Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

К сожалению, только после её ареста я поняла, что она была лишь частью операции, отравившей весь город.

— Прошу прощения? — сказала я, помешивая кашу и изображая на лице искреннее непонимание, пока мозг судорожно искал способ разрядить ситуацию.

— Это из-за тебя я здесь, — прошипела Перри, вставая и надвигаясь на меня. — Она охотница за головами, Август. Она не из наших.

Я оглянулась, надеясь, что никто не расслышал, но несколько заключённых уже смотрели на меня, злобно, не хуже Перри. Прекрасно.

Я крепче сжала пластиковую ложку. Если переломить пополам, получится достаточно острый край, чтобы вскрыть кожу или хотя бы выцарапать глаз.

Но никто не двинулся.

Август бросил на меня ледяной взгляд. К моему удивлению, он задержал его на миг, а потом произнёс:

— Теперь — из наших.

Я нахмурилась. У него не было ни единой причины обращать на себя внимание, тем более — вставать на мою сторону.

Я ослабила хватку на ложке.

— Ты куда больше других заслужила оказаться здесь, — сказала я Перри, окрепнув за счёт поддержки Августа. — У тебя, скорее всего, крови на руках больше, чем у меня.

Её шея покрылась пятнами, румянец поднялся к щекам.

— Только не твоей. Пока, — выплюнула она, и угроза прозвучала достаточно ясно.

Прозвенел звонок, разрубив вязкое напряжение, и все заключённые поднялись.

Я торопливо сглотнула ещё несколько ложек — теперь уже ясно читавшейся как овсянка жижи — и сунула яблоко в карман комбинезона, прежде чем убрать поднос и поспешить за Августом из столовой, не спуская глаз с Перри на случай, если она решит напасть со спины.

Мне нужно было найти Джеда.

— Ты заметил ещё каких-нибудь новеньких вчера вечером? — не выдержав, спросила я Августа. — Я ищу брата. Высокий, худой, светлые волосы.

— Это твой брат? — кивнул Август. — Знаю, кто он. Кит рассказала, что он сделал.

Я втянула воздух, не до конца веря:

— Она с ним знакома?

Август снова кивнул:

— Она в Эндлоке уже несколько месяцев. Обычно тянется к новичкам — особенно к тем, про кого шепчутся, что они заехали сюда после того, как заехали кулаком по лицу сыну советника Баскана. С таким ходом у него появятся «друзья».

Я выдохнула, одновременно запоминая новую деталь о Ките. Она здесь уже давно. В Коллективе ясно дали понять, что им нужны мои боевые навыки, чтобы провести её через Пустоши, — я решила, что Кит сама за себя постоять не может. Но у неё явно есть рабочая стратегия выживания на охотничьих угодьях — раз Август настолько спокоен за неё.

Я мотнула головой, возвращаясь к главному: к тому, что только что узнала, — мой тихий, правильный Джед вмазал сынку советника. Уголок рта дёрнулся.

— Это он. Джед.

— Не скажу, что у тебя вообще не будет врагов, особенно с твоим прошлым, — сказал Август. — Но этот парень? Он здесь справится. Слухи расходятся быстро, и за ним будут приглядывать, насколько это возможно вне охот.

— Поживём — увидим, — ответила я. Но мысль о том, что о Джеде позаботится кто-то, кроме меня, звучала абсурдно. У всех здесь своих забот по горло.

Мы свернули в новый коридор. По правой стороне тянулись блоки камер, всего шесть. Мы остановились в самом конце, у последнего блока. На серой стене рядом со считывателем была выведена кроваво-красная буква H.

К нам подошёл страж, провёл карточкой по считывателю и махнул рукой, пропуская вперёд несколько заключённых. Добравшись до нас с Августом, он прищурился:

— Тебя я не помню. Заблудился?

Я напряглась, ожидая, что он потянется за дубинкой. Но Август шагнул вперёд, перехватывая его внимание.

— У двести двадцать четвёртой первый день, — спокойно сказал он. — У меня приказ проводить её до камеры.

В глазах стража мелькнуло узнавание, как только он увидел Августа, и он только хмыкнул, махнув нам идти. Я шумно втянула воздух.

— Не так уж часто услышишь, чтобы кто-то выступал против Совета, — продолжил Август, когда мы отошли на расстояние, с которого нас уже не могли услышать. В голосе проскальзывало восхищение. — Особенно от людей из Нижнего сектора, когда мы знаем, как легко тут загреметь за решётку. Я не слышал ни о ком настолько смелом.

