Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

Вдруг прямо на улицу выскочил щенок, его мягкие уши хлопали на бегу, пока он несся прямо под копыта лошади.

— Нет! — Силла бросилась вперед, подхватывая его на руки и перебегая на другую сторону дороги. Она почувствовала едва ощутимое касание воздуха, когда пронеслась мимо лошадиного копыта, но удача оказалась на ее стороне, и импульс движения вынес ее в безопасное место.

Возница осыпал ее проклятиями, но слова тонули в гуле крови у нее в ушах. Она прижалась спиной к стене, сжимая щенка в руках, чувствуя на себе взгляды прохожих.

Глупая! — пронеслось у нее в голове. Ты не должна была привлекать к себе внимание.

Но щенок радостно заерзал в ее руках, а его мягкий, бархатистый язык скользнул по ее щеке, возвращая в реальность. На губах Силлы заиграла улыбка, и она почесала малыша за ухом.

— Непослушное маленькое создание, — пробормотала она. — Тебе надо быть осторожнее.

На улицу, тревожно оглядываясь, выбежал мальчик лет восьми-девяти. Завидев щенка, он обмяк от облегчения.

— Клофи!

— Он был на волоске от того, чтобы его затоптали, — предупредила она, пытаясь, но так и не сумев придать голосу строгость.

Щенок принялся с радостью облизывать лицо мальчишки, вернувшись к своему хозяину. У Силлы потеплело на сердце, и она спрятала этот момент в копилку теплых воспоминаний.

Мальчик поблагодарил ее и убежал на боковую улицу.

Рядом, качая головой, появился Джонас.

— Тот факт, что ты дожила до этого дня — настоящее чудо.

Силла бросила на него возмущенный взгляд.

— Ты бы просто смотрел, как щенка затаптывают?

— Некоторые звери не должны выживать, — задумчиво проговорил он.

— Милосердные боги, Джонас, — пробормотала она. — Стоит мне подумать, что ты уже не можешь стать хуже, как ты открываешь рот.

— А я-то думал, тебе нравится мой рот.

Силла прикрыла глаза, снова надавливая пальцами на виски.

— Ты такая задница. Но если я не ошибаюсь, тебе тоже нравился мой.

— О да. Нравился. Нравится. — Он замолчал, а его взгляд замер на ее губах. — Я не перестаю думать о них уже несколько дней. — На мгновение он выглядел так, будто был зол сам на себя за эти слова. Но затем выражение его лица изменилось. Вернулась привычная самоуверенность. — Интересно, они такие же мягкие, какими кажутся? — его голос стал ниже. — Интересно, какой у них вкус.

— Вечное пламя, — пробормотала Силла, ощущая, как по телу разливается жар.

— И еще мне любопытно, — продолжил он, — твои скромные невзрачные платья и показная невинность — это обман? Потому что хорошие, сладкие девочки не обладают таким острым и лукавым языком, как у тебя. И милосердные боги, Силла, я далеко не хороший человек, потому что единственное, о чем я думаю — это как бы затащить тебя в свои меха и узнать, на что еще способен этот язык.

Его слова продолжали отдаваться в ней пульсацией даже после того, как он замолчал. Она моргнула несколько раз, пытаясь вернуть себе ясность мысли.

— Невзрачные платья? — фыркнула она. — У них есть карманы. Они удобны! Мы путешествуем по Дороге Костей!

Джонас расхохотался. Это был искренний, теплый звук. Она украдкой взглянула на него. Его лицо смягчилось, в уголках глаз собрались крошечные морщинки. Пепел. Почему он должен выглядеть именно так?

— Вот что ты вынесла из моих слов? — он провел рукой по макушке, потянув за свою косу. — Ты… неожиданная.

Он двинулся дальше по дороге, и после глубокого вдоха Силла последовала за ним. Она поправила капюшон, краем глаза заметив серебристо-черное мерцание кольчуги. Двое Клитенаров двигались им навстречу. Они были невероятно высокими, а пряжки их доспехов лязгали с каждым шагом. С каждым мгновением напряжение в груди Силлы становилось все сильнее. Она ощутила их взгляды на себе, острые, как клинок, только что сошедший с точильного камня.

Они знают? Дошли ли до них вести из Рейкфьорда?

