Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

Силла скинула сапоги и чулки, затем сбросила с себя остальную одежду. Набрав в ладони воды, умыла лицо, затем взяла кусок мыльного пепла, лежавший рядом с тазом, и принялась смывать с себя дорожную грязь, начиная с плеч и заканчивая пальцами ног. Напоследок она промыла волосы — насколько это было возможно в маленьком тазу, — затем выжала их и аккуратно провела по локонам гребнем.

Натянув свое самое чистое платье, Силла заплела волосы и села на лавку. Она уставилась в пустой очаг. Впервые за одиннадцать дней она не убегала. Никто не гнался за ней. Ей не приходилось придумывать ложь, чтобы уклониться от бесконечных вопросов Взора Секиры.

Она достала из сумки тунику отца, поднесла к носу и вдохнула.

— Я скучаю по нему, — сказала маленькая девочка, появившись рядом на лавке.

— Как и я, — тихо ответила Силла. Всю жизнь они были вдвоем против всего мира, а теперь… что? Все изменилось. Она потеряла не только отца, но и само представление о своем прошлом и будущем.

— Но он лгал тебе, — сказала девочка, болтая ногами. — Он даже не был твоим отцом.

— Нет, — голос Силлы стал твердым. — Он был моим отцом. Родство — это не только общая кровь.

— Его даже звали не Маттиас, — продолжила девочка. И это было самым горьким предательством. Он был Томасом. Чужаком.

Как она оказалась с ним? Он ее украл? Были ли ее родные родители живы и искали ли ее? Ее имя вообще Силла? Найдет ли она когда-нибудь ответы или эти вопросы будут преследовать ее до конца жизни?

Я не могу. Думать о нем было слишком больно. Поэтому Силла затолкала свое горе обратно в клетку, заперла дверь и проглотила ключ.

А затем вышла на встречу с Джонасом.

Г

ЛАВА 24

СВАРТИ

Силла и Джонас шагали по утоптанной земле центральной улицы Сварти, между ними повисла неловкая тишина. По рукам Силлы пробежали мурашки, и она не была уверена, это от присутствия рядом Волка, или потому, что не взяла с собой плащ. Она поклялась не надевать в Сварти свой алый плащ — на случай, если они знали, что она носит красное.

Игнорируя тупую боль в висках, она оглянулась через плечо, выискивая что-нибудь подозрительное. Малейший намек на слежку, хоть один странный взгляд и она свернет в переулок, чтобы раствориться. Но, если боги к ней благосклонны, люди королевы еще не догадались, что она так быстро нашла попутчиков, и не ожидают ее в Сварти.

Глянув влево, Силла поежилась. Тишина между ней и Джонасом становилась невыносимой. Она искала, что сказать, но единственное, что крутилось в голове — это воспоминание о том, как его рука скользила по ее горлу. Она почувствовала, как Джонас повернул голову, изучая ее, и крепче обняла себя.

— Замерзла, Кудрявая?

Она резко выдохнула, он сказал это так же, как несколькими ночами ранее.

— Я… забыла плащ.

Джонас вздохнул, стянул с плеч свой черный плащ и протянул ей.

— Благодарю, — сказала Силла, накидывая его на плечи и закрепляя бронзовую застежку. Натянув капюшон, она вдохнула его запах, а вместе с ним, остаточное тепло его тела.

Они прошли мимо одного из аколитов Медвежьего Бога. В одной руке он сжимал изогнутый медвежий клык на тонком кожаном шнуре, обмотанном вокруг запястья, в другой держал книгу в кожаном переплете, которую читал. Силла напряглась, когда до ее слуха донеслись обрывки проповеди.

— …Медведь — воплощение Отца, Супруга, Сына, того, кому надлежит поклоняться и повиноваться…

Те, кто принадлежал к Дому Урсира, всегда вызывали у нее глубокое беспокойство. К счастью, вскоре голос проповедника стих, и с ним исчезло напряжение в ее плечах.

Нужны. Листья.

Пальцы Силлы нервно скользнули к стеклянному пузырьку, поглаживая его гладкую поверхность. Боль в висках становилась все настойчивее с каждым часом. Ей нужно попасть к аптекарю и как можно скорее.

