Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь
Но вместо ночной рубашки уже живо натягиваю на себя футболку, джинсы, кофту, куртку…
Отыскиваю денежные заначки…
Мышей выскочить за ворота, чтобы никто не заметил.
И бегу, бегу… по грунтовой дороге к пристани.
Вы его не убьете. Только не моего Доминика. Умру я, но он — будет жив.
* * *— Эй, есть кто здесь?
Тишина…
Елки-палки. Только этого мне не хватало.
— Ау! — пыталась докричаться.
Яхта у причала. А где капитан?
Глубокий вдох — и полезла на борт.
— Дяденьки, тетеньки! Есть кто?
— Чего орешь? Ночь на дворе. Все спят, — неожиданно хриплый голос окатил меня сзади.
(резкий разворот)
— Ой, простите, — (шаг навстречу), — Прошу, дяденька. Пожалуйста, отвезите меня в порт. Очень нужно.
— Т-ты, что, вкурила что-то? Не буду я тебя никуда везти.
— Я два часа сюда добиралась… из монастыря.
— Я жду заказчиков. Их только и повезу.
— Я заплачу, — быстро нырнула в карман и достала часть денег (приличную часть). — Тут ехать-то сколько. Успеете вернуться. Тем более что гости решили остаться до утра.
Несмело, но жадно, прикипел взглядом к денежкам (надурняк и уксус сладок).
Секунды раздумий.
— Говоришь до утра?
— Чес-слово. Сама слышала их разговор.
— Ладно, — "нехотя" скривился (а сам прям загорелся от радости), — чего только для вас, детей, не сделаешь.
Да, да. Детей или денежек?
Все равно.
Радостно заулыбалась я… и пошла за ним в кабину управления.
* * *Да уж. Нынче цены нешуточные. И никто в альтруистов играть не хочет. Едва смогла найти таксиста, который согласился отвезти меня в такую даль по скидке.
* * *Что мне пришлось передумать, пережить (внутри себя), пока доехала…
… лучше никому и не знать.
Аетфе.
… еще только начало поисков и войны — а я едва уже сдерживаюсь от истерики.
Чувство, тупое, глухое, гадкое чувство, что меня раскусили,
наступают на пяты,
вот-вот — и я не успею… ПРЕДУПРЕДИТЬ,
… опоздаю.
Боже, Боже.
Лучше и вовсе не родиться на свет, чем так сходить с ума.
Едва не падаю от попыток быть быстрее, чем физически могу,
… заплетаюсь в собственных ногах,
… задыхаюсь от ужаса и напряжения.
Бегу к главному входу.
Не знаю. Не знаю, где искать.
Но все равно бегу, бегу, хватаясь за надежду.
И снова весь замок полон. Праздник.
Изыск, вычурность, пафос.
Удивленные взгляды… на меня… дерганную, с глазами бешеной собаки, разодетую, как гадкое невежество, полукровку.
А я, а я…. едва не рыдаю, не вою от страха и отчаяния.
Злобно пнув двери, вбегаю внутрь.
Кружусь, кружусь, оглядываюсь по сторонам.
Нигде. Нигде его не вижу.
И снова мчу вперед.
— Доминика?
Бельетони? Не видели?
— Доминик! — (лишь показалось).
И это не он…
— Не видели?
Нет,
… нет,
……. нет…
Болезненные, пустые, приговаривающие к смерти, ответы.
Реву. Реву… уже реву, как сумасшедшая.
Опоздаю, не успею… и всё. Всё!
— ДОМИНИК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — дикий, отчаянный крик.
Больная. БОЛЬНАЯ,
отчаянная,
но еще дерусь.
Вдруг кто-то схватил за руку, резкий рывок (оборачивая меня к себе лицом) — и подхватил на руки (перебросив, как мешок, через плечо)
… куда-то уходит.
А сознание, сознание еще не верит. Не верит, что это — правда.
Идиотски молчу, тихо глотая слезы,
испуганно наблюдаю….
как спешно стал спускаться (со мной) по ступенькам в подвал.
* * *Бережно опустил на пол. И, все так же, не бросая на меня взгляды, не пытаясь выяснить, что происходит, отомкнул дверь. Схватив за руку, потащил за собой.
— Доминик! — наконец-то смогла выдавить из себя, сквозь шок.
Не слушал.
Спешно шел куда-то и утаскивал меня туда.
Едва что различаю под ногами из-за гадкого полумрака.
Послушно перебираю ногами — иду.
— Доминик, мне нужно тебе кое-что сказать! — и снова отчаяннее начинает нахлынывать (убивая понимание…. радость от того, что его, моего Бельетони, я все же нашла).
Шок и истерика коварно пытаются играть со мной, вырывая из ножен правильную реакцию на вещи, и взамен подсылая — безумие.
— Доми, — отчаянно заныла вслед.
Не слушает.
Уверенные, сосредоточенные, быстрые шаги… куда-то в темноту.
Ступеньки вверх… и снова резко вниз, по пологому спуску.
— Доминик! — зарычала от больной злости. — Куда ты меня тащишь! Тебе нужно… тебе, — (ну же, давай, Жо, выдавай планы своих больных родственников!) — Тебя хотят убить! Ты должен убегать! Уехать! Прошу! Бельетони!
Не слушал, даже голову не повернул. Не реагировал.
— Доминик!
Вдруг застыл. Резкий удар кулаком по кирпичу (камню) — стена дрогнула (потайной ход?)
Протиснулся вперед и сквозь щель протащил меня.
Еще шаги, шаги… Быстрые, в полном мраке.
Молчу. Едва дышу, и спешно продвигаюсь (тащусь за Домиником) на ощупь.
Замер — застыла и я.
Скрипнула дверь.
Рыжий, медовый свет выстрелил мне навстречу, лукаво ослепив.
(невольно зажмурилась).
Прошел внутрь и затянул меня за собой.
Щелчок — замкнулись двери.
Глава Двадцать Восьмая
Едва зайчики пропали из глаз, как я тут же жадно осмотрелась. Небольшая комнатка: письменный стол, стеллаж с книгами, огромная кровать.
Небольшое кресло-качалка…
Здесь нет окна. За солнце — свечи.
Так, Жо. Соберись. Какие еще свечи?
Резкий разворот. Глаза в глаза.
— Доминик, ты слышал, что я сказала? — пытаюсь быть собрана; слезы засохли на щеках, невольно стянув кожу.
Улыбнулся. Нежно, ласково, как никогда еще. Мой Доминик.
Ступил шаг ближе.
— Слышал.
— Уезжай, прошу.
(коснулся, робко, взволновано, дрожащей рукой, кончиками пальцев… моей щеки и провел вдоль скул к губам)
Замялась, смущенно дрогнула, но не отстранилась.
— Они убить тебя хотят.
— Меня все… всегда, хотят, убить. Я уже, смирился.
