Джоанна Бак - Дочь Лебедя
— Да, это очень удобно, вы правы, — говорит официант, — но, клянусь, это вредит моим глазам.
Джекоб видит ее через стеклянную дверь. Он всегда забывает о том, что у него такая высокая дочь. Ему кажется, что она выглядит усталой и элегантной, что озадачивает его. Для Джекоба его дочь всегда была вялой и подавленной. Эта женщина, с четко очерченными скулами, неприступная — его дочь?..
У него абсолютно белые волосы. На нем полосатая рубашка, похоже, шелковая, и добротный костюм из твида. Межсезонье. Он берет ее руки, крепко сжимает их и садится напротив. Его глаза слегка выцвели. Лицо почти такое же, и если бы не грустные глаза и седые волосы, его можно было бы назвать очень привлекательным.
— Ты совсем поседел, — говорит она ему.
— Я перестал их подкрашивать, — отвечает он. — Это становилось нелепым.
Он слегка наклоняет голову, чтобы лучше видеть себя в зеркале напротив. Она может подвинуться, чтобы закрыть зеркало, они могут поиграть в эту игру. Его честность трогает ее.
— О, папа. — В ее глазах стоят слезы.
— Не плачь. — Он делает протестующий жест рукой. — Не плачь.
Ему она может все рассказать. О том, что ей стало страшно, что жизнь проходит, о том, как внезапно ей захотелось полететь. Он поймет. Вместо этого она рассказывает ему о Сильви.
— Ну что, теперь ты рада, что я дал ей номер твоего телефона? — спрашивает он. — Ну и что ты собираешься здесь делать?
«Почему все об этом спрашивают?»
— Я хотела повидать тебя, — говорит она. — Ты очень занят?
— Мне очень приятно, что ты проделала весь этот путь только для того, чтобы увидеть меня.
Ну а кого еще ей здесь видеть, хочется ей спросить, Феликс мертв, и вся наша старая жизнь мертва.
— Ты — единственный, кого я хочу видеть, — говорит она.
— Ну а как в «Ритце»? — спрашивает он.
— Шикарно, — отвечает она. Она действительно так думает.
— Ты должен прийти ко мне, мы можем пообедать в номере.
— А картина? Что она собой представляет?
— Я не знаю. Сегодня утром пришел человек из галереи и унес ее.
— Раньше ты была более любопытна, — замечает он.
Ей непонятно, что он имеет в виду.
— Да нет, — возражает она, — я чувствую себя счастливее, ничего не зная.
Он заказывает бокал вина и берет ее руку в свою.
— Иногда неожиданности хороши, — говорит он, — они не всегда бывают плохими.
Ей так хочется, чтобы все было хорошо, что сначала она даже не замечает, что ладонь Джекоба вздута, пальцы стали жирными под натянутой кожей, а вся рука почти круглая. «Он набрал вес», — говорит она себе, а вслух произносит:
— Как твое дело?
— Неплохо идет, особенно в Германии, — говорит он. — И люди, которые там на меня работают, хорошие.
— Хорошо, хорошо, — повторяет она, как будто повторение этого слова сделает все правдой.
— Очень хорошо, — говорит он. — Кстати, как у тебя с деньгами?
— Ну, — она коротко смеется, — я только что истратила последнее из того, что привезла с собой.
— Все в порядке, — говорит он. — Дела действительно идут хорошо. Ты приехала в удачный день. — Он вытащил сложенную пачку денег из кармана и положил на стол. Вытащил шесть или семь коричневых банкнот и протянул их ей.
— Как Эрги? — спрашивает она, пряча деньги в сумочку.
— Он опять в тюрьме. Все давно распалось. В прошлом нет будущего.
— Но если нет прошлого, тогда это подделка.
— В моем каталоге нет подделок — предметы искусства, но не подделки.
Она думает, что он предал себя, а следовательно, и ее. Предал свое прошлое, в котором воспитал ее.
— Тебе хотелось бы хвалиться моей коллекцией, — говорит он, — хотелось бы иметь возможность показывать друзьям Коро, хотелось бы прогуливаться по моему магазину как по музею. Это больше невозможно. Но жизнь продолжается. Я выжил. Ты знаешь, сколько вещей я продал в Германии в прошлом году? Тебе хочется это знать?
— Нет, нет, папа. Прошу прощения.
Его волосы растрепались, глаза горят. Она никогда не замечала этого в нем, ярости, желания оправдаться. Он всегда был таким благоразумным, таким кротким.
— Знаешь, я хочу расширить дело и открыть магазин в Америке.
— Какой магазин? — спрашивает она.
— Увидишь.
Ей страшно сидеть лицом к лицу с ним, страшно быть с ним наедине по причине, которой она не может понять.
— Ты хорошо выглядишь, — говорит он ей.
Она внимательно разглядывает его лицо и улыбается.
Он продолжает:
— Я хочу пригласить тебя на чудесный ленч. Куда бы ты хотела пойти? Вспомни какое-нибудь очаровательное место.
— Я не знаю. Не уверена, что голодна.
— Давай прогуляемся, а потом ты сама выберешь.
Он вынимает очки, смотрит на чек и оставляет на столике деньги. Она берет свою сумку, он одергивает пиджак, прежде чем встать.
— Как Бен? — интересуется он.
— Бен, — повторяет она. — Ах, Бен?..
Он берет ее под руку.
— Может быть, все прошло? Вы уже долгое время вместе. Ничто не длится вечно.
— Никогда так не было, — говорит она.
— Смотри, — говорит он, когда они проходят мимо кучки, оставленной собакой на тротуаре. — Отвратительно.
— Все равно мостовая так красива, — говорит она, — посмотри, как обтесаны камни. — Флоренс смотрит на дома со ставнями и балконами, потом вниз, на бегущую по водосточному желобу воду. — Так красиво!..
— Немного же нужно, чтобы сделать тебя счастливой. «Ритц» и мостовая, полная собачьего дерьма.
— Природа, — отвечает она.
— Итак, у тебя есть кто-то еще? — спрашивает он, когда они переходят улицу.
Кто-то еще? Если бы. Она хочет рассказать Джекобу о Поле, но что рассказывать? Она молчит.
Здесь они когда-то гуляли с Джулией. Флоренс пытается представить ее рядом с ними, на ней серое кожаное пальто, старая черная сумочка. Она в темных колготках и на низких каблуках.
Она берет отца под руку.
— Помнишь? — спрашивает она, когда они идут вниз по Рю Бонапарт, и он думает о том же.
— Она любила гулять здесь весной, — говорит он.
— Она любила повторять, что в Париже надо непременно что-то оставить, чтобы всегда можно было вернуться, — добавляет Флоренс.
Он смотрит на свою дочь.
— Ты все больше и больше похожа на нее, — говорит он. Она чувствует, как что-то сдавило ей грудь. Чтобы преодолеть это чувство, она спрашивает:
— Куда мы идем?
Она с тревогой поняла, что они направляются вниз по Рю Джекоб, где раньше находился магазин, его магазин. С тех пор, как покинула Париж, она была уверена, что Джекоб никогда не ходит мимо своего старого магазина. Он пошел быстрее, он решился.