Воздух был прохладным, и она сунула руки в карманы плаща Джонаса. Ее пальцы нащупали кованое серебро. Его талисман. Вытащив его, она внимательно рассмотрела рисунок, выгравированный на поверхности. Три переплетенных треугольника.

— Что ты делаешь?

Джонас метнулся за ним, но Силла развернулась на пятках. Его большие руки тут же сжали ее плечи, притянув ближе. Их взгляды встретились, и она замерла. В глазах Джонаса полыхал холодный синий огонь, а тело было напряжено, как перед схваткой, на виске билась жилка. В лесу ей нравилось дразнить его, но сейчас… сейчас это не было игрой.

— Это не шутки, Силла. Отдай.

Она сглотнула и протянула талисман.

— Веревка порвалась.

Он не ответил.

— Он значим для тебя? — мягко спросила она.

— Да. — Его кулак сжался так сильно, что побелели костяшки. — Это все, что осталось от моей прежней жизни. Это и Илиас.

— Эти символы что-то означают?

Джонас замешкался, затем медленно разжал ладонь, показывая диск.

— Треугольники символизируют основы моего рода. Семья, уважение и долг. Три качества, которым должны следовать те, в чьих жилах течет моя кровь.

Он убрал талисман в карман.

— Значит для тебя это важно, нести в себе эти черты семьи?

Джонас глубоко вдохнул, но не ответил.

Силла прикусила губу, наблюдая за ним. Любая мягкость, которую он проявил ранее, исчезла, сменившись обычным холодным выражением лица.

— Что ж, Волк, не будем об этом. Я лишь хотела понять тебя.

— Зачем утруждаться? Ты ведь уезжаешь через несколько дней.

Силла резко опустила взгляд на дорогу. Да, зачем тратить время, пытаясь разобраться в этом невыносимом человеке? И все же его противоречия сбивали ее с толку. Интриговали.

Защитник, но при этом всегда на грани нападения.

Эгоистичный, жадный и в то же время талисман доказывал, что ему важна семья.

А еще то, как он смотрел на нее в лесу…

— Хорошо, — сказала она наконец. — О чем же нам поговорить?

— Может, о тех опасных играх, которые ты так любишь?

Ее щеки вспыхнули.

— Это был момент слабости.

Она знала, что он ее подначивает, и ненавидела себя за то, что поддается.

Джонас усмехнулся.

— Ну раз ты так говоришь.

Из ее горла вырвался раздраженный звук.

— Что это значит?

— Только то, что тебе слишком часто требуется отвлекаться.

— Дважды, — фыркнула она. — Не слишком-то зазнавайся, Волк. Хвала богам, что Илиас тогда тебя позвал. Я была не в себе.

— Лгунья.

Она резко подняла взгляд.

— Что?

— Я видел, как ты смотришь на меня, Силла. — Она вздрогнула, услышав, как ее имя сорвалось с его губ. — Поверх костра. Пока ты едешь в повозке. Ты знала, что твое лицо выдает каждую мысль? А у тебя в голове было немало весьма… нехороших мыслей.

— Пепел, — пробормотала Силла, ускорившись. Но Джонас легко удлинил шаги и снова оказался рядом. — Ты слишком высокого мнения о себе, правда, Волк?

Джонас лишь пожал плечами.

— Твоя самоуверенность потрясает. — Из ее груди вырвался раздраженный вздох. Как она вообще могла желать этого невозможного мужчину? Должно быть, у нее временно помутился рассудок, иначе не объяснить. — Я была… одинока. Скучала по отцу.

— Если ты так говоришь, Кудрявая.

— Ну… так и есть! — выпалила Силла, натягивая капюшон ниже, словно желая провалиться под землю подле этого человека.

— Разве ты хочешь не этого? Спорить со мной? Разве это не волнует тебя? Не разгоняет кровь?

— Тебя радует, что ты меня злишь? — выплюнула она.

— Да. — Его откровенность застала ее врасплох. — Когда ты злишься у тебя загораются глаза.

Чистые простыни, начала она повторять про себя, надавливая пальцами на виски. Запах свежеиспеченного хлеба. Кудахтающие куры. Ее пульс замедлился, дыхание стало глубже, напряжение в груди ослабло.

К ним приближалась повозка, запряженная лошадьми, и они отступили в сторону, чтобы дать ей проехать. Силлу отвлекло движение на дороге, в самый раз, чтобы перестать думать о близости Джонаса.