Магия и кровь - Самбери Лизель

— Здравствуйте, мистер Грант!

— Я готов принять ванну.

— Только доешьте сначала, хорошо?

Он щурится на зеленый горошек на тарелке. Тарелка измазана каким-то коричневым соусом, и я догадываюсь, что еще там была картошка с мясом и какой-то подливкой.

— Я не большой охотник до горошка.

Тетушка оглядывает палату, потом берет у него поднос и выбрасывает горошек в мусор, а сверху кидает две-три салфетки, чтобы замести следы. Мистер Грант улыбается ей.

— Мы никому не расскажем. Это наша маленькая тайна, — говорит тетя Элейн.

Старик косится на меня:

— А как же она?

— Она тоже никому не проболтается, верно, Вайя?

— Конечно! — выпаливаю я.

— Подождите минутку, мне надо поговорить с племянницей, — просит тетушка мистера Гранта. — А потом примем ванну.

Старик кивает и достает из тумбочки планшет.

— Не спешите.

Тетушка выпрямляется и шагает ко мне.

— Где это? — Я смотрю на огромные окна и белые простыни. — Что это за место?

— Это мое пространство. Когда вам надо пообщаться с предками, мы выбираем какое-то место для встречи, нередко — воспоминание. Мистер Грант был моим любимым пациентом, когда я работала в Бриджпойнтском реабилитационном центре.

В той же больнице, где умер отец Джастина. Там они и познакомились.

Тетя Элейн наклоняет голову к плечу и рассматривает меня:

— Какой красавицей ты выросла. Бабушка, наверное, гордится тобой.

К лицу приливает краска — и на глаза навертываются слезы.

— Ты можешь ее вернуть?

— Я не в силах изменить прошлое. — Взгляд ее смягчается. — Но ты пришла просить меня не об этом, верно?

— Джастин хочет, чтобы я унаследовала твой дар. Это единственный способ защитить семью.

— Правда? Если ты хочешь мой дар, я передам его тебе, но этого ли ты хочешь на самом деле?

А чего я хочу?

Я сделаю как приказал Джастин, а дальше что? Я никогда не могла представить себе свое будущее, но теперь представляю. Я вижу, как меня заставляют участвовать в его исследованиях, потому что Джастин держит моих родных в заложниках. Я заглядываю тетушке в глаза и вижу будущее, которого она стремилась избежать, — и оно теперь мое. Но мне надо что-то делать, иначе получится, что бабушка умерла напрасно.

— Подумай об этом, Вайя. Хорошенько подумай. — Голос тетушки звучит серьезно. — Чего хочешь ты сама?

Я тут же вспоминаю ту поездку на трамвае с Люком, когда он спросил у меня то же самое. Тогда я сказала ему, что хочу помогать семье.

Моей разваливающейся семье.

Но за этим всегда стояло нечто большее.

Ведь папа и мама, бабушка и Кейс, тетя Элейн и все остальные в нашем доме — это не вся моя семья. Когда-то она была больше. У меня была Лорен. У меня были все Картеры из ее маленькой семьи. И Дэвисы. Когда я праздновала день рождения, кто-то из Бейли брал меня под мышки и поднимал, чтобы я задула свечки на шоколадном торте. Я ходила на барбекю, где Джеймсы трепали меня за щечку и угощали лишней порцией десерта. И когда-то я знала Ли не просто как женщину, отвергнутую родными и теперь работающую в подвале в «Дикси-Молле».

Когда-то вся община была моей семьей.

Я хочу именно того, чего хотела тетя Элейн. Сделать лучше нашу общину, нашу большую семью.

Я смотрю на тетю Элейн, и ее взгляд смягчается:

— Я всегда знала, что у нас с тобой общая мечта. Просто я хотела дождаться, когда ты сама себе разрешишь мечтать об этом.

— Если у тебя не получилось, как же получится у меня? — шепчу я. — Я… я еле-еле выполнила задание, я…

— Но ты же его все-таки выполнила, верно?

Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Я не хотела, чтобы вы, дети, помнили меня, так как не хотела, чтобы то, что я сделала, тянуло вас назад. Не хотела, чтобы моя неудача помешала вам. — Тетя Элейн качает головой. — Но я не учла, как сильно это вам навредит. А ты, Вайя, ощутила последствия моей гибели острее, чем остальные в нашей семье. Ты замечаешь трещины, от которых все отводят взгляд. И более того, ты хочешь их заделать. Можешь начать здесь и сейчас. Не принимай решения на основании того, чего хочет Джастин. Делай только то, чего хочешь ты сама.

