Война Крайер (ЛП) - Варела Нина

– Да. Я просто про него забыла. Не могу поверить, что была столь беспечна. Какая же я дура!

Он ещё сильнее обхватил её за плечи.

– Несса не первая, кто погиб на этой войне, Эйла, – его слова были похожи на удар под дых. – И она не будет последней. Это не значит, что мы сдадимся. Это значит, что мы будем ещё сильнее бороться… пока не выиграем эту войну.

– Война? – она чуть не отшатнулась, но он крепче обхватил её за бёдра. Его руки были большими, тёплыми и очень сильными. – Нет никакой войны. Есть только восстание, которое продолжает терпеть неудачу. Несса умерла не за правое дело. Она умерла из-за меня, потому что я облажалась, потому что я вечно лажаюсь. Чёрт возьми, Бенджи, если бы я уронила свой носовой платок, на яблоне висели бы мои туфли, а не её.

– Нет. Несса, должно быть, сделала что-то ещё. Даже пиявки не стали бы убивать хорошую служанку только за то, что она уронила носовой платок во время обхода.

– Дело не в том, что она уронила носовой платок, – сказала Эйла. – Дело в том, что она пришла туда, куда ей входить запрещено. Они пытались за это отнять у неё ребёнка, но Несса сопротивлялась. То же самое случилось с Фэй и Люной.

– О чём ты?

– Люну убили не за какой-то её проступок. Её убили из-за того, что сделала Фэй. Они наказали Фэй, убив самое дорогое для неё существо в мире.

– Ты уверена?

Она снова вспомнила ту схему из покоев Кинока:

– Более чем.

Эйла быстро рассказала о своей ужасной встрече с Фэй.

– Не знаю, что она натворила, но, должно быть, это было что-то серьёзное.

– Может быть... Может быть, это как-то связано с Киноком? – голос Бенджи за соломенной маской звучал откуда-то издалека. – Я никогда раньше не слышал, чтобы с Нессой происходило что-то подобное. Может быть, она перешла дорогу Киноку? Может быть, поэтому наказание было таким суровым? Может быть, Фэй сделала то же самое, может быть, она... каким-то образом встала у него на пути?

– Может быть. Но какое это имеет значение? Результат был тот же. Самый дорогой для Фэй человек стал козлом отпущения.

Эйла виновато подумала о своём ожерелье – медальон, который до сих пор лежал у неё под рубашкой. Крайер ещё не донесла на неё, но что, если кто-то ещё видел медальон?

Придут ли они в следующий раз за Бенджи?

Эйла оглядела грот новыми глазами. То, что всего несколько минут назад казалось весёлым, громким и красивым, теперь стало гнетущим и тошнотворным. Вся вечеринка кружилась, как детская игрушка, – размытое пятном шума, цвета и гротескных масок. Ей захотелось выйти на свежий воздух, чтобы земля перестала дрожать у неё под ногами. Она посмотрела на вход в пещеру, с тоской вглядываясь в прохладную тёмную ночь – и увидела...

Вспышку золотистых глаз.

Кто-то следил за ними.

Автом.

Её насквозь пронзило шоком. Она не была уверена, откуда это знала, но инстинктивно догадалась, кто это был. Крайер.

Она быстро научилась ощущать, каково это, когда за тобой следят, а Крайер всегда пристально следила за ней, когда видела, что Эйла чем-то занята.

Только, откуда здесь Крайер? Разве она не должна быть на заседании Совета? И почему она следит за ними? Что она сделает, увидев их вместе? И…

– Бенджи, – сказала она, высвобождаясь из его объятий, – принесёшь мне ещё выпить?

– Конечно, – вздохнул он и, взяв у неё кубок, направился к бочонкам.

Когда он вернулся к костру, Эйлы уже не было.

11

Возможно, для Крайер хуже всего было не наблюдать, как Кинок занял место, о котором всегда мечтала она, а то, что её отправили домой пораньше. Это, помимо всего прочего, ясно давало понять, что она нежеланна в Старом Дворце, а в Зале Совета для неё нет места. И никогда не будет.

Это было неожиданно и обидно.

Во время долгого молчаливого пути каравана домой она спрашивала себя: что бы чувствовал в такой ситуации другой автом? Будет ли ему столь же обидно, с тупой болью глубоко внутри? Или же она расстроена только потому, что Ущербна? На заседании перед всеми Кинок пошутил, что Рейка тоже немного увлеклась. Крайер подумала о женщине-автоме, на которую она всегда смотрела снизу вверх, почти как на наставницу. Рейка всегда смотрела Крайер в глаза, когда та говорила, хвалила её и вдохновляла составлять обо всём собственное мнение. Но ради чего?

