Герой (ЛП) - Кент Клэр

— Я зайду внутрь, когда ты зайдешь внутрь. Ты его нашел?

— Нет. Я не могу его отыскать, — он хмурится, что для него необычно.

— Возможно, я сегодня днем слышала не медведя.

— Это был он, — Зед не объясняет, почему он так уверен. По правде говоря, я тоже убеждена, что это был медведь.

Я просто знаю это. Так же, как и Зед.

— Я продолжу поиски, — он заглядывает мне через плечо. — Возвращайся внутрь.

— Я уже говорила тебе. Я зайду, когда зайдешь ты.

Он прищуривается.

— У меня есть пистолет, как и у тебя.

— Эстер.

— Тебе придется заставить меня силой, — я даже не уверена, почему я сейчас спорю, но мне кажется важным не позволить ему давить на меня.

Я такой же хороший стрелок, как и он. Может, я и не так сильна физически, но до схватки с медведем дело не дойдет.

Либо мы его пристрелим, либо нам конец.

— Не искушай меня, — бормочет Зед, прежде чем развернуться на пятках и уйти обратно в лес.

Я хочу последовать за ним, но не делаю этого. Один из нас должен остаться с Риной в хижине.

Если Зеда убьют, у нее не останется никого, кроме меня.

Об этом невыносимо думать. Я стараюсь не допускать этой мысли, вглядываясь в темноту, в еще более темный лес.

Я не знаю, как долго я там стою. Несколько минут. И тут внезапный выстрел заставляет меня вздрогнуть.

Сердце колотится где-то в горле, а уши заложило. В лесу какое-то движение. Внезапно из-за деревьев выходит фигура.

Лунного света достаточно, чтобы я могла разглядеть очертания тела Зеда. Он идет быстро. Я почти дрожу, когда он подходит ко мне.

— Я его нашел, — бормочет он.

Он не выглядит победителем. Он выглядит так, будто его тошнит.

Я с трудом сглатываю.

— Мне жаль. Спасибо, что сделал это.

— Да, — Зед не делает ни малейшего движения, чтобы зайти внутрь. Он стоит рядом со мной на крыльце. Через минуту он издает странный горловой звук и дергает головой в сторону.

Я удерживаюсь от вопроса. Спрашивать его, все ли с ним в порядке, было бы сейчас глупо.

Ему пришлось убить живое существо, которого он не хотел убивать. Животное, которое было голодным и отчаявшимся. Которое еще не предприняло никаких действий против нас.

По какой-то причине мне кажется, что это хуже, чем те жестокие мужчины, которых мы оба убивали на протяжении многих лет.

По крайней мере, мужчины могли сделать моральный выбор и решили этого не делать.

Мы долго стоим в тишине рядом с хижиной. Ветер стал прохладнее, чем днем. Сильнее, чем я ожидала. Мне почти холодно здесь, с голыми руками.

Наконец Зед слегка качает головой.

— Мы можем пойти внутрь.

— Приятно подышать свежим воздухом.

Он бросает на меня прищуренный взгляд.

— Ты замерзла.

— Я не…

— Прекрати.

Я сердито смотрю на него, потому что то, как он прямо приказывает мне прекратить, всегда раздражало меня. Но в его взгляде нет особой теплоты. На самом деле я сейчас на него не сержусь. И даже не особенно раздражена.

Он убил того медведя, хотя и не хотел этого. Он сделал это, чтобы защитить Рину. И меня.

В данный момент я не могу на него сильно сердиться.

— Что это за выражение лица? — спрашивает Зед, открывая дверь хижины и придерживая ее, пока я не вхожу внутрь.

— Какое выражение?

— Выражение на твоем лице прямо сейчас.

— Наверное, это мое выражение «ты несносный».

— Нет, это не оно. То выражение я хорошо знаю. Это что-то другое.

Я не собираюсь говорить ему, что чувствую себя виноватой из-за того, что ему пришлось сделать. Он бы возненавидел это больше всего на свете. Поэтому вместо этого я говорю:

— Ты все выдумываешь.

— Нет, не выдумываю, — он запирает дверь, но не баррикадирует ее большим металлическим засовом, который мы используем. Еще рано, и кому-то из нас или обоим, возможно, понадобится выйти на улицу, чтобы сходить в туалет перед сном.