Горло сдавило гордостью, хотя часть меня по-прежнему желала, чтобы Джед выбрал не смелость, а безопасность. Вместо этого я шла по блокам камер под топот десятков заключённых и лихорадочно искала его лицо.

Первые камеры в блоке были абсолютно голые, без единой отметины снаружи, а заключённые внутри были в одинаковых серых комбинезонах.

Над каждой камерой, которую я видела, горел цифровой дисплей с числом от одного до трёх. Это были ранги — цена охоты на заключённого.

— У Нижнего уровня ранги только до трёх, — пояснил Август, заметив, что я всматриваюсь в цифры. — Средний — четыре — семь. Верхний — восемь — десять.

Примерно на третьей части коридора Август остановился и кивнул на пустую камеру. Над дверью горела тройка.

— Похоже, осмотр у доктора Роу ты прошла на отлично, раз сразу попала в тройку, — сказал он.

Я пожала плечами, глядя внутрь.

У стены жался узкий топчан, накрытый обтрепавшимся одеялом и тоненькой подушкой с подозрительными пятнами. Напротив — стальной сортир, местная версия приватности. Камера тянулась ещё на пару шагов дальше топчана, но была настолько узкой, что я не смогла бы лечь поперёк. Единственным «украшением» стен была камера наблюдения.

Чудесно.

Я повернулась к Августу, кивнув на его зелёный комбинезон:

— Значит, дослужился до Верхнего уровня. Давно ты здесь?

— Два года, — ответил он ровно. — Но поднять ранг столько не занимает. Если хорошо показываешь себя на первых одной-двух охотах, тебя переводят в Средний. Большинство столько не живёт, так что Нижний уровень — по сути, вращающаяся дверь для новичков. С твоей историей, думаю, ты быстро поднимешься.

У меня отвисла челюсть:

— Ты здесь уже два года?

— Я держу рекорд, — виновато улыбнулся он. — Увидимся на завтрак. Блоки питаются сменами.

И, оставив меня одну в камере, пошёл дальше.

Два года — впечатляюще, но я понимала, что это делает из Августа огромную мишень. Богатенькие очень гордились своими навыками охоты, и заключённый, который умудрился увиливать от пуль целый год, стал бы для них лакомым трофеем.

Я высунулась в коридор, глядя на спину Августа, пока он уходил глубже в блок.

— Какой у тебя ранг? — крикнула я ему. Уровень явно высокий, раз он в Верхнем. Но всё равно…

— Десятый, — бросил он, даже не оглядываясь. Он вошёл в самую дальнюю камеру, и, учитывая, что говорил Вейл о заключённых Верхнего уровня, я могла только представить, насколько она просторнее и удобнее моей.

Стражи пошли по ряду, проверяя, что все заперты, и меня выдернул из мыслей низкий свист. К моей камере подкатился высокий, жилистый страж с кустистыми усами, бородой и вечной сутулостью. Из уха у него свисал зуб, сточенный до острия, а рукава были закатаны так, что я видела на оливковой коже предплечий вытатуированные чёрточки, как зарубки.

— Что у нас тут? — протянул страж, скользя по мне взглядом сверху вниз. — Раньше тебя не видел.

— Не заигрывай с заключёнными, Хайд, — раздался знакомый голос, и рядом с ним встал Вейл, прищурившись.

Хайд. Тот самый, который с особым удовольствием прожигал людям кожу клеймом. Прекрасно.

Хайд облизнул губы, не сводя с меня глаз. Я заставила себя не дёрнуться от подступившей дрожи.

— Поосторожнее, — протянул маслянистый голос, и в поле зрения вполз Морт, всё с той же зубочисткой во рту. — Это охотница за головами. Я бы поберёг свои причиндалы, будь я на твоём месте.

Будто я до вас вообще дотронусь.

Фраза рвалась наружу, но я стиснула губы и просто уставилась на них. Я не привыкла держать язык за зубами, но, если хотела выжить, — придётся учиться. Быстро.

Морт осклабился, наклонившись так близко, что я разглядела остатки еды, застрявшие в его зубах. Он сложил большой и указательный пальцы, будто держал молнию, и провёл ими по губам, как бы застёгивая.