладонью шею, она несогласно посмотрела на него своими изумрудными глазами, и тяжело глотнула, закусывая губу.
— Не надо, Михаэль, я хочу подумать, понять то, что узнала, что произошло…, а едва лягу — просто усну, — она едва-едва покачала головой, оказывая ему сопротивление.