— Нет, выдумываешь.

— Почему ты споришь со мной прямо сейчас? Ты же знаешь, что мне виднее, — он тоже не сердится. Скорее нетерпелив. Но он напряженнее, чем я ожидала. Я вижу это по его плечам. По тому, как он держит свою шею.

По какой-то причине это задевает меня. Мое дыхание учащается.

— Ничего подобного я не знаю. Если я говорю тебе, что думаю о твоей несносности, значит, об этом я и думаю. У тебя нет выбора, кроме как поверить мне.

— К черту все это. Я не верю и половине из того, что ты мне говоришь.

Это застает меня врасплох и раздражает.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Именно то, что я сказал. Большую часть времени ты скрываешь свои истинные чувства. Ты говоришь мне, что с тобой все в порядке, когда это не так. Ты говоришь мне, что справляешься со своими проблемами, когда тебе нужна помощь. Ты говоришь мне уйти, когда ты на грани срыва.

Я так удивлена этим гневным заявлением, что у меня отвисает челюсть. Зед никогда раньше не говорил ничего подобного. Ничего настолько искреннего или связанного с эмоциями. Или глубокого. Теперь я знаю, что в нем есть нечто большее, чем он показывает миру, но я понятия не имела, что у него такие многослойные, сложные идеи.

Обо мне.

Еще и правдивые, как оказалось.

— Я сейчас не на грани срыва, — нет причин говорить это. Он даже не намекал на это. Но он подобрался слишком близко. Слишком глубоко проник в мое сердце. И моя реакция на это — всегда защищаться.

— Я никогда и не говорил, что ты на грани срыва. Я сказал, что ты не говоришь мне правду о своих чувствах, и ты не говоришь мне правду прямо сейчас. Ты что-то думала обо мне, когда мы вошли внутрь, и я хочу знать, что именно.

— Ну… облом. Ты не получаешь права знать абсолютно все.

Зед напирает на меня, прижимая к закрытой двери.

— Скажи мне, — бормочет он.

Его массивность пугает. Как и явное напряжение в его глазах, его поза, стиснутые челюсти.

Но я его не боюсь. Я никогда не боялась Зеда.

Он никогда не причинит мне вреда.

— Черт возьми, Эстер.

— Не чертыхайся так на меня. Может, я и была девочкой, когда твой брат женился на моей маме, но я больше не надоедливый ребенок.

Глупо так говорить. Я понимаю это, еще не договорив.

Зед реагирует именно так, как я от него ожидаю — сдавленным возмущенным звуком.

— Я не думаю о тебе как о ребенке, и ты это знаешь, — он подходит ближе. — У тебя есть конкретные доказательства этого.

Я задыхаюсь. Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я собираюсь схватить Зеда, но вынуждена сдержаться.

Это происходит снова. Внезапный прилив вожделения. Потребности. Голода, который пробирает меня до глубины души.

Я пыталась убедить себя, что это была случайность, но данная бурная реакция ясно доказывает, что это неубедительное убеждение — ложь.

И теперь, когда Зед намекнул на наш секс, между нами снова повисает напряжение. То густое, томительное желание.

Черт, оно переполняет меня.

Поглощает целиком.

— Эстер.

— Не надо.

Зед не прикасается ко мне, но находится примерно в считанных сантиметрах, и мне все равно кажется, что он окружает меня со всех сторон.

— Чего не надо? — хрипло спрашивает он.

— Ты знаешь.

— Я ничего не говорил и не прикасался к тебе. Если хочешь, чтобы я отошел, так и скажи.

Я сглатываю. Пытаюсь заговорить. Не могу.

— Если ты хочешь, чтобы я отошел, тогда перестань так на меня смотреть.

— Как я… как я смотрю?

— Как будто ты хочешь, чтобы я сделал это.

Он целует меня. Грубо. Ненасытно. Просто на грани грубости. И именно так мне нужно его ощутить.

Я хватаю его за затылок и держусь, открывая губы навстречу его языку.

Через несколько секунд Зед отстраняется ровно настолько, чтобы пробормотать:

— Скажи мне остановиться. Если ты этого не хочешь, скажи мне остановиться.

Я впиваюсь ногтями в его затылок.

— Не смей останавливаться.

Он издает горловой звук удовольствия и снова целует меня, на этот раз прижимая меня спиной к двери.