Война Крайер (ЛП) - Варела Нина

Парень в соломенной маске придвинулся ближе и положил руки Эйле на бёдра. Та не сопротивлялась. Вместе они закружились в танце, она подняла руки, а он своими длинными пальцами хватал её за бёдра, талию; она запрокинула голову, смеясь, или крича, или напевая, и её шея казалась золотой колонной в прыгающем свете камина. Парень качнулся вперёд. Крайер сделала то же самое, но тут же взяла себя в руки.

Крайер отвела взгляд. Другие люди танцевали, причём некоторые находились гораздо ближе, чем Эйла и её парень в соломенной маске: Крайер видела переплетённые полуобнажённые тела, кожу, блестящую от пота, пары, танцующие не столько под барабанный бой, сколько в своём медленном, одним им понятном ритме, с закрытыми глазами, запрокинутыми назад головами. Двое парней пили вино. Одна девушка прижимала другую к стенке пещеры, их тела странно двигались.

Крайер что-то почувствовала – укололо глубоко внутри. Она поёрзала, внезапно смутившись по непонятным самой себе причинам, и оторвала взгляд от двух девушек. Наблюдать за остальной толпой было достаточно увлекательно. Многие кружили и врезались друг в друга, как волны. Крайер знала, что отец такое никогда бы не разрешил. Если бы она была хорошей дочерью, она бы сообщила об этом, положив празднику конец.

"Похоже, я плохая дочь", – подумала она, но почему-то совершенно не расстроилась.

Эйла на некоторое время исчезла, поглощённая кружащей толпой. Но довольно скоро она появилась вновь, теперь с чашей вина в обеих руках, слегка спотыкаясь на скользком, неровном полу пещеры – песок, камни, неглубокие лужи. Она так порежет себе стопы. С лисьей мордочкой, заострёнными ушами и огненно-оранжевым мехом она напомнила Крайер о недавней охоте, о лисах, пробирающихся сквозь подлесок. Неужели с тех пор действительно прошло всего две недели?

Однако те лисы были дикими, испуганными, готовыми убежать – когти, зубы и спутавшийся мех. Иногда Эйла была на них похожа, но не всегда.

В последнее время Эйла чаще всего вела себя очень деликатно.

Крайер не осознавала, насколько она высунулась из своего скрытого наблюдательного пункта, пока, словно почувствовав взгляд Крайер, Эйла не обернулась и не посмотрела прямо на неё. Проклятье! Эйлу тряхнуло, вино выплеснулось из её кубка бледной дугой. Парень в соломенной маске толкнул её в плечо, и она, казалось, попросила его о чём-то, указывая на свой бокал. Он взял его и растворился в толпе. Как только он ушёл, Эйла стала пробираться к выходу... прямо к Крайер. Проклятье! Проклятье! Крайер хотела тут же сбежать, но поняла, что уже слишком поздно. Её заметили. Вместо этого она выскользнула из пещеры и снова спряталась в тени, чтобы, по крайней мере, её не увидели другие.

Тихий шорох босых ног по камню – и Эйла появилась у входа в пещеру. Её силуэт вырисовывался на фоне фонарей и отблесков костра, словно единственный зуб во рту какого-то древнего левиафана. Она огляделась по сторонам, по-прежнему скрывая лицо под лисьей маской, и, наконец, прошипела:

– Я знаю, что вы там. Я видела ваши глаза.

– Я здесь, – Крайер перевела дыхание.

Она приготовилась к гневу Эйлы, к резким, яростным вопросам: почему ты шпионишь за нами? Но вместо этого услышала...

– Никому не рассказывайте, – прошептала Эйла, присоединяясь к Крайер в темноте. Они укрылись на склоне утёса, на клочке чёрного песка среди высоких зазубренных скал, на участке, окружённом приливными заводями. – Пожалуйста, не рассказывайте отцу.

Страх?

– Хорошо, не буду, – автоматически ответила Крайер, а затем почувствовала себя ещё более смущённой и немного не в себе. – С другой стороны, а о чём мне ему рассказывать? Что здесь происходит?

– Просто... праздник, – ответила Эйла и сдвинула маску на макушку, наконец открыв лицо. На её коже была тонкая струйка пота. – Мы устраиваем его всего раз в год после сбора урожая. Мы ничего не крали, так что рассказывать правда нечего.

– После сбора урожая? Сегодня Луна Жнеца?

– Вы слышали о нём? – насторожилась Эйла.