Я впервые разрешаю себе почувствовать, какая мечта таится в глубине моего сердца.

Бабушки нет. Кейс в неволе. Наш дом привязан к нашей магии. Лорен погибла.

Всего этого я исправить не могу, поскольку это в прошлом.

И, как и на конкурсе рецептов, я не могу воспользоваться тем, что сделали тетушка с бабушкой. Их время кончилось. Бабушка говорила, что быть матриархом — значит понимать, как я поведу нашу семью в будущее.

Вряд ли она когда-нибудь представляла себе, что я захочу изменить будущее семьи, которая настолько больше нашей. Снова объединить общину, сделать ее такой, какой гордилась бы любая черная семья. И все начинается здесь, с Джастина Трембли.

У него свои мечты, за которые он борется точно так же, как и я.

Чего он хочет? Дара генетических модификаций? Нет. Он хочет изменить нашу генетику, чтобы мы жили дольше. Чтобы он жил дольше. Чтобы его миновала участь, постигшая его отца.

Он хочет быть бессмертным.

Я не стану убивать Джастина. Я не хочу проливать кровь — даже если бы это не угрожало Иден. Наверняка есть способ дать ему, что он хочет, лишив при этом возможности и дальше нас преследовать.

Надо просто найти способ сдержать его. Легко сказать, но трудно сделать. Мы же не можем взять и приказать ему…

Глаза у меня становятся круглые, я вскидываю голову и смотрю прямо в лицо тете Элейн.

— «Ньюсап»! — Я ахаю. — В кабинете Джастина стоит пробная модель. Ты можешь перенести его разум в нее?

— Таково твое желание?

Он останется жить, а без физического тела его разум сможет существовать вечно. Все нейронные связи Джастина останутся целыми и невредимыми, так что генно-инженерный аппарат не запустится и не сделает Иден ничего плохого, поскольку нейронные сети — это ведь электричество. А мы получим полный контроль над Джастином. Я смогу ограничить его программное обеспечение, чтобы он не мог сделать моей семье ничего плохого, и отключить удаленные возможности, чтобы он не смог подсоединиться к собственным компьютерам и сбежать. Я заключу его в локальную сеть. Защищенную надежно, как наш альманах.

В будущем я вижу нас свободными от его влияния. Все колдовское сообщество нашего города, который я так люблю, объединится, и все будут друг друга поддерживать. А я всегда подскажу нужное направление.

— Вайя? — Тетушка снова склоняет голову к плечу.

— Мне надо сделать так, чтобы все думали, что я его убила. Нельзя, чтобы Люк узнал, что он жив. Об этом никто не должен знать, кроме нашей семьи.

Иначе его могут освободить — и, вероятно, помочь и дальше преследовать нашу семью, чтобы обратить наши колдовские способности во зло.

Тетушка сурово кивает.

— Когда ты нанесешь смертельный удар, разум Джастина отправится не туда, где обретаются мертвые, а подсоединится к электронным цепям пробной модели. Таким образом Джастин продолжит жить. — Тетушка прижимает ладонь к моей щеке. На ее лице читается смесь горя и ликования. — Пожалуйста, передай моему брату: пусть вспоминает меня с радостью. От его гнева мне больно — даже на таком расстоянии.

— Передам.

Тетя Элейн улыбается мне солнечной папиной улыбкой — и от этого у меня слезы наворачиваются на глаза.

— Не терпится увидеть, каким матриархом ты станешь.

Едва эти слова срываются с ее губ, как меня накрывает тьма.

Когда я открываю глаза, я снова в кабинете Джастина, а на полу лежит тело бабушки — все еще с легкой улыбкой на губах. Я зажимаю ладонями рот, чтобы не закричать.

Так похоже на мое видение в кухне.

Только теперь все взаправду.

Глаза у Джастина горят, сверкающие красные бионические линзы пульсируют от восторга, когда он шагает ко мне. В руках он сжимает портативный сканер ДНК — хочет убедиться, что у меня теперь дар тети Элейн. А за спиной у него стоит Мама Джова, как всегда, нагая и прекрасная.