Их шаги замедлились. Ближайший воин положил руку на рукоять своего хеврита. Время замедлилось. Силла задержала дыхание, сосредоточившись на дорожной грязи под ногами.

Но Клитенары прошли мимо, а звук их шагов вскоре растворился в гуле города. Голова у нее кружилась, перед глазами мелькали пятна. Она заставила себя расслабить мышцы, сделать несколько глубоких вдохов.

Ты должна помнить, что поставлено на кон, мысленно напомнила она себе.

— Ты в порядке? — спросил Джонас, наблюдая за ней.

Силла натянула на лицо улыбку и медленно кивнула. Ей нужен был отвлекающий разговор, что-то, что не дало бы мыслям свести ее с ума.

— Давай начнем сначала, Джонас. Пожалуйста. Мы же можем поговорить о чем-то другом. — Она задумалась. — Расскажи мне что-то правдивое о себе. То, что мог бы знать только друг. И без пошлостей, — добавила она.

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— Правдивое?

— Да. Расскажи мне что-то настоящее.

Она скрестила руки на груди, затем снова опустила их, бросив быстрый взгляд через плечо.

Джонас долго молчал. Она надеялась, что он скажет хоть что-то, что разрядит напряжение, все еще сковывающее ее.

— Что бы ты делал, если бы не был в «Кровавой Секире»?

Его большой палец провел по жесткой щетине бороды, пока он обдумывал ответ.

— В идеале у меня было бы столько соласов, что мне никогда больше не пришлось бы работать. Я жил бы во дворце, ел бы мясо и пил эль, пока меня обслуживают красивые женщины.

Силла закатила глаза.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты совершенно бесстыжий, Джонас?

— Множество раз, — вздохнул Джонас. — Почему мне вообще должно хотеться уйти из «Кровавой Секиры»? Мерзнуть до костей и жрать дрянную стряпню Сигрун месяцами. Что может быть лучше?

— Похоже, тебе это не по душе.

Силла украдкой посмотрела на него. В чешуйчатых кожаных доспехах, с оружием, надежно закрепленным на поясе, и висками, выбритыми почти до кожи, Джонас выглядел тем самым грозным воином, которого она видела в битве с «Железными Воронами». А осознание того, что этот человек только что признался, что хочет затащить ее в постель… от этого у нее кружилась голова.

Джонас долго молчал.

— Думаю, азарт угас.

— Тогда почему ты все еще этим занимаешься?

— Мне нужны соласы.

— Это ты предельно ясно дал мне понять. — Она нахмурилась. Почему ему так нужны деньги? — Разве ты не мог бы зарабатывать их каким-то другим способом? Разве счастье не важно?

— Это… сложно.

— В чем именно сложность?

Джонас колебался.

— Мне нужно присматривать за Илиасом.

— Ты заботливый брат.

Джонас фыркнул, но ничего не добавил. Значит, он действительно сильно привязан к брату. Она замечала, как они часто сидели вместе, погруженные в разговор или за игрой в кости. Их было легко представить дополняющими друг друга — Джонас, сдерживающий безрассудность Илиаса, и Илиас, приносящий в жизнь Джонаса ту легкость, которой ему самому явно не хватало. Она еще раз взглянула на холодного, эгоистичного человека рядом с собой, пытаясь понять, не скрывается ли под этим что-то большее.

— Если бы тебе не нужно было присматривать за Илиасом и не пришлось бы думать о деньгах, что бы ты тогда делал? Если бы мог заняться чем угодно?

Он раздраженно выдохнул.

— Не знаю.

— А я бы хотела свою ферму, — сказала Силла, отчасти чтобы заполнить тишину, отчасти потому, что сама мысль об этом наполняла ее теплом изнутри, словно мягкая, свежая сладкая булочка. — С несколькими животными и большим садом. Я бы проводила весь день у очага, месила тесто, варила в котле скаус, а вечером сидела бы в гнезде из овечьих шкур с чашкой горячего роа у очага. — Она на мгновение замолчала. — И у меня были бы куры.

Джонас приподнял брови.

— Ты хорошо все продумала.

— Долгие дни на кухне способствуют мечтательным мыслям, — пожала она плечами. — А что бы ты делал?

— Убийства — мой единственный талант. Какой смысл мечтать о том, чему не суждено сбыться? Это моя жизнь. Мне не суждено быть кем-то другим.