– Я живу в Рабу, не так ли?

– Ну, да, но...

– Я знаю о ваших праздниках. Я всё о них читала.

Честно говоря, ей следовало догадаться раньше. Маски, танцы, выбор времени – прямо накануне зимы.

– Тогда вам известно, что это не преступление, – сказала Эйла. Её глаза сияли в свете полумесяца, голос был низким и яростным, но всё же достаточно громким, чтобы его было слышно сквозь барабаны, голоса и грохот океана. – Мы просто танцуем, всего одну ночь, мы не делаем ничего плохого...

– Я никому не скажу, – повторила Крайер.

– …и никого не надо наказывать…

– Я никому не скажу, – снова повторила Крайер.

– Не скажете?

– Нет. Отец не узнает. Я... я обещаю.

В темноте, под шум океана, бушующего вокруг них, обещание казался таким весомым. Вероятно, Крайер принесла его со всей серьёзностью.

– Вы… – начала Эйла, но тут обе одновременно услышали хруст второй пары шагов, доносившихся из глубины пещеры и приближавшихся. – О чёрт, это, должно быть, Бенджи, – пробормотала Эйла. – Чёрт, он не должен видеть вас здесь. Нужно идти.

Она схватила Крайер за рукав и поволокла по тёмному пляжу. Они обогнули острые скалы, спускаясь по узкой рыбацкой тропе, петляющей между утёсами. Время от времени Эйла оглядывалась через плечо, чтобы убедиться, что за ними никто не идёт.

Она остановилась возле заводи и тут же отпустила руку Крайер. Здесь, вдали от праздника Луны Жнеца было намного тише. Над ними висел полумесяц, освещая ночь. Вокруг раскинулось море, скалы, приливные заводи, кишащие разноцветной жизнью. Зрение Крайер приспособилось к темноте. К вискам и шее Эйлы прилипли пряди волос. Пока Крайер наблюдала, Эйла переводила взгляд со своей руки на рукав Крайер, как будто тоже удивлялась ей.

Крайер не хотелось, чтобы она удивлялась. Она не хотела, чтобы Эйла жалела, что ушла с вечеринки.

– Ты, кажется, нервничаешь, – сказала она, пытаясь разобраться в клубке человеческих эмоций Эйлы.

– Я – нет.

– Волнуешься?

– Разве это не одно и то же?

Крайер наклонился ближе, вглядываясь в освещённое луной лицо Эйлы:

– Ты… чувствуешь себя виноватой?

Эйла вздрогнула:

– Нет! Нет, вы были правы, я просто волнуюсь.

– По поводу чего?

– Вечно вы со своими вопросами… – сказала Эйла, но в её голосе не слышалось раздражения. Скорее, она была измучена. – Наверное, я волнуюсь, потому что моя… э-э… подруга Фэй, она тоже служанка, и она... больна.

– Она заболела? Это нормально, особенно когда зима близко.

– Нет, – помотала головой Эйла. – Я в том смысле, что у неё здесь не всё в порядке, – она указала на голову. – И я не знаю, что с этим делать, как ей помочь.

Она фыркнула, издав короткий, разочарованный звук, и скрестила руки на груди, будто защищаясь от следующего вопроса.

Крайер хотелось узнать побольше об этой Фэй. Ей хотелось понять, что имеет в виду Эйла, когда сказала, что у той не всё в порядке с головой. Лишь бы Эйла не убегала.

Она хотела найти предлог, чтобы та задержалась. Поэтому Крайер села прямо на мокрые песчаные камни. Холодная сырость мгновенно намочила ей платье.

– В отцовской библиотеке есть книги по человеческой мифологии. Там собраны не только мифы Рабу… или даже всей Зуллы, а сказки со всего мира, насчитывающие тысячи лет. И я прочитала их все.

Эйла вздохнула, но села рядом с Крайер у заводи, свесив ноги с края. Она провела пальцем по поверхности воды, отчего рябь разошлась идеальными концентрическими кругами, и долгое время молчала.

– Расскажите мне какую-нибудь сказку, – наконец попросила Эйла.

Казалось, она не понимала (или, может быть, ей просто было всё равно), что она только что о чём-то попросила свою миледи.

Вероятно, она не знала, что это очень понравилось Крайер, которая сама хотела рассказать ей сказку.

Возможно, она просто хотела убедиться, что Крайер отвлеклась и не донесёт о празднике отцу.