Впервые с тех пор, как она обнаружила свой испорченный Проект, существование пятого Столпа у Крайер стало реальным, ощутимым. Это был не отдалённый, унизительный страх – он причинял ей боль. От этого не существовало ни мази, ни бинтов. Она хотела избавиться от пятого Столпа, вырезать его из себя, но резать было нечего. Был только призрачный комок в животе, воображаемый камень, застрявший в горле. Весь мир казался ужасным, тошнотворным и раздражающим, как будто сам воздух грубо тёрся о кожу. Даже от малейших звуков: ржания лошадей, скрипа деревянного колеса по мокрому камню – виски пульсировали.

В ту секунду, когда свита въехала через ворота во внутренний двор, Крайер выпрыгнула из кареты. Она приземлилась тяжело, грязь прилипла к туфлям и забрызгала юбки, но ей было всё равно.

– Леди! – крикнул ей вслед один из гвардейцев. – Леди, где нам…?

Но она так и не услышала конца его вопроса. Она уже удалялась от дворца в гущу ночи, стараясь скрыться, потеряться.

Ей хотелось побродить в одиночестве. Возможно, чтобы морально подготовиться к обещанному прибытию королевы Джунн – единственного яркого пятна на горизонте.

Однако, к удивлению Крайер, в полночь на бесплодном каменистом пляже люди что-то праздновали. Она увидела жёлтый свет фонарей с расстояния в пол-лиги и, охваченная любопытством, пошла вдоль скалистого песчаного берега, пока не нашла источник: одна из пещер, изрытых прибрежными утёсами, была полна людей.

И они танцевали.

Крайер подкралась ближе ко входу в пещеру, не в силах отвести взгляд. Пещера была огромной, как будто великан из старых человеческих сказок откусил кусок от скалы и оставил после себя пустое пространство размером с отцовские сады. Крайер бывала в этой пещере раньше, однажды даже провела здесь целую ночь, наблюдая за приливами, но она всегда была одна, в темноте. Сегодня вечером пещера светилась. Вдоль неровных стен висели бумажные фонарики. В центре располагалась яма для костра, достаточно большая, чтобы зажарить боевого коня, но люди не использовали её для приготовления пищи. Вместо этого они подбрасывали в огонь что-то похожее на мокрые, гниющие деревяшки. Иногда от таких кусков пламя на мгновение становилось синим или зелёным. "Водоросли", – поняла Крайер. Каждый раз, когда это случалось, люди радовались и пили. В пещере звучала громкая и непонятная музыка – в основном, ударные; пара парней у стены пещеры стояли у барабана, похожего на винную бочку с натянутым сверху куском шкуры животного. Они раскраснелись, смеялись, хлопали по барабану руками. Это было скорее возбуждение, чем ритм, но каким-то образом люди подпевали. Крайер напрягла слух, чтобы уловить слова – что-то о соломенных шляпах и серпах. Она попыталась понять, откуда людям известна одна и та же песня, один и тот же танец.

Ей хотелось разглядеть их лица, но все они были в масках. Большинство из них были простыми: красными, жёлтыми и золотыми, – но некоторые маски напоминали животных. Крайер отметила льва, волка, птицу с яркими перьями, лису.

У "лисы" было что-то знакомое – не маска, а человек под ней, чьё тело двигалось, как бурлящая вода. Крайер была уверена, что это девушка, и она танцевала возле костра, ступая босиком по каменистой земле. Большинство людей были одеты в разноцветные платья или туники, но некоторые – в красную форму слуг правителя. "Лиса" была одной из них, низ её красных штанов намок от грязи и морских брызг.

Затем "лиса" обернулась, и Крайер увидела растрёпанные тёмные волосы. Она не удивилась, так как догадывалась, что это Эйла, с того самого момента, как впервые увидела "лису", танцующую быстрыми ножками. Её лишь удивило, что Эйла танцует с кем-то другим – долговязым, с кудрявыми волосами парнем. Однако Крайер его не узнала – на нём была маска, сплетённая из лент и соломы. Как и Эйла, он был в форме слуги; его рубашка была влажной от пота или морской воды.